— Я неожиданно упала. Рацию вытащила, чтобы тебе ответить, оступилась и грохнулась в мох. Она выпала из рук, и я не смогла ее найти.
Ветки все ближе, но я понимаю, они слишком тонкие, не выбраться по ним. И точно, ухватившись, я просто оторвал их, никакого толку.
— Надо еще немного! Ветки меня не выдержат, надо дотянуться до ствола!
— Я. Это. Понимаю. — с трудом проговаривает она, сильно морщась от натуги. — Черт, да твою мать, что ж ничего не получается! — Эшли сильно упирается спиной в дерево, потом повернулась и стала толкать его руками. Я ухватился за ветку покрепче и притягиваю к себе его, стараясь не дергать, чтобы ветки не оторвались.
Наконец, мне все-таки удалось дотянуться до ствола дерева, и я медленно подтягиваюсь, осторожно, стараясь не делать резких движений, я миллиметр за миллиметром выбираюсь из топи. Она еще не успела сформироваться, видно тут был овраг, который просто затопило водой и грязью, но самостоятельно я бы не смог выбраться, это факт.
— Давай, еще чуть-чуть, — уговаривает она меня, но все мои силы уходят сейчас на то, чтобы не увязнуть еще больше. Наконец, я ощутил, что мое тело больше не барахтается в жиже, а находится на вполне себе устойчивой поверхности. Весь мокрый, в тине и грязи, я добрался до нее и она в изнеможении валится на землю.
Перевернувшись на спину, я все пытаюсь отдышаться, а она подползает ко мне ближе и тревожно вглядывается мне в лицо.
— Ну как ты? — спрашивает, а я перехватываю ту самую руку, которой она держала палку и толкала ствол. Ну ясно, кровь смешанная с грязью, вся ладонь разворочена.
— Нам надо быстро добраться до бункера, пока у тебя заражение крови не пошло. — мне даже сквозь слой грязи видно, как опухла и покраснела у нее рука. А это плохо. — Сколько ты успела поставить датчиков?
— Два, как и договаривались. Уже собиралась идти к тебе, когда наткнулась на вот это, — кивнула на болото и прикрыла глаза.
— Как сама?
— Ничего. Нормально. Сейчас только откину копыта, воскресну и можно будет уходить.
— Не ной. И… ты… спасибо, что не дала сдохнуть, — я поднялся и глядя ей прямо в глаза, протягиваю руку. Она ухватилась за нее, по-мужски, за предплечье, поднялась, слегка смутившись, сделала вид, что отряхивает форму.
— Ты тоже меня спасал много раз. Я должна тебе, вроде как.
— Ладно, сойдет. В другой раз, когда услышишь от бесстрашного «спасибо, что не дал сдохнуть», нужно отвечать «сделай для меня то же самое». Это… как очередной девиз. Просто запомни…
— Запомню, — ответила она, улыбнувшись уголком губ и слегка кивая в ответ.
Эшли
Музыка: Ana Johnsson — We Are
— Надо сделать привал, — сухо бросает мужчина, приглядывая местечко для остановки и кивая головой в направлении сваленных деревьев, когда мы достаточно далеко отошли от болотистой местности, — и обработать твою рану.
— Это обязательно? Ты же сказал, что нужно скорее добраться до бункера, — бурчу я, хотя, на самом деле уже очень устала, и плечо разболелось, да и ладонь пульсирует от воспаления, но то, что мы мокрые, совсем не добавляло приятных ощущений. Не хватало потом, до полного счастья, свалиться с простудой.
— Идти еще долго. Сейчас перекусим, отдохнем и двинем, — безапелляционно, тоном не требующим возражений, отрезал лидер, выливая воду из своей кобуры и проверяя оружие. Ну и ладно, ну и пожалуйста, отдыхать — так отдыхать, я ж не против.
Плюхнувшись на бревно, печально оглядев свою грязную форму и насквозь промокшие ботинки, пока Эрик манипулировал с костром, я принимаюсь поливать на не менее грязную ладонь воду из фляги, чтобы хоть как-то промыть рану.
— Ладонь обработать нужно. Ну? — раздалось рядом, и раздраженно дернув мою руку на себя, осмотрев рану, мужчина только скривился, выуживая из выкладки перевязочный пакет и тюбик мази, бросая мне.
Я забираю медикаменты, а взгляд замирает на его руках, и перед глазами невольно появляются крепкие пальцы, окрашенные моей кровью, осторожно ощупывающие ранение от огнестрела. И тот взгляд, в котором читалось неподдельное беспокойство. «Царапина… Хорош хныкать и быстро отправилась к медикам, пока не погнал тебя поганой метлой! ..» Дышать забываю. Чувствую, как кровь отливает от лица и становится не по себе. Сморгнув непрошенное воспоминание из прошлой жизни, надкусываю зубами упаковку, вскрываю, и смазав рану, торопливо накладываю бинты на ладонь.
