Толик выдрался кое-как из Любиных рук и бросился к “мерсу”. Жена рванула за ним, но Вика отступила обратно. Вернулась к лежащему мужчине, крикнула:
– Люба, помоги! Давай оттащим его к костру!
Но та не слышала, она бежала за мужем.
Вика попыталась подхватить мужчину подмышки. Он оказался неожиданно тяжёлым, было сложно даже руки просунуть под спину. Но она стиснула зубы и все-таки исхитрилась приподнять его плечи. Голова Стаса безвольно откинулась назад. Вика перехватилась поудобнее, приподняла его выше и потащила к огню.
Костёр почти погас. Вика закинула в огонь веток, проверила чайник – там оставалось совсем немного воды, распотрошила Любину аптечку. Бинта уже не нашлось, она достала стерильные салфетки и пластырь. Мир вокруг сузился до размеров крохотного пятачка света с лежащим мужчиной, всё остальное потеряло значение. Она действовала спокойно, хотя руки сильно тряслись, и приходилось заставлять себя двигаться плавно, не дёргаться. Краем сознания отметила, что Толик поливает ивняк из канистры, но не поняла, что это значит, и не стал думать, прогнала увиденное прочь.
Вика укрыла Стаса спальником и теперь отирала кровь с виска. Её было немного, рана больше походила на глубокую ссадину. Лицо Стаса было очень бледным. Вике вдруг показалось, что он умер. Она прислушалась - дыхание было поверхностным, частым, но он ещё дышал.
Раздался вопль Любы: “Да нафига?” и вдруг бахнуло. Заросли ивняка вспыхнули ярким, и осветили почти весь пляж. Вика на секунду подняла глаза, и увидела, как на ладони, тело Родиона, машины, изумленное Васино лицо за лобовым стеклом, фигуры Толика и Любы. И ей показалось, что в дальнем конце пляжа у воды стоит еще одна фигура, но не Кристины, мальчишеская. Люба зачем-то ударила Толика кулаком в спину, он начал отбиваться, уронил её.
Ивняк запылал. Рыжие языки пламени поползли в стороны, пожирая тонкие ветки. Занималось плохо, но стоило стволикам подсохнуть, как они тут же вспыхивали тростником. На фоне огня Вика видела мечущиеся фигуры друзей.
В этот момент из “хонды” раздалась музыка.
Играла старая песенка из детства, незамысловатая, как пять копеек, с простым мотивом. Только хрипловатый проигрыш, без слов, и Вика никак не могла вспомнить, что за песня?
***
Вася смотрел на друзей, сжав руль. Радио шипело, булькало, раздражало его. Он покрутил ручку, но это никак не повлияло на ситуацию. Соня нервно пошевелилась, когда раздался первый звук, но потом расслабилась. Похоже, присутствие мужа её все-таки успокаивало. Он ткнул кнопку, полностью отключая медиа-центр. Наступила желанная тишина.
Вася увидел, как Стас потащил Крис к телу, как сдёрнул куртку с лица Родиона, как женщину словно подкосило, и как она бросилась на сыщика. Вася дёрнулся, но остался сидеть. Смысл? Смысл им помогать? Они всё равно его считали виновным. Его и Соню. А теперь она ранена и наверное умрёт из-за этих козлов. И даже если выживет, то он всё равно останется один.
Вика бросилась на Кристину, Вася сжал зубы. Соня слабо застонала, сквозь силу сказала:
– Это Кристина. Я сразу говорила тебе, ты не верил. Расхлёбывай.
Вася молча смотрел, как бегут Люба с Толиком, как Крис с перекошенным лицом проносится мимо машины куда-то в кусты. Он успел бы перехватить её, но не стал. Смысл?
В голове прозвучало насмешливое “Ну куда ты сунулся, козёл?” Перед внутренним взором возникло бледное одутловатое лицо мальчишки из параллельного 5-го “Б”. Его гнобили почти всем классом.
Вася, тогда беззлобный пухляш, как-то зашёл в мальчишеский туалет и увидел: пацаны втроём издеваются над парнишкой, пытаясь скормить тому галстук. “Эй, ну вы чего?” – спросил он, отступая к двери, но мальчик, кажется, Лёва, посмотрел умоляюще, и Вася не ушёл. Сделал шаг вперед, сжал кулаки, и трое развернулись к нему, нехорошо улыбаясь. “Что, больше всех надо?” – спросил самый крупный, и дал Васе в ухо. Он пытался отбиваться, но какое там. Жертва, воспользовавшись моментом, ловко скользнул прочь, и троица отыгралась на Васе по полной, домой он потом еле дошел, а синяки с лица сходили почти месяц.
