Амаранта отвернулась от Красавчика. Попутчики ей не нравились все больше, но расспросы Лу лишний раз напомнили, что появляться в Эвенберге нельзя: она не эльф, и она странно одета! Как бы обойти столицу Эрендола, поджидающую ниже по течению?
Нелюди плыли день и ночь, не приставая к берегу без особой надобности. Иной раз рыбачили. Запасов провизии хватало, а топливо для жаровни харматанец добывал не сходя с плота, отрубая куски от коряг по берегам. Трухлявое дерево горело бойко, на сковородке скворчало сало и жарились гренки; их выхватывали, подцепляя ножом и ели горячими, запивая варевом из рыбы или сушеных грибов. Амаранта выздоравливала. Обняв руками согнутые колени, она часами сидела на краю плота, спала, ела, чувствуя, как возвращаются силы, а с ними — и невеселые раздумья.
— Ты была разговорчивее, когда я тебя подобрал, — недоумевал Красавчик.
Амаранта промолчала. Вода Эльмантира, бегущая у самых ног, так и манила своей глубиной. Река эльфов холоднее родного Амарантина или теплее? Моран решилась и начала раздеваться.
— А вот это уже интересненько! — Лу уселся поудобнее и приготовился к зрелищу, но его постигло разочарование — избавившись от штанов и куртки, девушка осталась в черной шелковой рубашке, в ней же нырнула с плота вниз головой и надолго исчезла. Она появилась далеко впереди, позволила себя догнать и поплыла рядом с плотом уверенно и ровно. Вот теперь Амаранта ощутила себя живой! Зеленоватая вода лесной реки была мягче и теплее, чем прозрачные потоки, стекающие с гор; чтобы ее покорить, не требовалось особого мастерства. Приятно устав и всерьез впечатлив мастерством пловца своих попутчиков, Моран забралась обратно на плот.
— Где научилась?
Красавчик щурился, наблюдая, как она отжимает волосы, переводя глаза с плеч на ноги и обратно, но в этом пристальном взгляде не было ни капли вожделения.
— Дома.
— На море?
— Можно и так сказать.
— Когда мы свернем? — громко спросил Лу у харматанца.
— Хрен знает. Пока прямо идем, — буркнул тот.
— Славненько. Не простудись, звезда моих очей.
— Куда вы собрались поворачивать?
— Мы?! Да никуда, река свернет. Вот что: Эвенберг на подходе, подумай, так ли тебе хочется подплыть к главным воротам столицы и постучаться?
— Вокруг необитаемый лес, мы в пути меньше недели. Город не скоро, ты врешь.
— Ой-ой! И это говорит мне человек, не знающий, какой на дворе месяц! «Меньше недели!» Откуда и куда ты считаешь, моя черноволосая пери? От первого дерева и до обеда? Я буду честен: в Эвенберг нам можно тайно, а явно — нельзя. Мы пойдем в обход, вот я и предупреждаю заранее. С нами?
— Я подумаю.
— А ты подумай. Если что, плот мы тебе оставим. Да зачем он тебе, ты и вплавь доберешься! — Лу широко улыбнулся, показав сломанный зуб.
Уже в который раз, беседа с нелюдем оставила у Моран неприятное впечатление. Лу что-то недоговаривал, да и сам, похоже, не был уверен в своих дальнейших действиях. Как и в подземелье Цитадели, Моран пробиралась через его слова наугад, и, как тогда, в темноте, словно ощущала липкие нити плесени на своих пальцах.
* * *
— Вставать-вставать, — пропел Лу над самым ухом и потянул Моран за руку.
Стояла глубокая ночь, огонь жаровни был потушен, а плот раскачивался и скрипел. Второй нелюдь бегал взад и вперед, спешно перетаскивая поклажу.
— Что случилось?
— Маленькое крушение, моя пери. Бревна развязались. Пойдем скорей, в воду упадешь и намокнешь.
Полусонная Амаранта позволила перевести себя на берег, и только услышав звук топора, перерубающего веревки, связывающие плот воедино, она догадалась, как именно ее обманули.
— Ты обещал оставить его мне, а не сломать!
— Увы, поздно! Ясур постарался. Но ты же хотела с нами?
— Ах ты подлая мразь! Я сказала «подумаю», а это — совсем не тоже самое! — возмутилась Амаранта и схватила Красавчика за грудки.
Он опешил было, но быстро нашелся.
— Полегче, душа моя! Клянусь, плот начал разваливаться еще до тебя! Длинные веревки закончились, вскоре и короткие протерлись, плыть стало опасно. Всего-ничего пешком — и мы отдохнем в хорошем месте. Убери ручки, пока харматанец тебя по затылку не вдарил.
Моран обернулась — Ясур стоял сзади, замахнувшись обухом топора, и только ждал сигнала. Красавчика пришлось отпустить.
— Мир или война?
