Ознакомительная версия.
Никита с Сашкой прошли сначала по всем галереям. В средней галерее были приготовлены сахарные закуски для дам высшего общества, которых здесь было немалое количество, что очень обрадовало Сашку.
Супруга Апраксина и вся женская половина дома, как хозяйки, сами встречали знатных гостей, поднося им чарку вина или меду.
— Хорош ли мед, Никита Антонович? — тихо спросила Мария Соколова, дальняя родственница Апраксина.
— Клянусь святыми образами! Ничего лучше не пробовал! — ей в тон ответил Никита.
«Пусть тешит себя напрасными надеждами относительно моей расположенности», — мило улыбаясь Соколовой, подумал Никита.
В боковых галереях стояли холодные блюда для мужчин. От галерей тянулись на двести пятьдесят сажен три аллеи, персекающиеся другими под разными углами. И без того несильный жар стал сменяться и вовсе прохладою. Гости, разошедшись по аллеям, безо всякого стеснения предавались веселью, отчасти благодаря тому количеству вина и меда, выпитому во время праздника. Некоторые из гостей слушали музыку, другие громко разговаривали, смеялись, гуляли рука об руку, играли в шашки, пили пиво, курили табак. Около пруда государев карлик тешил присутствующих своими шутками и остротами.
Неожиданно к Никите подошел император, до того мирно беседовавший с одним из фабрикантов, и предложил ему сыграть несколько партий в шашки. Никита втайне изумлялся тому, как умело император стирал грань между сословиями на этом празднике. Он открыт был для всех, вникал в подробности дел каждого, кто находился в поле его внимания. Он был среди народа своего, как внимательный наставник и добрый отец.
— Не сыграть ли нам с тобой несколько партий? — спросил император у Никиты, показывая на красивые шашечные фигурки, вырезанные из слоновой кости.
— А отчего же нет? — и Никита в сопровождении императора двинулся к беседке, где находился маленький столик.
К концу игры Петр, поняв, что Никита выигрывает и оттого чувствует неловкость, предложил ему принять заслуженную победу.
Вскоре начались танцы, которых Никита не любил. Все умевшие танцевать заблаговременно заняли места на скамьях, поставленных в круг той части главной аллеи, которая была для этого предназначена. Здесь приготовили оркестр, подобный дворцовому, также состоявший из клавикорд, нескольких скрипок, виольдамура, альта, виолончели, контрабаса, флейт и валторн.
Никиту забавлял причудливый характер польского контрданса.
— Это надутая степенность, важное выражение лиц и гордая поступь в неловком шарканье и фигурной осанке танцоров напоминают мне больных подагрой стариков, — говорил Никита Сашке, когда тот искал глазами спутницу для следующего танца.
Английский контрданс отличался смешной развязанностью и странным прыганьем. Каждая пара делала свои фигуры, и почти каждый танцевал по-своему.
Дам приглашали тремя церемониальными низкими поклонами с пошаркиваньем в разные стороны. Эти учтивости проделывали кавалеры на некотором отдалении. Окончив танец, кавалер почтительно целовал своей даме руку, к которой едва смел дотрагиваться концом пальца, и учтиво провожал ее к месту, после чего откланивался. Всю эту внешнюю напыщенность Никита презирал. Не привыкший в поклонах расстилаться в ногах девиц, он не представлял и не допускал даже мысли сделать это публично.
«Это они здесь и сейчас такие недотроги и скромницы! А попробуй заловить одну из них где-нибудь в укромном местечке, и вмиг покончено со святой неприступностью!» — размышлял Никита. Со временем у него сложилось даже положительное отношение к женщинам легкого поведения, нежели к этим чопорным и дорожившим своей честью девицам знатного рода.
— Ну отчего же эта молодая графиня Соколова тебе не по нраву? — спрашивал Сашка, видя, как эта самая графиня бросает на Никиту пылкие и влюбленные взгляды.
— Оттого, что стоит мне только прямо предложить то, что у меня на уме, она подведет меня под суд, а когда я месяца два потискаю ее у задних дворов и сараев, она мне сама отдастся! Еще и просить будет! Я уважаю тех, кто не слишком строит из себя святош и недотрог, — насмешливым голосом ответил Никита Сашке, в то же время обворожительно улыбаясь Соколовой.
Бал прошел весело и на славу. Молодежь, только-только отвоевавшая Кавказ, вовсю распоясалась на балу. Девушки были польщены вниманием бравых воинов. Графини и дворянки, белошвейки и прислуга одинаково пользовались успехом у мужчин.
