Шурик, утомившись, ничего не ответил, потянул свой сладкий чай через трубочку и показал Ивану оттопыренный большой палец руки. Это означало, по всей видимости, что ему понравилось общаться. Даже, несмотря на то, что все вопросы остались без ответов. Вообще-то некоторые вопросы и не нуждаются в объяснениях, потому как сами по себе делают ясным и понятным то, о чем и подумать-то никогда не мог раньше.
22. Шура и Бен оказываются в засаде
Собирались они быстро, временами заставляя себя не торопиться, чтоб весь процесс не был похож на бегство. Велосипед обнаружился один, причем на спущенных колесах. Не нужен он был в современном хозяйстве. Мини-трактор нужен, снегоход — тоже, хороший джип — как же без него, даже самого легкомысленного вида квадроцикл — незаменим. А вот старый велик «Урал» выпуска аж 1983 года — покрылся пылью, и пауки приспособили спицы колес, чтобы ловить между ними мух. Хорошо хоть висел на стенке сарая вместе с насосом, иначе как бы надувать шины, ртом что ли?
Пока Шура накачивал колеса, гадая, будут держать воздух, или уже нет, Бен обрадованно прикатил обшарпанную двухколесную тележку.
— Сюда можно загрузить много полезных вещей, — сказал- он.
— Ага, например, тебя, — ожесточенно теребя старый насос, — откликнулся Суслов.
— Почему это — меня? — очень искренне удивился- американец.
— Я — в седле, а ты — в тележке с ружьем, как- махновец.
— Почему — махновец? — Россиянин прекратил колебаться и внимательно посмотрел на Бена.
— Стало быть, в тележке ехать уже не отказываешься? — поднял брови Шура. — Это будет наша велосипедная «тачанка». Батька Махно сотоварищи когда-то додумался установить на телегу пулемет, вот и получилась мобильная огневая точка.
Актер подумал и воздел к небу указательный палец:
— Только будем меняться. — По рукам, только я первый за рулем, — засмеялся- Суслов.
Сборы были недолги, особо мародерить в пустом доме было неловко, разве что собрать еду и кое-какие полезные для ремонтов инструментарии. На самом деле, наверно, просто опыта еще не было. Внутренний барьер, чтобы погрузиться в болото, именуемое «воровство», преодолеть было не так-то просто. Да и Бен очень напрягался, когда встречал вдавленные в землю следы «Зверя Апокалипсиса». Надо было выезжать, более не задерживаясь.
Через час можно было наблюдать, как из фермерского хозяйства выкатил велосипед, управляемый не самой искусной рукой, ведущий за собой двухколесную тележку, привязанную к багажнику.
Шура временами лихорадочно крутил руль вправо-влево и стоя налегал на педали: удерживать равновесие железного коня было не так-то просто, когда прицеп сзади все время норовил остановиться. Спуск с любой горки вообще грозил перерасти в проблему. Суслов отчаянно тормозил, пытаясь найти баланс между более инерционной «тачанкой» и проскальзыванием заднего колеса по дорожному покрытию.
Бен сидел лицом вперед по направлению движения на диванной подушке и всем телом пытался сохранять равновесие. В руках он держал автомат, и если бы тот не был на предохранителе, расстрелял бы своего водителя в спину уже несколько раз. Нечаянно. Он в мыслях несколько раз обозвал всех историков, создавших образ древних боевых колесниц, врунами. Двуколки не предназначены, чтобы на них воевать, они нужны лишь для того, чтобы тренировать свой вестибулярный аппарат в самых жестких условиях, где несколько промашек означают переворот вверх колесами. Делая поправку на скорость, можно прийти к неутешительным выводам: у нерадивых учеников езды на двухколесных повозках есть все шансы переломать себе шею.
Увлеченные своими делами, они и не заметили, как вновь въехали под сень вековых деревьев. Вполне вероятно, что к исходу второго дня пути на ровном асфальте они бы и пришли к пониманию поступательного процесса, достигли бы определенного мастерства и, в конце концов, добрались бы до Питера, но тут к ним навстречу выскочил, как угорелый, парень с круглыми от ужаса глазами.
Шура бы его легко переехал, а Бен бы не позволил тележке завалиться вбок, если бы незнакомец не закричал.
— Ааа! — завопил он и врезался в велосипед.
Скорость «тачанки» была далека от крейсерской, поэтому все трое отделались легкими ушибами.
