заговорила о чём-то, но вода не пропустила ни звука.
— Сгинь-пропади! — Гана швырнула в заклятую подругу порошком, и лицо распалось, исчезло в закрутившейся воронке. Не появилась и прежняя картинка, как Гана не старалась снова вызвать её.
— Малинка! — крикнула бабка, смахнув провинившуюся плошку со стола. — Тащи мою любимую метлу! Да побыстрее!
И когда дамася бросилась выполнять указание, спешно стала укладывать в корзинку пучочки трав, пузырёк с мутной жидкостью, мешочек и ножик.
Хатник поволок к ней Игнатов рюкзак, вынул из него небольшой сверточек, стал совать, чтобы взяла.
— Не сейчас, после гляну, — отмахнулась от него бабка и поспешила во двор.
Домовый упрямо посеменил следом и в самый последний момент успел, таки, забросить свёрток в бабкину корзину. Но Гана этого даже не заметила.
Сделав крутой вираж, метла взмыла к верхушкам деревьев, стремительно понеслась в сторону дома Привратницы. Вытянувшаяся в струну Гана смотрела прямо перед собой, а в голове билась одна лишь мысль: «Только бы успеть! Только бы успеть!!»
Птицы шарахались от неё, ветер трепал волосы, старался столкнуть с метлы, с земли кричали какие-то твари. Нахальный хапун спланировал сверху, попытался схватить метлу за древко. Изловчившись, бабка ткнула ему в глаза пучком травы, и он постепенно отстал.
Гана уже подлетала к дому Христины, когда впереди показалась густая тёмная туча, держа курс прямо на неё. Галдя и пища, туча врезалась в бабку, подмяла в себя, поглотила…
Среди копошащейся живой темноты сверкнули желтые глаза, загундосил знакомый басок прындика:
— Не шибко трясите! Понежнее, помягче… Не упустите только, я вас знаю!
Туча медленно повлекла Гану вниз, бережно опустила на моховую подстилку и унеслась с трескотнёй и визгом, оставив после себя бесконечное эхо.
— Ты, это. Не серчай на наших-то, — виновато шмыгнуло рядом. — Они шибко спешили, не рассчитали чуток.
Почесывая молоточком коротенькие рожки и ожидая ответа, на бабку таращился прындик.
Встревоженный её молчанием, он вывалил из корзинки собранное добро, разворошил свёрточек, принялся обмахивать Гану смятой тряпицей.
— Отстань, ёлуп*! Отстань, окаяшка. — простонала та, пытаясь отстраниться. — И без тебя в голове круговерть.
— А ты дыши. Дыши! И полегчает. — прындик тыкался назойливым комаром, не отставал.
— Что это было? Откуда туча?
— Шешки за древяницей летели. Я им велел за ней следить.
— Древяницей? — охнула Гана. — Не за нашей ли Ясей?
— За ней, за кем же ещё. Только она не Яся уже. Древяницино нутро одержало верхи.
— Значит, зажил укус… — пробормотала Гана, и следом спросила, кто спас бывшую Ясю от огня.
— Шешки и спасли! — горделиво приосанился малявка. — Праха от костра отогнали, все узелки на завязке зубами порвали. А дальше уже она сама. Сразу припустила до лесу, даже не поблагодарила! Но от древяницы я другого не ждал.
— Она ищет дерево, — Гана уже собирала в корзинку разбросанные вещички. Спрятала ножик, прикрыла сверху пучком травы, а потом заметила кастет и узкую полосочку ткани.
— Эт-то ещё откуда? — бабка потрогала кастет, и он как будто встрепенулся от её прикосновения. Полосочка оказалась влажной наощупь, будто её только что выловили из реки. От неё пахло стоячей водой и ряской, и немного — рыбой.
— Да из корзинки же хлам! У тебя и взял.
Гана вспомнила, как хатник порывался ей показать что-то важное, как вытащил из Игнатова рюкзака сверточек, как бежал следом за ней.
— Спасибо, праменьчык! — шепнула она, ещё не полностью осознав свою удачу. — Выручил так выручил!
— Да что я-то, ты сама всё туда положила. — разулыбался прындик, среагировав на ласковое прозвище.
— Хатника благодарила. — отрезвила его Гана, но тут же поправилась. — Тебе тоже спасибо, что разворошил сверток да открыл мне, слепой, глаза!
— Ну… я… всегда готов! — прындик отсалютовал молоточком да вдруг замер, навострив крошечные рожки. — Дошла! Древяница дошла! Мои сигнал шлют, что она нашла своё дерево!
— Тогда вперёд! — Гана погладила метлу, и разместившись на древке, плавно стронула её с места. — Ты знаешь, в какую сторону нам нужно?
— Обижаешь! — оттолкнувшись от земли тощими лапками, лохматый комок мячиком завис в воздухе. — Я шешков откуда угодно учую. Ты готова? Тогда полетели-и-и-и!!!
До нужного места они домчались без приключений.
Яся забралась в самую глушь, где среди мрачного чернолесья приткнулась древняя покорёженная от времени ель. От неё сохранился лишь голый остов, на ветвях почти не осталось иголок.
Яся присела у корней, не замечая ничего вокруг, принялась разрывать руками землю. Взбудораженные шешки облепили ветки, приплясывая на них и взволнованно гомоня.
При появлении Ганы и прындика, они заверещали ещё громче, но Яся даже не вздрогнула. Человеческого в ней ничего не осталось — со звериной сноровкой она рвала когтями землю, торопясь добраться до корней.
— Яся, — позвала Гана просто, чтобы что-то сказать. — Не волнуйся, дзяўчынка. Мы вернём тебя.
Ещё совсем недавно она не смогла бы этого сделать, но теперь в руках у Ганы был особенный кастет. Надпись на остове почти стёрлась, но Гана и без того знала, что там написано. И это знание лишь укрепило в ней уверенность в успехе.
— Слышь, крохотун, — обратилась бабка к прындику. — Скажи своим — пусть приготовятся. Как я ударю по дереву — древяница выть станет, впадёт в ярость. Нужно будет удержать её, чтобы мне не помешала.
Покивав, прындик поскакал по веткам наверх, а почирикав с шешками, кубарем скатился обратно. Потирая встопорщившийся колючками бок, отрапортовал немного смущенно, что братцы требуют гарантий.
— Не будут наглеть — не трону их. А если откажут в помощи — изведу под корешок, как эту елку!
Гана прокричала всё достаточно громко, обращаясь к сидевшим на ветках существам.
— Я ясно выразилась? Все меня поняли?
— Ясно-ясно-ясно… — загомонило сверху, и шешки слепились в тучу, замерли в ожидании команды.
— По моему удару… — Гана посмотрела на прындика, и тот взволнованно махнул молоточком.
До сосны оставалось несколько шагов, а Гане показалось, что прошла вечность. Дерево разгадало её намерение и теперь сопротивлялось, пытаясь защититься. Воздух сгустился, стал осязаемым, плотным. Гана пробивалась через него с трудом и понемногу выдыхалась.
Когда она остановилась в очередной раз — кастет заворочался в руке и неожиданно ожёг ладонь, он словно подавал ей знак, чтобы воспользовалась его силой, не медлила. Едва не выронив оружие, бабка замахнулась, начала кромсать перед собой воздух, и он распадался на широкие пласты, освобождая для неё проход.
Когда она добралась до ствола, Яся уже успела вырыть приличный лаз, почти полностью скрывшись под землей. Но Гана не стала на это отвлекаться. Обернувшись на прындика, слегка кивнула, призывая к готовности, а потом резко ударила кастетом по стволу.
Протяжный стон пронёсся над лесом