Напыщенность, знатность и мнимую неприступность одних заменяла и дополняла доверчивость, простота и веселье вторых. И рядовым солдатам, и знатным боярам было из чего выбирать. Никита хотел было и Глашу привести на ассамблею, но Сашка отговорил его от этой затеи.
Домой друзья вернулись лишь под утро. Никита дал в конце бала уговорить себя заночевать у молодой и статной вдовы поручика бомбардирской роты Василисы Лебедевой. Для Сашки она пригласила свою сенную девку, семнадцатилетнюю Верку.
Прошло две недели в веселых и беззаботных гуляньях. На улице слегка было заметно наступление осени. Только рано утром можно было определить, что кончилось лето, а днем все так же припекало знойное солнце и, казалось, назло осени грело сильнее, как будто хотело оставить на прощание людям побольше тепла.
В огромном и ухоженном поместье Преонских уже поспели спелые и сочные яблоки, которые ломали своим весом молодые ветки. Земля была сплошь усыпана богатыми дарами сада. Терпкий запах груш и яблок смешивался со свежей ночной прохладой, превращая сад в настоящий земной рай.
Пару раз Никита устраивал в этом саду небольшие праздники для домашних и друзей. Научившись у императора всем чудесам фейерверка, он доводил своих сенных девок и прочих слуг до визга, когда неожиданно в том или ином месте загорались огни.
И вот как-то в один из таких прекрасных вечеров к Никите подошла Дуня и попросила его о разговоре.
— Совет надобно с тобой держать, Никита Антонович, — пряча глаза, тихо проговорила старая нянька.
Она уже давно не обращалась к Никите на «вы», но по отчеству величать не переставала. Именно здесь, в имении, Дуня поняла, почему не мил никто Глашке. Знала она, что влюблена Глашка в Никиту, но видела также, что не люба та Никите. И пока не случилось беды какой, хотела она Глашку замуж выдать, чтоб не страдала та от любви несчастной. Дуня подозревала, что не скоро еще барин девицу себе сыщет. Не было пока в его сердце места для любви.
«Интересно, что это она удумала? Никак другой дом нашла? Чем мой-то не угодил?» — думал встревоженно Никита, следуя за неторопливой Дуней в глубь сада.
Они присели на скамейку, и тогда она сказала:
— Не спрашивай, Никита, и не осуждай никого, как прознала я про шашни Глашкины с тобой, дело это молодое и понятное. Однако покамест не было тебя тут, к ней многие свататься хотели. Всем от ворот поворот дала, настырная девка! — Дуня даже в отчаяньи сломала ветку, которую держала в руке.
Никита задумался.
— Мы таперча почитай как родители ей, — продолжала Дуня. — Я тебя очень прошу, благослаови ее, хоть и жалко, может, тебе, но ведь сам ты ее не любишь, а ежели и нравится она тебе, так не женишься ведь. Ты не серчай на меня, я ведь перво-наперво о тебе заботу держу, кто тебя еще на путь-то истинный наставит? — она посмотрела прямо в глаза Никиты.
Никита нахмурился — правду ведь говорила нянька. Хорошо тешиться с молодухой, но это тоже до времени. Всему свой черед приходит.
— Кто же жених ее названный? Если не передумал он, завтра же предупрежу, чтоб сватов слал! — приказал Никита.
— Димитрий Усачев, видал, наверное, на балу у Апраксина, — Дуня по-молодому засмеялась и рассказала Никите, отчего Глаша нос от него воротит.
Никита после разговора с нянькой рассказал об этом Сашке.
— Везет тебе, — воскликнул Сашка, — да и ей тоже — натешилась с любимым, а замуж идет за нужного!
— Ну что, сыграем ей свадьбу такую, какую еще город не видывал? — спросил Никита.
— Я не против! — и они ударили по рукам. — А пока восполню-ка я все ее будущие денечки без меня, чтоб всю жизнь помнила.
Никита так заворожил сердце бедной Глашки, что не страшно ей было даже умереть в его объятиях. Дуня лишь покачивала головой, видя, как Никита пытается до конца жизни поселить в сердце бедной девушки любовь и страдание.
Глашка была самой счастливой, пока Никита находился рядом. Сашка же, по характеру своему не будучи искателем приключений, все же не желал развлекаться только с прислугой и постоянно подбивал Никиту на более интересные и захватывающие «подвиги».
* * *
Остерман когда-то пообещал Преонскому хороший чин при дворе, с дальнейшими продвижениями. Императорские военачальники знали и ценили своих солдат, и потому дали Никите и многим отличившимся воинам немного времени для отдыха, после чего они должны были вступить в роту кавалергардов, состоявшую из самых высокорослых и здоровых дворян, отобранных из всего русского войска.
Ознакомительная версия.