Уже падая через голову, Шура с неудовольствием отметил, что беглец-то на самом деле был не один. Метров за шестьдесят впереди мчался, напоминая своей стремительностью локомотив Янисъярви — Волховстрой 1, ночной гость фермерского хозяйства. Бен тоже обнаружил сей прискорбный факт, вываливаясь из своего гнезда, и отчаянно затосковал. Ну а незнакомец с похвальной резвостью заклинился в хитросплетении велосипедной рамы и на миг прекратил свои вокальные упражнения.
Локомотив мчался на них и ничего хорошего не предвещал. Он, конечно, чуть подсбавил обороты, когда на сцену вывалились новые участники драмы, но не настолько, чтобы поджать хвост и, поскуливая от страха, убежать в кусты. Через несколько секунд столкновение делалось неизбежным.
Все трое людей хором прокричали: «Мама!» Это отнюдь не означало, что они — братья, а мать их — огромная лесная обезьяна. Это был всего лишь вербальный сигнал к обороне.
Шура и Бен, как тараканы, на четвереньках побежали в разные стороны дороги, весьма торопясь, временами даже переходя на иноходь, а пришелец, отчаявшись развязать скрутившиеся в узел ноги, пополз к перевернутой тележке.
Однако тем и отличается человек от прочих божьих тварей, что в отдельные решающие моменты жизни время для него растягивается, позволяя одновременно и подумать, и принять решение, и даже его выполнить.
Шура одним движением плеча привел автомат в положение, оптимальное для стрельбы лежа, щелчком пальца перебросил флажок предохранителя на «огонь очередью» и, совместив мушку с грудью вырастающего в размерах силуэта, плавно надавил на курок.
Бен выбрал другой вариант: стрельба сидя. Но и он проделал все подготовительные мероприятия с завидной скоростью.
Два автомата синхронно послали порции свинца в широкую грудь надвигающегося бабуина. Тот даже не понял, что произошло, почему боль пронзила каждый участок его туловища, а передние лапы, вдруг, потеряли свою твердость, да и задние отказались поддерживать тело. Только пасть распахнулась, как и положено, чтобы сомкнуть ужасающие, длиной с локоть взрослого человека, клыки на загнанной добыче.
Но неминуемая жертва вдруг повернулась лицом к надвигающемуся кошмару, выставила вперед ружье «Фермер» и спустила оба спусковых крючка.
Ужасающий грохот расколол воздух, как гром среди ясного неба. С деревьев посыпалась листва и маленькие кальмары. Голова монстра тем временем тоже раскололась, как перезревший арбуз и разлетелась по сторонам мельчайшими и не очень фрагментами.
— Бен, ты чем ружье зарядил? — спросил со своей стороны- дороги Шура. — Осколочно-фугасными снарядами что ли?
— Что нашел поблизости, то и запихал, — ответил Стиллер- со своей.
— Спасибо, господа иностранцы, — раздался глуховатый- голос с центра дороги. — Думал, каюк мне настает.
Все участники диалога, наконец, поднялись на ноги, и каждый с некоторой долей опаски пнул обезглавленное тело. То в ответ никак не реагировало.
Незнакомец был среднего роста с неопрятно постриженной шевелюрой, крепким, но зарастающим лишними, калориями телом и очень пристальным взглядом серых глаз. Он, как мог, представился, явно пытаясь отыскать в памяти хоть несколько слов на английском языке.
— Гоша. Спасибо вам. — Да ладно, Гоша, — ответил по-русски Шура. — Я — наш, — Бен — интурист. Кстати, не узнаешь его?
— Нет, не узнаю, — несколько расслабился тот. — А что — должен?
Суслов махнул рукой: пустое. Повернулся к Бену и кивнул на лежащий велосипед. Это должно было означать, теперь очередь артиста крутить педали.
— Постойте, — догадался Гоша. — Вы собираетесь ехать- дальше?
— Почему- бы и нет? — удивился Шура.
— Да нет, все в порядке, — замотал головой пришелец. — Только вы что — намереваетесь всех этих тварей перебить?
— Так, Бен, — Суслов обернулся к американцу. — По-моему, — нам придется кое-что обсудить всем вместе.
Гоша поведал, не выпуская из своих рук ружья, правда — разряженного, что ныне покойный бабуин, как метко его окрестил Шура, всего лишь один из целого стада, замеченного им на опушке возле электрической подстанции. Они там спали, свернувшись клубками, как собаки, тем самым демонстрируя свою активность по ночам. Этот, увязавшийся за Гошей, был всего лишь дозорным. Жадным дозорным. Если бы он разбудил всю банду, то шансов у людей не было бы никаких, пускай они вооружены хоть крупнокалиберным пулеметом. Но и у бабуина насладиться деликатесом — теперь тоже. В общем, Гоша не имел ничего против, чтобы его спасители двинули дальше. Только пусть к ружью снаряды оставят.
