Лера, и поспешила в комнату к Еве.
– Смотри-ка, Лера, что это тут такое? – раздался из сарая голос Гены, который только что перешёл туда из гаража.
На дворе стоял выходной, и Гена усиленно рылся в подворных постройках, наводя там порядок, и выбрасывая старый хлам, Лера же гуляла по высохшим уже дорожкам двора с Евой на руках. Кругом разливалось тепло, и скворец радовался прилёту своей подруги, заливаясь трелями на все лады. Снег в огороде сошёл проплешинами, кое-где показалась прошлогодняя трава. Уже стояла настоящая, набравшая силу, весна.
– Что там? – Лера подошла к мужу.
– Да вот, глянь, – Гена спрыгнул со стремянки и кивнул наверх.
Лера вошла внутрь, в сарае, прогретом весенним тёплым солнцем, пахло деревом и соломой, старыми тряпками, пылью и чем-то ещё – неприятным, тошнотворным. Лера подняла голову и не поверила глазам:
– Это… Это что? Птица?
– Угу, ворона, – буркнул Гена.
– А что с ней? Точнее, кто это сделал?
– Ещё бы я это знал, – почесал тот голову, – И главное зачем? Уж в деревне, где все друг друга знают, и где всё фундаментально, как-то забавно увидеть сатанистов.
– Сатанистов? – изумилась Лера, – Да ну… Может это подростки так, пошутить решили неудачно? Или вообще, хозяева наши бывшие. Хотя, они не похожи на таких, кто стал бы издеваться над животными.
– Да и птица явно свежая, несмотря на запах, так что это точно не от хозяев осталось, – Гена, сморщившись, смотрел на висящую в верёвочной петле, приделанную над самым входом, мёртвую чёрную ворону. Птицу повесили совсем как человека – за шею.
– Ужас какой, – Лера поспешно вышла из сарая, чтобы не видеть эту картину и глубоко вдохнула свежий воздух.
Она сама и муху-то не могла убить, старалась открыть дверь и прогнать ту полотенцем. Пауков аккуратно поддевала на лист бумаги и выносила на улицу. А чтобы обижать кого покрупнее, и представить-то было больно.
– Как только иные люди способны на такое? – подумала она, качая Еву, что уже с любопытством, осмысленно смотрела по сторонам, – И главное зачем? Кто мог повесить тут эту несчастную птицу?
Она вернулась к Гене, который ножом перерезал верёвку и уже успел убрать ворону в мусорный пакет.
– Гена, как ты думаешь, кто мог это сделать?
Тот пожал плечами:
– Ну, обычно такими делами занимаются сатанисты, режут чёрных собак, кошек.
– Но вроде бы ворона была повешенной? – нахмурилась Лера.
Гена отвёл взгляд:
– Да как тебе сказать? Там, понимаешь, такое дело… У неё брюхо было вспорото, а внутренности вытекли на пол. Я просто убрал, чтобы ты на это не смотрела, а потом только позвал тебя. Уже засохло всё.
Лера вытаращила глаза.
– Кошмар! Гена, откуда в деревне, да ещё и в нашем сарае сатанисты?
– Откуда мне знать, – пожал тот плечами, – А какая твоя версия?
– Может подростки, насмотревшись в интернете всякой мистики, решили какой-то ритуал провести? – предположила Лера.
– В нашем сарае?
– Ну, твоя версия с сатанистами тоже не лучше.
– А может, это местные бабки колдуют? – засмеялся Гена своей шутке.
Однако Лера не ответила ему смехом, она вздрогнула, и на ум ей отчего-то пришла их последняя встреча с Галей, когда та, как ошпаренная выскочила из дома.
– Ты чего? – встревоженно спросил жену Гена.
– Да всё нормально, – мотнула головой Лера, – Я тут вспомнила что-то Галину.
– Ту самую странную соседку? – уточнил Гена.
– Ну да. Она выходит только в сумерках, как вампир, или не знаю… упырь какой-то.
– Упыри остались только в твоих сказках, – рассмеялся Гена, – Кстати, где все твои книги, по мифологии и прочим россказням, что-то я их не вижу дома?
– Да они в чулане, так и стоят в коробке, как-то не до них пока было, – ответила Лера, – И это не россказни, а вера наших предков, так они представляли мир, у всего был свой дух, свой хозяин. У нас вон тоже…
Лера хотела было сказать «домовой живёт», да вовремя прикусила язык. Незачем Гене такое говорить, он и так часто подшучивает над её увлечением мифологией разных народов.
