на дверь и заплакала. Она почему-то ожидала грохота, что сейчас дверь начнут выламывать и трясти, но этого не происходило, и оттого было почему-то ещё страшнее. Из-за двери доносилось тихое мерное поскрёбывание, словно кто-то монотонно скоблил её лаковую поверхность ногтями.
– Пошли прочь, пошли прочь, – шептала Лера, и слёзы текли ручьём по её лицу, а она не вытирала их. Солёные капли падали на лицо Евы и та морщилась, и жалобно кряхтела, заходясь в плаче.
– Прошу тебя, прошу, не плачь, они же рядом, они слышат, они хотят забрать тебя, – взмолилась Лера к дочери, понимая, что та, конечно же, слишком мала для того, чтобы осознать её просьбу и внять ей.
Сколько это всё продолжалось, Лера не понимала, она будто впала в транс, сидя на полу, прислонившись спиной к стене и монотонно качая дочку, которая, наплакавшись, уснула, наконец, обессиленная. Внезапно в окно постучали. Быстрый и тихий звук ударов по стеклу испугал её. Лера вздрогнула, вскочила на ноги, и, вжавшись в стену, уставилась на окно. Кто это может быть? Она нашарила рукой тяжёлую статуэтку, стоявшую на комоде, и подошла ближе к окну, заставленному шкафом.
– Лера, – донёсся вдруг шёпот из-за стекла, – Лера, это я, Гена, открой.
Сердце Леры бешено стучало. Что делать? Как поступить? Открывать или нет? Она уже не верила никому и ни во что? Гена ли там?
– Лера, – вновь послышался голос, и в окно стукнули уже настойчивее, – Открывай же скорее, я машину завёл, выбирайся в окно, и уедем отсюда, только тихо. Они пока что все там, в доме.
Лера осторожно положила дочку на кровать, та закряхтела во сне, сморщила личико, и медленно подошла к шкафу. С трудом оттеснив его чуть в сторону, Лера выглянула в окно, продолжая сжимать в руках статуэтку. За окном действительно стоял её муж. Лера выдохнула.
– Где ты был? – громко зашептала она, отворяя створку.
– Всё плохо, Лера, Дмитрия убили, – быстро заговорил Гена, – А я без сознания был, меня этот шкет, как его там, Максим, цапнул прямо за лицо, вот, видишь?
Он повернулся к окну. На правой его щеке была рваная кровоточащая рана. Лера открыла, наконец, неподдающуюся створку, холодный поток свежего воздуха ворвался в комнату.
– Где Ева? Давай мне её, – горячо зашептал Гена, – А потом выбирайся сама.
Лера метнулась к кровати, схватила дочку, проверила, хорошо ли затянута защитная рубашка на малышке, и вернулась к окну.
– Держи, – передала она ребёнка Гене.
Он тотчас подхватил ребёнка на руки и улыбнулся. Эта улыбка почему-то смутила Леру своей неестественностью и неуместностью. Но разводить беседы было некогда. Лера взобралась на подоконник, свесила ноги за окно и спрыгнула вниз. И в то же мгновение увидела Галину, стоявшую чуть поодаль, под густым вишнёвым кустом. Лера судорожно вдохнула и обернулась на Гену, и только сейчас вдруг поняла, что же её так смутило в его виде, и что она в состоянии шока даже не восприняла умом, но лишь зрением. Голова его держалась на одном только позвоночнике, с которого свисала лоскутами кожи, шея Гены была перегрызена. Голова свесилась набок и из приоткрывшегося рта на ворот рубахи стекла струйка слюны вперемешку с кровью. Её муж давно был мёртв, и лишь оставался ведомым некой силой, как марионетка, которой управляет невидимый хозяин, дёргая за тонкие ниточки, привязанные к рукам и ногам куклы..
Лера в ужасе кинулась к нему, чтобы забрать ребёнка, но тот вдруг, с неожиданной для трупа прытью, отскочил в сторону и уставился своими жёлтыми, такими же, как у всех остальных, глазами на Леру. Мысли Леры судорожно заметались:
– Что делать?
Одно немного успокаивало её, на Еве была защитная рубашка, эти твари не смогут её снять, только если…
– Снимай с неё рубаху, – раздался громкий приказ Галины, и тут же Гена послушно принялся распеленовывать малышку.
– Нет! – закричала во весь голос Лера, – Не смей! Не делай этого! Гена, она же твоя дочь, остановись! Опомнись!