“Больше всех надо?” – спросил себя Вася и остался сидеть, вцепившись в руль.
Толик побежал к “мерсу”, стал рыться в багажнике. Оттуда полетели какие-то вещи. Он вдруг вытащил небольшую пластиковую канистру, которую Родион частенько возил с собой “на всякий случай”. И тут Люба нагнала его, начала кричать. Вася вздохнул. Они всю дорогу ругаются, эти двое, и умудряются быть счастливыми вместе. А он?
– Что там такое? – слабо спросила Соня, силясь подняться. – Что случилось?
– Кристина вырубила Стаса и сбежала. Толик, кажется, собирается тут всё сжечь, – ответил Вася.
– И что ты сидишь? – прошептала жена. – Это твои друзья, помоги им.
Он посмотрел в зеркало заднего вида. Истеричка Соня рассуждает о дружбе? Кто бы мог подумать.
В этот момент что-то щелкнуло и вдруг само собой на полную катушку включилось радио. Выдало вступление к старой песенке про дружбу. Слов не было, но он их помнил и так, они всегда отзывались в его душе:
Ничего на свете лучше нету
Чем друзьям бродить по белу свету
“Да, черт возьми, это же мои друзья!” – пронеслось в голове. И Вася рванул из машины.
Глава 18
***
Дверца “хонды” распахнулась, Вася выкатился из машины и побежал к друзьям.
Люба как раз вскочила и хаотично забрасывала разгорающееся пламя песком, зачерпывая его ладонями. Проще было бы потушить костёр салфеткой. Заросли разгорались всё жарче.
Толик глядел на плети огня с блуждающей улыбкой, его словно загипнотизировало. Он стоял очень близко к кустам, вот-вот должна была вспыхнуть одежда. Вася первым делом оттолкнул его подальше, и взялся оттаскивать Любу от пожара. Она отпихивалась локтями:
– Пусти, придурок, мы вместе тут сгорим по твоей милости! – но потом увидела, что это не Толик, и притихла.
Тут же резко дёрнулась, вырвалась из рук Васи. Подскочила к замершему мужу и принялась колотить его по плечу кулаками. Тот словно не замечал этого, стоял истуканом, только слегка покачиваясь под яростной атакой.
Вася заревел медведем и ринулся к ним, попытался оттащить женщину.
Толик пришел в себя и с опущенными руками смотрел на Любу. В глазах его сквозил испуг и удивление.
Вася оттолкнул его подальше и от жены, и от огня. На всякий случай.
Любу схватил крепче, теперь уже не выпустит.
– Успокойтесь, блин! Чего творите?! – рявкнул Вася.
От его голоса все притихли. Он и сам не ожидал от себя такого. Тоже успокоился, отпустил Любу, но был наготове. Шагнул к Толику, похлопал по плечу.
Заросли полыхали. Друзья втроём смотрели на языки огня, пробегающие по тонким веточкам, на скручивающиеся в жаре листья, на снопы искр, взлетающие в небо. Люба заплакала. Вася погладил её по плечу, она ткнулась ему лицом в грудь и разрыдалась. Толик повернулся к ним. Глаза его отрезвели, он был смущен.
– Я это, – пробормотал он, дотрагиваясь до жены, – прости, нашло что-то. Надо выкурить её оттуда, понимаешь?
– Дурак, – всхлипнула Люба, но отодвинулась от Васи, взяла мужа за руку.
– Что теперь делать? – спросил Толик, неуверенно косясь на огонь.
– Ива сырая, плохо занимается, – пробурчал Вася. – Бензин кончится, и само потухнет. Но какое-то время ещё погорит.
Вася посмотрел на “хонду”. Соня маячила там – приподнявшись, наблюдала за ними. Он шагнул было к жене, но заметил, что её лицо исказила неприязнь. Вася передумал и вернулся к друзьям. “Господи, да сколько можно перед ней унижаться. Хочет лежать там в одиночестве - на здоровье”.
Друзья втроём пошли к костру, Вася - впереди.
Он приблизился к лежащему Стасу, вопросительно глянул на Вику:
– Как он?
Вместо неё ответила Люба:
– Сотрясение, скорее всего, но, надеюсь, ничего критичного.
И добавила, как бы про себя:
– Плохо, конечно, что в сознание не приходит, но тут мы ничего не можем сделать.