Что было делать? Остаться на берегу до рассвета, а потом?
— Да или нет, моя пери!
— Пока — да.
— Вот и решили по-доброму. Ясур, расслабься.
Вещей у нелюдей оказалось неожиданно много. Не считая хозяйственного скарба, каждый из них нагрузился большой заплечной сумкой. Или щуплый Красавчик был сильнее, чем казался, или объемный груз весил мало, но нес его нелюдь легко, как пушинку. Амаранте всучили мешок с провизией и все вместе двинули в лес, прочь от реки.
Идти было тяжело. Бурелом, высокая трава с полыми хрусткими стеблями, больше похожая на подлесок, ямы и рытвины под ногами делали ночной поход невыносимым. Амаранта вспоминала леса Мореи — разница с эрендольской чащобой состояла лишь в том, что здесь было сухо.
Моран корила себя, что не потрудилась изучить карты страны в пору своего бездействия в Галадэне. Как бы ей пригодились эти знания сейчас! Темный запущенный лес был далек от владений Хозяйки, от территорий других кланов, от цивилизованного Эрендола с городами, мостами и дорогами. Тут не жили эльфы, одни лишь дикие звери…
Нелюди молчали. Сопел Ясур, раздвигая руками высокие зонтики пахучей травы, Амаранта старалась не отставать, а Красавчик Лу замыкал шествие, то и дело прикасаясь к ее талии, то ли ободряя, то ли боясь потеряться. Не оборачиваясь, она скидывала его руку и молча злилась. На небе вызвездило.
Внезапно ночную тишину пронзил леденящий душу вой: протяжный, ясный, близкий, будто рядом, у них за спинами. Не звериный и не человеческий. Ясур остановился, как вкопанный.
— Волки?
— Абаасы… — выплюнул харматанец непонятное слово и ломанулся сквозь чащу бегом.
Лу подтолкнул сзади и жарко зашептал:
— Быстрее пери! Настолько быстро, как только могут твои длинные ножки!
Мощные растения с полыми стеблями заполонили лишь прибрежные участки леса, чем дальше путешественники бежали, тем их становилось меньше, а лес — свободнее. Местность пошла под уклон, предвещая овраг. Харматанец остановился. Амаранта прислонилась к дереву, а Красавчик, задыхаясь, без сил опустился на четвереньки. Вой не повторялся.
— Костер разожжем?
— Они огня не боятся.
— Нас потеряли?
Ясур не ответил.
— Кто такие абаасы? — спросила шепотом Амаранта.
— Демоны на харматанском. Одержимые звери, звезда моя.
— Дайте мне оружие!
— У меня нож, у Ясура — топор. Он им умеет пользоваться, а с тебя что взять?
Харматанец потащил с земли крепкую длинную палку. Обрубив топором сучья и заострив концы, он подал ее Моран.
— Тише, тише! — шипел Красавчик, вздрагивая от каждого удара топора по сухому дереву и затыкая себе уши, — ты свихнулся, образина страшная?!
— Абаасы нападут. Они всегда нападают, но молча. А сейчас подали голос, как если бы… Копьем Хармы меня в жопу! — закончил Ясур привычным ругательством и сплюнул.
— Договаривай!
— Как если бы позвали старшего: одержимого или демона. Только никто не откликнулся. Хармову мать! Идем дальше. Какого хрена ты расселся?
Красавчик Лу поднялся со страдальческим видом и пошел дальше, вполголоса поминая дурными словами Создателя, Харму, Ясура и Эрендол. Крепко сжав палку, Моран переступала осторожно, прислушиваясь к враждебной магии. Тайные взгляды издали цепляли ее затылок, избегая встречи лицом к лицу, тревожно шумел лес, лишний раз напоминая, что у тех, кто охотится, поступь бесшумна. Абаасы не пытались заговорить, но их желания были также ясны, как и у волков Сириона — теплой крови, мяса и плевать на души жертв. «А не меня ли они позвали?» — думала Амаранта.
Атака стала неожиданной даже для нее. Черная тень, отвлекая, выскочила сбоку, сверкнула оскаленными клыками и исчезла, чтобы дать шанс другому чудовищу наброситься незаметно. Сдавленно вскрикнул Лу, падая на землю под тяжестью монстра. Моран ударила в темную массу не разбирая, но ее палка зацепилась за твердую кость: это хребет твари вылез наружу, подрав шкуру острыми выростами, похожими на зубья. Выдернув оружие, Амаранта с силой вогнала его в мягкую брюшину. Палка погрузилась в чудовище с влажным чавкающим звуком, тварь захрипела, упала на бок и задергалась.
Красавчик жив. Вроде. Моран было некогда — пока она разбиралась с одним зверем, на нее напал другой, рванув зубами бедро. Его Амаранта огрела палкой по морде, как если бы в ее руке был меч. Деревянный, тренировочный. Когда-то давно приходилось сражаться и таким.
