Ознакомительная версия.
А теперь собор стал могилой.
— Не могилой, а гигантской кадильницей, — утешил друга Воитель.
В закупоренной кадильнице души хранятся вечно. Если пещеру запечатать, заблокировать вентиляционные шахты, обрушить винтовую лестницу и скрыть вход, то собор станет вместилищем, где спасутся тысячи душ.
— И все же собор превратится в склеп, — терзался Бримстоун.
— Ты же сам это придумал! — ответил ему Воитель. — Мне ли тебя убеждать? Друг мой, не мучай себя обвинениями. Да, мы проиграли войну, и легко решить, что все было напрасно. Веками, несмотря на бесконечное кровопролитие, химеры рождались, жили, любили и веселились. Наши земли были свободными, многие не ведали ни рабства, ни сражений. Многим выпало счастье вырастить потомство, дожить до глубокой старости. Мы даровали им эту жизнь, мы держались сколько могли. Друг мой, разве можно было сделать больше?
— А теперь наше время истекло.
— Да, — печально согласился Воитель.
Склеп или вместилище душ — не важно, этот выбор не для них. Ангелы не успокоятся, пока не отыщут Воителя и мага. Придется дать императору то, что он хотел. Бримстоун жертвовал собой ради мечты, осуществление которой зависело не от него.
— Ты уверен, что она вернется? — спросил Воитель.
Маг тяжело вздохнул. Неизвестно, сможет ли Кэроу вернуться в Эрец, ведь ее не готовили к подобным испытаниям. Бримстоун дал воспитаннице человеческую жизнь, надеялся, что Кэроу не придется разделить судьбу своего народа, терпя бесконечную войну и лишения. А теперь на ее хрупкие плечи легло неимоверное бремя. Ей вручили ключи от разрушенного королевства, передали тяжкую ответственность за души химер. Нет, Кэроу не отступит.
— Она вернется и воскресит их, — ответил маг.
— Ты дал ей подходящее имя. Кэроу, воистину надежда…
Они объявили жителям осажденного города о предстоящем выборе. Выбор оказался легким. Все знали, что конец близок. Жизнь химер висела на волоске: вражеские атаки, страх, голод и пламя, непрекращающееся пламя с небес. Все ждали неминуемой смерти, но им даровали возможность переждать тяжелые времена в стазисе. Конечно, в призрачную надежду верилось с трудом, но умирать, думая, что однажды возродишься, было несравненно легче.
Надежда легла на плечи Кэроу тяжким грузом: что делать, как найти островок мира там, где испокон века царят свирепые нравы, месть и ненависть? И пусть многочисленным армиям Воителя и Бримстоуна не удалось отстоять свободу, мечта влюбленных химеры и ангела, погибшая на эшафоте, упрямо указывала путь миру и надежде. Ведь со смертью ничего не заканчивается…
В собор спустились тысячи, представители всех объединенных племен. Величие и красота храма впервые открылись посторонним. Идущим на смерть. Народ все прибывал, становилось тесно, душно. Кто-то запел гимн, его поддержали остальные. Может, собор и стал им могилой, но их смерть была легка.
Жребий, выпавший на долю остальных, был жестоким, героическим. Остаться наверху пришлось многим. Если бы из Лораменди исчезли все химеры, серафимы заподозрили бы неладное. Ворвавшись в город, ангелы нашли, на ком выместить свою злобу — беженцы, старики, родители, потерявшие детей, жертвовали собой ради многих тысяч химер, принявших смерть в соборе.
Вооружившись этой вестью, а также парой клинков-полумесяцев и маленьким ножом, Кэроу вместе с Иссой отправилась на собрание. Во дворе очередные отряды готовились к отлету в Эрец, среди них и команда Амзаллага, на которого Кэроу очень надеялась.
До падения Лораменди у Амзаллага была семья, дети.
— Мы нанесем удар к северу от столицы, — говорил Тьяго. — Поселения ангелов плохо укреплены, охраны мало. В Империи не помнят, что такое война, потому что мой отец, занимаясь одной обороной, позволил клинкам заржаветь. А нам защищать нечего.
Дерзкое заявление Тьяго звучало упреком за проигранную войну, и химеры встрепенулись.
— Неправда! — возразила Кэроу, выходя из-под арки. — Нам есть что защищать.
Тьяго окинул ее обманчиво-благосклонным взглядом. Шеста ринулась сквозь толпу к непокорной подопечной.
— У нас есть выбор, мы можем спасти многих. — Кэроу повторила слова Акивы и устыдилась, хотя о том, что их недавно произнес Истребитель Тварей, никто из присутствующих не подозревал. Однако Акива оказался прав…
— Выбор? — скептически повторил Волк.
— Ты помнишь, о каком выборе мы вчера говорили? — прорычала волчица, схватив Кэроу за руку.
