— Да, отец, что случилось?
— Ты, милок, уж прости старика, — начал плести свои хитрые сети дед, — но мне бы выйти отсюда!
Признаться, я ни капли не удивился его просьбе, в своей работе я с такими частенько сталкиваюсь. Обратившийся ко мне старичок, очевидно, был очередным «потеряшкой» — так мы называем пожилых людей с деменцией, за которыми никто из родственников не приглядывает. Поступит такой пациент посреди ночи (им, кстати, может оказаться кто угодно, на моем веку попадались и дедули, и бабули), а ты потом до утра бегаешь за ним по этажам, поскольку ввиду своей психической лабильности они не понимают, куда попали и чего от них хотят. Бывает, такие старички хамят или ругаются, будучи уверенными, что мы их похитили и удерживаем без их на то согласия. Они даже не понимают, что находятся в стационаре. И я, по большому счету, их не виню — одному богу известно, что в их головах творится в это время. У меня претензии к их родственникам. С чего они решили, что за их проблемными стариками должны следить мы, врачи и медсестры, непонятно. Нас на дежурстве — раз-два и обчелся, а их, пациентов, под сотню на три терапевтических отделения. А такие вот «потеряшки» отвлекают на себя слишком много времени и сил. И ведь не оставишь их одних, они и в окошко выйти могут этажа эдак с девятого, а тебе потом отвечать. Приходится уговаривать, терпеливо выслушивать весь бред, который у них в голове к тому моменту накопился, а после, если устные увещевания не помогают, вызывать дежурного психиатра или невролога и «седатить» особо буйных. Так, кстати, и выходит — поступает пациент в терапию с гиперкризом, а на утро оказывается в неврологии с подозрением на инсульт. Инсульта там никакого нет, разумеется, но для того чтобы оправдать перевод в неврологию, диагнозы приходится придумывать и ставить перед ними знак вопросика.
В общем, очень не вовремя этот старичок нарисовался. У меня тут каждая минута на счету, а он тут со своими просьбами.
— Так, мужчина, вам куда выйти надо? Вы тут лежите?
— Да нет уже… Отпустили меня.
— Выписали в смысле?
— Да, отпустили… — повторил дед.
— Ну, а от меня вы чего хотите?
— А ты меня отпусти, милок!
— Так идите, дедуль, не держит никто! Коли выписали, можете родню дожидаться и ехать домой.
— Так нету родни никакой.
Дед этот выглядел, кстати, странно сейчас. Вроде и обычный вполне, а с другой стороны, как будто что-то недоговаривает.
— Так, может, вам такси вызвать?
— Да вызвали уже, — ухватился дед за мои слова и заулыбался.
— Так и что? Я-то вам как помочь могу?
— Так не выйти мне отсюда…
— А что сложного-то? Берете одежду вон в гардеробе, по талончику от старшей медсестры ее получаете, да и выходите на улицу — вон в ту дверь! — и я указал на стеклянные двери холла. — Такси обычно за углом ожидает.
— Так я все понимаю, — жалостливо ответил мне дедуля, еще быстрее перебирая руками полы своей шляпы и постоянно поглядывая на кого-то из людей в черном у меня за плечом. — Все понимаю, милок, да только не выйти мне…
— Дедуль, да что ж ты все заладил – «не выйти, не выйти»? Зрение подводит, что ли?
— Да! — старик опять обрадовался моей версии. — Да, милок, зрение подводит!
— Господи, — выдохнул я, — так бы и сказали. Ладно, сейчас выведу вас и в такси усажу. Точно заказали?
— Точно, милок, точно заказали…
— Так, а одежда ваша верхняя где? В гардеробе уже были?
— А нет никакой одежды, я так, милок, был.
Дед меня, если честно, подбешивать начинал. Нет, я-то старость уважаю, и далеко не факт, что сам в такие годы буду в психическом плане более сохранным, нежели этот старичок, но все же приспичило же ему именно ко мне обратиться! Неужели ни одна медсестра в отделении не озаботилась после выписки деда до такси сопроводить? Видно же, что он не в себе.
— Ну так что, милок, поможешь? — дедуля смотрел на меня снизу вверх такими же преданными глазами, как у кота из «Шрека».