— Давай, завяжу, — ворчит он, вдоволь налюбовавшись на мои тщетные попытки справиться одной рукой, и быстро затягивает тугой узел, поспешив отойти в сторону. Стараюсь ничем не выдать своего удивления. А где ж злой и страшный лидер, или грязевые ванны нервишки успокаивают?
— Спасибо. — Никаких эмоций, только брови нахмурились, да губы сжались в тонкую нить, прикуривая сигарету.
Переведя дух и перекусив, я почти отогрелась, исподтишка поглядывая на Эрика, державшегося на расстоянии. На меня, конечно, не смотрит, ковыряется в своем пистолете, забивая патронами обойму. Наверное, разговаривать не хочет. Лицо задумчивое, немного недовольное, складочка между бровей, но что-то спрятанное в нем, глубоко внутри, вырывается наружу, только Эрику легче отмахнуться, чем показать своих чувств, упорно воздвигая вокруг себя прочную стену, чтобы отгородиться от каждого, кто посмеет рискнуть и подойти ближе, не подпуская к себе никого. Я и раньше замечала в нем странности, метания из стороны в стороны, а теперь понимаю, что моделирование съедало его, постепенно сжигая в нем все положительные качества, ломая, коверкая жизнь, пока не изменило окончательно. А окончательно ли? Ведь в Эрике еще осталось что-то хорошее. То, что я чувствую в нем, цепляясь за угасающий огонечек надежды изо всех сил. А мужчина пытается всеми способами это отрицать, уходя в себя, пряча душу за семью замками, практически поставив на себе крест, погружаясь в отчаяние и боль. И боли в нем было слишком много. Ведь ему только и остается, что мучится совестью и вновь прокручивать в голове все действия, поступки, решения, мысли, которые привели к такому исходу, без возможности забыться и что-то изменить, уничтожая себя изнутри. Борясь со своим «монстром», мужчина борется заодно и со своим прошлым, которое так и норовит влезть в настоящее, оживая в памяти, заставляя переживать самые ужасные события снова и снова. Ощущая эту боль, словно свою, которая накрывала с головой, сжимала в своих объятиях так сильно, что невозможно было дышать, я поднимаюсь на ноги. Молчание стало волнами налегать со всех сторон и тяготить.
— Ты жалеешь о Вороне? — тихо спросила я, присаживаясь рядом, хоть и зарекалась не сметь лезть ему в душу и злить, но… не знаю почему, да только для меня это важно.
Мужчина мрачно бьет меня осуждающим взглядом, на скулах желваки ходят. Молчит. Долго. Мне кажется, что он отвечать не станет, скажет какую-нибудь гадость, норовя обидеть, но он говорит:
— Это война. На ней умирают.
— Но ведь он был в твоем отряде. Как его на самом деле звали?
— Виктор. Виктор Гилмор. И я узнал об этом не так давно.
— Как это? А раньше? Ты же знал его по меньшей мере три года! — нахожу я свой утерянный дар речи от удивления, но тутже вспомнив, что я сама ни разу не поинтересовалась настоящим именем Ворона, только вздыхаю.
— Да. Но раньше мне было неинтересно. Ворон и Ворон, я вообще думал, что это его имя. Не обращал внимания, а когда ставил его в патруль, просто вылетало из головы.
— Как вы познакомились? Расскажешь? — осторожно, только бы не перегнуть палку. В ответ молчание с прерывистым тяжелым дыханием.
— А ты не ох*ела, мелкая? — сквозь зубы, грубо протянул мужчина, упираясь локтями в расставленные колени и буравя пристальным взглядом мое лицо.
— Ох*ела, — соглашаюсь я покаянно. Опять включил свою защитную реакцию. — Но… может все-таки расскажешь? Я никак не могу поверить, я ведь не видела его мертвым. Для меня он еще живой… понимаешь?
— Он был… совершенно безголовый, — Эрик тяжело сглотнул, резко дернув кадыком, как-будто с трудом заставляя себя успокоиться, и, потерев ладонью подбородок, уставился на тлеющий огонек своей сигареты, а мое сердце ускоряется в груди помимо воли. Молчит немного, потом продолжает: — Всегда, сколько я его помню. Я уже был два года лидером, когда он проходил инициацию. Более пи*данутого на всю голову неофита не было у меня никогда. Даже ваша группа была ангелами по сравнению с ними. — Эрик коротко на меня глянул и вроде бы даже как-то грустно усмехнулся, затягиваясь и прищурив один глаз. — Пи*дил я их знатно, а они отвечали мне такой же откровенной «любовью». Они даже напали на меня, хотели в пропасть сбросить. А я затащил из на Хэннок и пустил по зипу без страховки. Они все обосрались, в прямом смысле и больше не вы*бывались, хоть и ненавидели меня, как только могли.