— А, ты о том, кого вы убьете первым — Мика или Зузану? — громко спросила Кэроу. — Не волнуйся, вам до них не добраться. — Высвободившись из цепких лап, она повернулась к толпе. Некоторые поглядели на Тьяго, ожидая объяснений. — Выбор, о котором я говорю, предполагает защиту химер, а не убийство невинных мирных жителей врага.
— Невинных серафимов не бывает! — оборвал ее Волк.
— Ангелы говорят то же самое, убивая наших детей. — Кэроу невольно посмотрела на Амзаллага. — И верят в то, что говорят. Но мы знаем — все дети невинны. Все дети священны.
— Только не дети ангелов, — прорычал Тьяго.
— В чем виноваты мирные жители? Они просто пытаются выжить! — воскликнула Кэроу, подступив к Белому Волку. Она словно парила, не чувствуя под собой земли. Кровь шумела в ушах. Кэроу только казалась спокойной и смелой. Неужели так боятся все смельчаки?
— Знаешь, мне давно кое-что непонятно, но спросить я боялась. — Кэроу окинула взглядом толпу. Она создала всех присутствующих, ей знакомы их души. — Может быть, это понятно всем, кроме меня. Или есть такие, кому сомнения не дают уснуть? — Кэроу обернулась к Тьяго. — Объясни нам свою цель. Куда ты нас ведешь?
— Тебе незачем вникать в вопросы стратегии, — заявил Волк, не прибегая к открытым угрозам. Он осторожничал, не зная, чем вызвано столь отчаянное выступление.
— Я не о стратегии спрашиваю, а о цели: куда ты ведешь нас? На этот вопрос ответить несложно. Ради чего мы сражаемся? Ради чего убиваем? Что ждет нас в будущем?
Взгляд Тьяго стал тяжелым и неподвижным, лицо застыло, с трудом сдерживаемый гнев леденил кровь в жилах. Ответа не последовало. Что он мог сказать? «Мы сражаемся, чтобы убивать. Мы убиваем ради мести. Будущего нет». Кэроу следила за химерами, ведь кому-то и такого ответа будет достаточно — тем, кто утратил всякую способность надеяться на лучшее. Есть ли среди химер те, кого обрадует надежда, подаренная Бримстоуном?
— Будущее… — вздохнул Тьяго после затянувшейся паузы. — Я уже слышал, как ты мечтаешь о будущем, нежась в объятиях ангела. Вы замышляли меня убить.
«Ну конечно, ловко перевел стрелку!»
Образ химеры в обнимку с серафимом прекрасно отвлекал внимание толпы.
— Неправда, я не хотела твоей смерти! — возразила Кэроу, но присутствующие утратили интерес к ее словам. — Ответь на мой вопрос. Куда ты ведешь нас? Что ждет нас в будущем? Мы выживем? У нас будет земля? У нас будет мир?
— Земля? Мир? Кэроу, об этом нужно спрашивать у императора серафимов, а не у меня.
— Ты намекаешь на его лозунг «Смерть тварям»? Всем известно, к чему стремится император. В отличие от тебя Воитель никогда не повторял его методов. Твои расправы приносят нашим соплеменникам одни беды. О народе ты, похоже, забыл? — Кэроу обратилась к солдатам: — Вы только о мести помышляете? О том, как убить побольше ангелов, пока вас самих не прикончат? И это все? А страдания мирных жителей вам нипочем? — Ей хотелось рассказать о том, что сделал отряд Балиэроса, что они видели у Заповедного предела, но она боялась мести Тьяго.
— По-твоему, есть другой путь? — Волк покачал головой. — Что именно в расправах ангелов вызывает у тебя надежду, что они жаждут «примирения»? Есть только один способ спасти химер — убивать ангелов.
— Уничтожать всех подряд?
— Да, всех подряд, — с ненавистью ответил он. — И твоего любовника тоже.
Похоже, Тьяго решил вечно напоминать про ее «гнусную связь», но грязные намеки и обвинения перестали задевать Кэроу. Да, она влюбилась, мечтала о мире. Бримстоун ее понял и простил, поверил в ее мечту. Маг заботился о спасении жизней, а не об уничтожении врага, и поручил Кэроу возродить их народ. Кэроу, а не Тьяго!
Недавно казалось, что сотни кадильниц с душами воинов Тьяго — это много, однако в подземном соборе ждали воскрешения тысячи невинных душ. И, странное дело, ответственность за них вызвала у Кэроу не чувство безысходности, а радость и облегчение. Тысячи — это не много, если это твой народ. Бримстоун словно протянул ей руку и поднял с колен. Теперь Кэроу знала, как искупить свою вину.
Исса одобрительно кивнула, и Кэроу обратилась к повстанцам:
— Большинство из вас — или даже все — радовались моей казни. Может быть, вы вините меня за то, что произошло с нашим народом. Но если мне нет ни прощения, ни веры, надеюсь, вы прислушаетесь к словам Бримстоуна.
Ознакомительная версия.
