— А сразу не судьба была предупредить? — нервно докуривая вторую кряду сигарету, попенял я своему слуге. — Я же со страху чуть ежика против шерсти не родил!
Мы с котом сейчас занимали маленькую курилку позади морга. Тут и днем-то не густо людей, а сейчас, когда уже темнеть начало, вероятность наткнуться на кого-нибудь из врачей или начальства была и вовсе минимальной. Плюс зимой вообще темнело рано, а тут еще и тяжелые свинцовые снеговые тучи, набежавшие невесть откуда, способствовали нашему уединению. Правда, сдается мне, что мы здесь все же были не одни. Несмотря на сильный стресс, пережитый минутой ранее, я чувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Что характерно, Василий, кажется, ничего подобного не ощущал. Огромный кот внимательно следил за каждой моей затяжкой, умастившись на холодной скамейке под небольшим навесом. Уж не знаю, откуда у меня это странное ощущение взялось — вполне возможно, таким образом во мне начинала пробуждаться чужая сила. У кота она тоже есть, да только, с его же слов, силы в нем этой — лишь небольшая капля от исходной. Потому-то он сейчас слеп и глух, а мое подсознание при этом просто-таки вопит от чувства тревоги и опасности.
Перекур мне был нужен не столько ради очередной дозы никотина, сколько для того, чтобы просто придержать коней, притормозить ту гонку событий, в которой я оказался, и подумать о произошедшем. Заодно я решил раскрутить своего кота на информацию. Мне нужна была база — основные знания о той реальности, к которой я теперь принадлежу. Как ни крути, а выжить в мире, в котором ты не ориентируешься, довольно сложно. И допрашивать я его планировал до тех пор, пока он мне не выложит всю наличествующую в его в лапах информацию.
Выдавать свои подозрения насчет слежки я не планировал. Нужно было понять, кто именно за нами наблюдает, и уж только потом принимать решение и как-то действовать. Кот же, не чувствуя для себя никакой угрозы, спокойно ответил на поставленный вопрос:
— Мне сперва самому убедиться нужно было, хозяин.
— Сдается мне, сволочь блохастая, ты в курсе был о тех, кто обитает в нашем приемнике.
— Это так, но лишь отчасти, — согласился кот. — Я не знал, но догадывался. Только ты зря на меня сейчас бочку катишь! Ты уж, хозяин, раз честный такой, сам себе признайся — поверил бы ты мне, коли я сказал бы тебе о свежих душах в приемном отделении больницы № 13?
— Ты сам-то себя слышишь? Поверил бы я говорящему коту-переростку, который на моих глазах моей же кровью ведьму сжег? Я даже сейчас не уверен, что пребываю в здравом уме и светлой памяти.
— Вот то-то же, — осклабился странной клыкастой улыбкой мой гладкошерстный сподручный.
— То есть я теперь вижу мертвецов? — решил сменить я тему.
— Мертвецы вот за этой стенкой лежат, — кот постучал когтистой лапкой по стене морга, — а в приемнике у вас неупокоенные души собираются.
— Почему именно там?
— А кто их знает, — пожал плечами кот, — может, разлом какой в земной коре, может, капище на месте больницы было, а может, место там проклятое — вариантов, на самом деле, тьма-тьмущая.
Признаться, я так и не привык к человеческим ужимкам кота. Описания его поведения и мимики из разряда «пожал плечами», «закатил глаза», «подмигнул», «улыбнулся» только в художественных книгах жанра фэнтези смотрятся забавно. На деле же, когда вживую видишь такое поведение домашнего животного, волей-неволей задумываешься о сохранности собственного рассудка. Хотя при желании и из этого можно было извлечь полезную информацию. К примеру, сейчас у меня промелькнула мысль о том, что такое антропоморфное поведение кота косвенно свидетельствует о его человеческом прошлом. Когда все закончится (точнее, если я выживу, когда все закончится), нужно будет порасспрашивать Василия о его прошлом. Больно уж легко он копирует человеческое поведение. Но сейчас, разумеется, это большого значения для меня не имеет, сейчас у меня на повестке дня куда более насущные вопросы.
— А ты, стало быть, тоже видишь эти души? — продолжил я свои расспросы. — Это из-за силы, что мы с тобой делим?
