к прикладу чудовищной винтовки и, когда надо было менять направление, делать поворот, или обходить препятствие, Пуу слегка поворачивал в нужном направлении огромное оружие, и девушка сразу предпринимала нужный маневр.
«Как собака на поводке», — подумалось сержанту, однако этот дерзкий ментальный посыл ничуть не расстроил девушку.
«В этой бабе есть что-то псиное — поразительное сочетание грации и неуклюжести».
Оценка понравилась — попа продолжала невозмутимо вилять.
Монакура рассматривал мускулистые женские ягодицы, обтянутые мокрым, грязным платьем — это слегка отвлекало его от боли и позора побеждённого воина.
Они минули болото и теперь выходили по грязной проселочной дороге на трассу. Скоро будет мост через реку, а за ним и окраина города. Через пару лет река затопит этот мост. С каждым годом воды в ней все прибывало. Почему, сержант не знал. Наверное Арктика тает. Они подошли к мосту, и некоторое время брели по пояс в воде, прежде чем ступили на твёрдый асфальтовый горб. Длинные, стройные женские ноги омылись водой, грязь слегка отступила. Мокрое платье еще сильнее облепила крепкий зад. Монакура представил, как он задирает это платье и...
И, спохватившись слишком поздно, перестал грезить. Но ничего не случилось — его не ударили. Йоля продолжала, сладко виляя задницей, невозмутимо идти вперёд.
«Ей нравится», — понял сержант и заулыбался.
На дырке в щеке надулся и лопнул огромный кровавый пузырь.
Через минут десять они подошли к окраине городка. Окраина была окраиной лишь потому, что тут стояли последние дома. Их архитектура и внешний вид были точно такими же, как у домов в центре городка. Строениями являлись в основном одноэтажные деревянные дома, обложенные неряшливой штукатуркой. Изредка попадались каменные пятиэтажки, тоскливо глядевшие черными проемами окон на подобных себе страдальцев. Стены построек были измазаны чем-то нехорошим, что не смылось и бурями Апокалипсиса.
Девушка в миниплатье и бывший сержант канувшей в небытие армии, соединенные вместе крупнокалиберной снайперской винтовкой, брели по городской улице, обходя горы мусора и ржавых чудовищ, бывших некогда автомобилями.
Совсем недавно здесь хозяйничали, сбившиеся в стаи, потомки одичавших собак, ранее бывшие домашними питомцами жителей городка. Доапокалиптических собак в городке было очень много, и Судный день не сильно затронул популяцию зверушек, ибо небесам не было дела до тварей неразумных — в те дни судили людей. Потом все человечки умерли, а их питомцы одичали, жрали себе подобных и спаривались с такими же, как они. Результаты были устрашающими. Когда Монакура Пуу появился здесь впервые, ему пришлось выдержать небольшую войну с этими существами, уже слабо напоминающими собак. Монакура выжил и победил, но сильный укус одной твари принес ему тяжелую болезнь. Он целый месяц бегал голый, на четвереньках, по городу — рычал, лаял, дрался с другими кобелями за еду и сучек. Потом попустило. Пуу продолжил убивать тварей, и наконец оставшиеся в живых покинули город и его нового властелина. Кстати, эти монстры были вполне съедобны и даже вкусны, особенно если ты владеешь парой рецептов корейской кухни. Монакура владел. И, хотя его женщины поначалу нос воротили от такой кулинарии, неодобрение это было быстро из них выбито.
Дорогу им преградил огромный грузовик. Даже проржавевший и стоящий на спущенных колесах, пятьсот двадцать пятый МАЗ Минского автозавода выглядел грандиозно. Грузовик занимал всю дорогу, и пришлось пробираться по грязи и кучам мусора, чтобы обойти его. Пуу подскользнулся и затанцевал на месте, пытаясь удержаться. Йоля противно хихикнула и спихнула со своего плеча ствол винтовки. Снайпер полетел в грязную придорожную канаву. Он лежал в глубокой луже, и вид имел оскорбленный.
«До замка меньше километра», — подумал Пуу.
— Тогда вставай, — девушка подняла свой конец винтовки.
Помимо того, что он был прикован к Анцио, на спине он тащил свой походный рюкзак с массивной стальной рамой, а на груди — небольшой, но плотно набитый тактический рюкзак Йоли, явно натовского происхождения. Она же была обременена лишь концом ствола винтовки, кобурой с его Глоком на талии и ещё...
Еще она несла меч. Да, чёрт побери, у неё был меч.
Монакура Пуу готов был биться об заклад, и в заклад бы внёс свою бессмертную душу, что раньше, да хоть бы минут пять назад, никакого меча за спиной этой длинной сучки не было. Он уже больше часа тащился сзади, навстречу своей судьбе, обречённый, словно раб, идущий в штольню рудника, чтобы спуститься вниз и больше никогда не увидеть солнечного света. И, чтобы хоть как-то отвлечься от скорбных мыслей, отчаяния и стыда, он всё это время пырился на обтянутую мокрой тканью умопомрачительную задницу, виляющую впереди него на расстоянии каких-то полутора шагов. А сейчас по этим невозможно совершенным ягодицам в такт мягким и грациозным шагам, шлёпают видавшие виды, потёртые кожаные ножны, висящие на широкой, проклёпанной перевязи.
Из устья древних ножен виднелась длинная рукоятка. Загнутая полумесяцем гарда. Навершие в виде перевёрнутой груши. Узкие ножны, длиной чуть больше метра.
— Нихера себе, — воодушевлённо просипел сержант, и побряцал скованными ручищами, инстинктивно пытаясь протянуть их вперёд, где, окромя аппетитной жопы, теперь появился ещё один объект жгучего желания.
— Но откуда...
— Он всегда был со мной, — прервал его вопрос бархатный голос девушки, — Просто ты его не замечал. Как и многого другого. Понимание и прозрение будут приходить к тебе небольшими, безопасными дозами.
— Так называемый датский меч, — прохрипел Монакура, — Скорее полуторник, нежели двуручник. Рикассо в треть длины самого клинка. Как и рукоять.
Йоля остановилась и медленно обернулась. Девушка улыбалась.
— Всё верно, солдат. Наверное хочешь взять его в руки?
Монакура кивнул — надежда прошлась по коже лютым ознобом.
— Ты считаешь меня сумасшедшей, Монакура Пуу, — грустно произнесла Йоля.
Сержант вздохнул.
— Ладно, я покажу его тебе, только не сейчас. Пошли быстрее, у тебя тёплая вода есть?
Идти оставалось недолго. Поворот, триста шагов по прямой и конец пути. Пейзаж вокруг не менялся. Одноэтажные разваливающиеся дома, блочные пятиэтажки, груды мусора и ржавые остовы автомобилей. Все это заросло буйным кустарником, гиганским борщевиком и имело серый, нездоровый оттенок.
«По всем канонам», — подумал Монакура, окидывая окрестности одобрительным взглядом, — «Постапокалиптика, ёпт».
Пришли наконец-то. Вот он, замок — бывшая лютеранская кирха. Толстые каменные стены, окна-бойницы и глубокий подвал — настоящее подземелье с потайным выходом. Замок располагался на маленькой лужайке, окружённой густыми джунглями бывшего доапокалиптический сквера. Спутники остановились. Захватчица замерла — звериные жёлто-зелёные глаза изучали кирху.
«Ну вот, походу, и всё. Она убьет меня или сейчас, или после