– Что у нас? – Гена, увидев, что жена замолчала, потянул её за рукав.
– У нас вот нет хозяина, хотела сказать я, – быстро выпалила Лера, – Нам собака нужна, пёс, да!
– А вот это правильно, – согласился муж, – Ты поспрашивай у соседей, может у кого-то есть щенки.
– Спрошу, – кивнула Лера.
– А если тут не найдётся, то я после работы в приют заеду, и оттуда возьмём себе товарища, хорошо?
– Гена, какой ты замечательный у меня, – Лера, поднявшись на цыпочки, чмокнула мужа в щёчку.
– А эту ворону, – она покосилась на пакет, – Сожги, пожалуйста. Только не тут, не во дворе.
– И не в бане! – спохватилась она, – Вынеси на пустырь, что за домом, и там сожги. Ладно?
– А то что? Злой дух Ктулху придёт мстить?
– Гена! Это не смешно, – воскликнула Лера.
– Да ладно, ладно, – поднял тот примирительно ладони, – Если для тебя это так важно… Надеюсь, меня не увидят соседи. А то подумают, что я ку-ку.
– Никто ничего не подумает, – ответила Лера, – Если тебе стыдно, то пойди, как стемнеет. Ладно, я пойду укладывать Евочку.
– Давай.
Вечером, после ужина, Гена потянулся на кухонном диване:
– Может, фильм посмотрим?
– Гена, – многозначительно глянула на мужа Лера, – Ты ничего не забыл?
– Что? – не понял тот, но тут же спохватился, – Ах, да, я же не ликвидировал труп вороны! Слушай, а может, я её просто во дворе сожгу? Ну, в ведре, например?
– Нет.
– Ох, уж эти бабские заморочки, – вздохнул он, натягивая куртку, – Вот что не говори, а все вы бабы – ведьмы.
– Тем более, иди и сделай всё, как я прошу, а то превращу тебя в жабу, – улыбнулась Лера, и подмигнула Евочке, лежащей рядом в переносной колыбели, – Правда, моя красотуля?
– Ладно-ладно, я уже пошёл, – примирительно засмеялся Гена.
– Эх, после такого ужина нюхать такую дрянь, – послышалось из сеней ворчание и вздох.
На пустыре, что располагался позади дома, было уже темно, но темнота была не чёрной, а синей, прозрачной, и можно было разглядеть очертания леса, что начинался в конце пустыря на пологом склоне холма, и уходил наверх, тая в вечерней мартовской дымке. Дальше лес тянулся на многие километры, в противоположную от дороги в город сторону. Гена достал сигарету, задымил, затем расстелил прямо на снегу принесённые с собой газеты, сверху положил пакет с вороньим прахом, скомкал ещё несколько газет, разложил их вокруг пакета, присыпал сверху захваченными из ведра, что стояло в бане для растопки печи, щепками, и довольно глянул на свою импровизацию.
– Вот так, отлично, – сказал он вслух, – Точно сгорит.
– Что сгорит? – голос за спиной прозвучал настолько неожиданно, что Гена подпрыгнул на месте и поперхнулся дымом.
– И всё-таки меня засекли, – раздражённо подумал он, – Сейчас решат, что я чокнутый.
Он развернулся и увидел сзади незнакомую женщину в цветастом платке и старой, «для двора», фуфайке.
– Здравствуйте, – поздоровался он нарочито дружелюбно.
– Здравствуй-здравствуй, а ты, наверное, муж Леры будешь? – блеснула в темноте зубами незнакомка.
Глядя на эту улыбку Гена отчего-то внутренне поёжился, хотя, по сути, улыбка напротив была такой ослепительной, словно у голливудских звёзд. Просто мы, пожалуй, не привыкли видеть такую в реальной жизни.
– Уж очень яркая, не живая какая-то, как у куклы, – подумал Гена, а вслух ответил, – Да, я муж Валерии.
– Геннадий! – протянул он руку.
– Галина, я вон в том доме живу, наискось от вашего, – та пожала протянутую ладонь, её рука была твёрдой и сухой, как кора старого дерева.
– А что это вы тут жжёте? – поинтересовалась она вновь.
– Да так, – Гена замялся, – Сегодня вот убирался в сарае и гараже, от хозяев кое-что осталось, ненужное, вот решил сжечь.
– На пустыре? – посмотрела прямо ему в глаза Галина.
– Ну да, жена кашляет от дыма, – соврал Гена, – У неё аллергия на всякие запахи…