«Сдался ты мне, старый», — мысленно ругнулся я, но вслух ответил совсем другое:
— Ну конечно, помогу, дедуль. Сейчас выведу вас. Точно верхней одежды не было?
— Точно, милок, точно.
Решив, что проще сначала сплавить деда в такси, а после уж и своими делами заниматься, не отвлекаясь на подобную ерунду, я взял пожилого пациента под локоток и повел к выходу. Чай, не простудится дедуля, там до стоянки такси всего метров двадцать идти. Скорее всего, его скорая сюда привезла именно так, в костюме и в шляпе, просто не подумал никто о том, что деду потом как-то возвращаться придется.
Шли мы медленно, внимания на нас при этом никто из присутствующих не обращал. Скорее всего, этот дед уже давным-давно тут надоел всем. Сволочи, это что ж, он тут до вечера сидел бы, если б я не помог? Надо будет этот вопрос с руководством обсудить. Я понимаю, упадок медицины, все дела, но человечность банальную никто ведь не отменял!
Мы медленно доковыляли до первых стеклянных дверей, вышли в тамбур — туда, где гудел, как сумасшедший, вентилятор с горячим воздухом, а после открыли и вторую дверь, ту, что на улицу вела. И тут я получил от деда по башке. Чем уж он меня приложил, я так и не понял, да только от силы его удара у меня ноги в коленях подкосились, а сам я по стеклянной двери на мокрый пол сполз. Дальше и вовсе странное произошло — дедок этот выскочил на улицу и встал. Как вкопанный. Перед ним, выгнувшись дугой, со вздыбленной на холке шерстью стоял мой Василий и драл свою глотку что есть мочи. Выглядел мой котодоберман предельно грозно, практически так же, как и тогда в подъезде, перед тем как мне кровь пустить.
— Прочь! — противным скрипучим голосом прошипел дед и приготовился к прыжку.
Да-да, вы не ослышались — дед именно что хотел кота моего перепрыгнуть. Он с силой оттолкнулся от земли и взмыл вверх метра на два, но Василий тоже не дремал. Молниеносно среагировав, он стрелой бросился на перехват и в самой высокой точке полета ловко полоснул старика по лицу своей лапой. Только сейчас я понял, что лицо у старика выглядело до безобразия отвратительно. Такое впечатление, что передо мной сейчас рухнул на землю полуразложившийся труп, как минимум месяц пробывший в теплом помещении.
Падая, страшный дед изловчился и приземлился на все четыре конечности, причем конечности эти он выгнул под абсолютно неестественными углами и стал похож на паука. Яростно зашипев на Василия, этот статист из сериала «Ходячие мертвецы» попытался уползти вверх по стене здания, но и на этот раз кот приземлил его точным ударом лапы.
— Прочь! — уже почти истерично провизжало существо, которое еще совсем недавно было милейшим дедушкой, и начало замахиваться на Василия своей костлявой конечностью.
— А хрен тебе, мертвяк! — грозно ответил ему тот. — Еще один шаг — и развею! А ну, марш на перепись!
И тут случилось странное. Дед вновь встал на обе ноги, сгорбился и принял прежний невинный вид. Напоследок злобно глянув на кота, он медленно прошествовал мимо меня в приемный покой и уселся на ту же лавку, где и сидел до всей этой безобразной сцены.
Ошарашенный и сбитый с толку, я перевел взгляд на приемный покой. И вот теперь совсем иными глазами мне на него посмотреть удалось.
— Ну, теперь понял? — спросил у меня Василий, успевший принять свой прежний облик миролюбивого кота-переростка.
— Они что, все мертвые? — изумленно спросил я.
— Ну, не все, — пожал плечами Василий, — но многие.
— А чего они тут…
— Ты давай, Григорий, давай, приходи в себя, да и пойдем отсюда. Лучше тебе это на свежем воздухе обмозговать.
— А эти в черном… Это?..
— Давай, давай, — кот, как смог, помог мне подняться. — Пошли, там все расскажу. Ты пока тут тупил, я хозяйкин след отыскал. Нет ее здесь, так что торопиться нам нужно.
Глава 17
— Ты, хозяин, когда про толпу в своем корпусе рассказал, я сразу все понял, — признался кот.
Кстати, от меня не ускользнул тот факт, что он начал обращаться ко мне непривычным и режущим мой слух словом «хозяин».