Но жёлтые глаза её мёртвого мужа смотрели в её сторону равнодушно и безучастно. Лера бросилась к нему, и тут же чьи-то руки подхватили её сзади, множество рук, холодных, очень холодных… Она кричала и рвалась к дочери, но её держали крепко, она брыкалась, исходила рыданиями и кусалась, но всё было напрасно, ей на голову накинули какую-то ткань, и в тот же миг всё потемнело в её глазах…
Лера очнулась на кровати в спальне. Шкаф вновь был придвинут к окну. Галина сидела в кресле напротив и держала на руках малышку Еву.
– Отдай мне мою дочь! – закричала Лера во весь голос, и рванулась к соседке, но тут же её запястья и лодыжки прорезала жгучая боль. Лера бросила взгляд на руки и увидела, что она привязана к спинке кровати длинными полосами ткани. Она узнала в узоре на ткани свою простыню.
– Твари! – выплюнула она в лицо Галине.
Та лишь насмешливо улыбнулась в ответ. Ева почему-то молчала.
– Что ты с ней сделала? – снова закричала Лера.
– Ничего. Девочка просто спит, – ответила Галина, – Скоро мы начнём обряд.
Лера вновь попыталась высвободиться, но у неё ничего не вышло.
– А что будет со мной? – она решила тянуть время, быть может, ей удастся усыпить бдительность Галины и как-то выпутаться из удерживающих её пут.
– Да ничего, – равнодушно отмахнулась та, – Мы уйдём сейчас в лес, а после того, как вернёмся, я вызову полицию и скажу, что слышала какой-то шум и крики из вашего дома, и, что у вас, кажется, что-то произошло. Приедут сотрудники, решат, что было ограбление. Вот хозяин дома, убитый вором при нападении, вот несчастная жена, которую вор привязал к кровати, и затем вынес всё ценное. А девочка… она будет обнаружена мёртвой в перевёрнутой ненароком грабителем кроватке. Ой, да у нас даже и грабитель имеется – ваш специалист, возомнивший себя супергероем.
– Дмитрий? Он тоже мёртв?
– Пока нет, но дело нехитрое, – ухмыльнулась Галина.
– Но ведь в доме ничего не пропало, как вы инициируете кражу?
– О, это самый незначительный момент! Мы об этом позаботимся, утопим некоторые, самые ценные, вещи в озере. Кто их там станет искать? Концы в воду, как говорится.
Галя ухмыльнулась своей остроумной, как ей самой показалось, шутке.
– Но ведь тут будет и множество ваших следов, ведь вы же не призраки! – возразила Лера, – Как вы это объясните?
– Не призраки, – согласилась Галина, – Но и не обычные люди, мы многое умеем. В том числе не оставлять после себя улик.
– Это ты была на тех фото, – неожиданно сказала Лера, – Не было никакой бабушки, в честь которой тебя назвали.
– Я отлично сохранилась для столетней бабки, правда? – Галина расхохоталась, запрокинув голову назад.
Лера с отвращением поморщилась, продолжая смотреть в змеиные жёлтые глаза соседки, и при этом пальцами одной ноги потихоньку шевелила и растягивала путы на лодыжке другой ноги.
– Подожди, – вдруг сказала она, – Что значит, малышку найдут в перевёрнутой кроватке? Ты же хочешь забрать её для Аму?
Лера чувствовала, как от этих слов у неё сводит скулы и ей хочется вцепиться зубами в пульсирующую жилку на шее Галины, но она терпела, терпела и ради дочери, и потому, что была связана и безоружна сейчас. Она должна быть хитрее этих тварей. Она должна быть спокойной, как питон.
– О, – разоткровенничалась Галина, понимая, что жертва уже в её руках, – Мы знаем, как напустить морок. Это будет лишь образ Евы, её тульпа, а сама она будет уже далеко отсюда.
– Погоди, тварь, – думала про себя Лера, – Я тебе покажу морок, гадина.
Ещё чуть-чуть, ещё немного, полоска ткани, держащая её ногу, уже совсем ослабла.
Заплакала Ева. Галина поморщилась:
– На, покорми её, не выношу детского плача.
– Но как? У меня руки связаны.
– Одну руку я тебе освобожу, и покормишь. Только не мешкай. Скоро рассвет. Нам нужно будет уходить.
– Я не могу так…