— И да, и нет. Во-первых, я кот! Ты же в курсе, что мы видим куда больше, чем люди?
— Ну да, читал что-то в школе. В мифах древнего Египта, кажется.
— А во-вторых, да, я сосуд для части силы моей бывшей хозяйки Варвары, а та специализировалась на общении с миром мертвых.
— Ого. Круто. Или ужасно. Не знаю, в общем, еще не решил, как реагировать на всю эту чертовщину. Давай-ка лучше подведем промежуточный итог, — я потушил второй бычок о край урны и машинально потянулся за третьей сигаретой. Дурацкая привычка еще с армии — курить сразу по три. — Итак, у нас на первом этаже терапевтического корпуса — некий перевалочный пункт для мертвых. С этим разобрались. А кто эти люди в черном? Это ангелы? Или, может, демоны?
Василий внезапно совершил умопомрачительный кульбит, в процессе которого полоснул своей когтистой лапой по сигарете, которую я уже успел прикурить и держал в зубах. Причем сделал он это настолько быстро, что я даже отшатнуться не успел. Что именно произошло, я сообразил, лишь когда затянулся воздухом — во рту остался только пустой фильтр, а исполосованная, будто лезвием, сигарета с шипением упала на снег.
— Много куришь, хозяин. Так продолжишь — и раньше времени с вестниками познакомишься.
— С кем? — не понял я, выплевывая фильтр.
— С теми, кого ты людьми в черном назвал, — объяснил мне кот. — Они не люди вовсе. Это сущности, обитающие за кромкой. Обитатели подлунного мира их не видят, а те, в свою очередь, никак не могут повлиять на живых людей. Прежняя хозяйка их посмертными вестниками называла. Это не ангелы и не демоны, это сущности, служащие смерти. Они первые, кого видят люди после своей кончины. И пускай их человеческий облик тебя не вводит в заблуждение — они выглядят так только для того, чтобы душам было проще принять свою участь и совершить переход.
«Ага, означает ли это, что и ангелы существуют, и демоны?» — подумал я, подметив, что на мою реплику про ангелов и демонов кот мог бы ответить однозначным «нет», но почему-то не стал.
Василий, сам того не подозревая, своим объяснением открыл для меня огромный пласт информации для размышления. Очевидно, что мой слуга не так прост, каким хочет казаться. Во всяком случае, знает он о сокрытом от людских глаз мире очень и очень многое. И я планировал воспользоваться этой информацией. Но для этого было не лишним сохранить ему жизнь, да и самому не сгинуть в этом противостоянии с ворожеями.
— А какова их функция, вестников этих? — продолжил я ломать комедию. Меж тем я уже был уверен, что за нами следят. Откуда — не скажу, но ощущение чужого присутствия было настолько реальным, как если бы я слышал за своей спиной дыхание убийцы. Кот же, несмотря на все свои навыки и умения, подвоха пока не замечал и продолжал как ни в чем не бывало рассказывать о мистической сути посмертных вестников.
— В работу вестников входит проводить учет новых душ и переправлять их за кромку.
— За кромку? А что там, за кромкой?
— Того наверняка не знают даже самые сильные ворожеи и ведьмы. Посмертные вестники — единственное доказательство существования загробного мира. Но какой он, этот мир, смертным, пусть и обладающим силой, знать не положено. Такова суть посмертия. Однако нам многое известно, — продолжал кот свой экскурс, — например, что не все души сразу верят в конец своего земного пути. Есть и такие, которые отказываются покидать подлунный мир.
— Такие, как тот старик? — догадался я, вспомнив горящие глаза дедули, уложившего меня одним ударом, стоило ему лишь увидеть за стеклянными дверями больницы свободу.
— Именно.
— А почему ты ему помешал?
Нет, я уже догадался, что сила, которой меня наградила бабка Семенова, каким-то боком относится к тонким материям посмертного существования, но вот роль кота и, что важнее, самой ворожеи в этом потустороннем мире мне была пока не ясна.
— Вернул, потому что мог это сделать. Души, избежавшие посмертия и общения с посмертными вестниками, частенько теряются на нашем физическом энергетическом уровне бытия.
