Уже тогда жизнь большинства из них, еще не успев толком начаться, стала рушиться. Двоим парням не удалось найти работу - возможно, они искали не особо хорошо. Связавшись с какой-то уличной бандой, они начали промышлять воровством, и вскоре загремели в исправительную колонию для несовершеннолетних. Тогда же в квартиру из лицейского общежития переселились Гэб Уинслейт и Норман Псих. Последний свое прозвище заработал еще в приюте, потому что всегда был истеричным, как девчонка. Малейшая неприятность могла привести его в бешенство - или довести чуть не до слез, в зависимости от настроения. Но все его закидоны вполне можно было выносить - до тех пор, пока Норман не приохотился курить "траву". От дури у него совершенно съезжала крыша, он начинал плести все, что в голову ни придет, так что сил не было слушать. Почему-то его "переклинивало" на религиозных темах, особенно он любил разглагольствовать про "Откровение Иоанна Богослова". Может быть, потому, что это была единственная библейская книга, которую Норман умудрился прочитать. Наверное, одолеть ее стоило ему немало усилий - но он действительно это сделал.
Самое сильное впечатление на Психа произвело начало девятой главы, где говорится про "кладезь бездны", тот самый, который отворила упавшая с неба на землю звезда, и из которого вышла армия ангела бездны Аполлиона. Иногда Норман мог часами твердить про этот "кладезь", и отвязаться от него по-хорошему не было никакой возможности.
Гэб тоже уже давно пристрастился к марихуане. Глядя на него и Нормана, начали покуривать и остальные.
Своих ощущений от первого косяка Уэсли толком не помнил. Зато последний запомнил на всю жизнь.
Начало осени в тот год выдалось жарким, солнце в сентябре палило как в разгар лета. В квартиру, как обычно по вечерам, набилось человек пятнадцать народу, и дышать было нечем. Уэсли, вернувшемуся после рабочего дня, больше всего хотелось оказаться в одиночестве и выспаться. Но такой роскоши в ближайшее время не предвиделось. В спальне заперлась какая-то парочка - кажется, Гэб со своей новой подружкой. Остальные толпились в гостиной и в кухне.
Флэш сидел на кухонном подоконнике и битый час слушал, как Норман Псих распространяется на свою любимую тему.
- Это хренова пропасть, этот кладезь бездны. Такая, я думаю, что если свалишься туда - то не выберешься уже нипочем. Там дым и темно как черт знает где, написано, что от этого дыма, если только он из кладезя выйдет, может даже потемнеть солнце. Еще там сидит саранча - но я считаю, что на самом деле это никакая не саранча...
- Правильно Норман, это не саранча, это бабочки.
- Чего? - слегка оторопело переспросил Псих. Он давно привык, что его рассуждения никто толком не слушает и, уж конечно, не ведет с ним диалога - разве что куда подальше посылает.
- Посмотри на задницу Салли Мэйб.
Уэсли не без труда вспомнил имя этой девчонки - одной из многих, то исчезающих, то появляющихся в кухне. На ней были надеты джинсы с таким низким поясом, что непонятно, как вообще держались. Сзади джинсы украшал узор из стразов - здоровенная блестящая и переливающаяся бабочка.
- А-а, - расплылся в улыбке Норман, когда до него дошел смысл шутки. - Если бы в колодце было много таких бабочек, я бы поселился в этом чертовом колодце...
Псих протянул Флэшу сигарету, и тот взял. Не то чтобы ему очень хотелось курить - но нужно было расслабиться. Отвлечься от внезапно накатившего чувства отвращения. Ему вдруг стало противно сидеть в этой кухне, рядом с идиотом Норманом и обкуренными девицами.
"Ненавижу все это, ненавижу их всех, не могу больше оставаться среди них - моя жизнь должна быть другой, лучше, чем у них..."
Уэсли затянулся. Как раз в этот момент в соседней комнате на полную громкость включили музыку - что-то клубное, с повторяющимся сумасшедшим ритмом. Девчонки в кухне начали танцевать, а Салли Мэйб - или ее все-таки звали Сэнди? - подошла и попыталась взгромоздиться Флэшу на колени. В итоге они оба грохнулись с подоконника, Салли-Сэнди визгливо захихикала, Уэсли хотел что-то ей сказать... Но не смог.
Он больше не слышал музыки, не замечал ни девушки, ни кухни. Он видел только круги, разбегающиеся по темной воде, и чувствовал страх.
Похожий страх он испытал однажды в детстве - и тогда же решил, что никогда больше не позволит себе так бояться. Потому что это позорно, потому что всегда нужно стремиться быть смелее других, быть впереди, быть лучше...
- Флэш! Эй, Флэш! - это Гэб Уинслейт, успевший к тому времени покинуть спальню, изо всех сил тряс Уэсли за плечи.
Девицы что-то тараторили наперебой, Норман Псих монотонно бубнил одну и ту же фразу: "Я не понимаю, что произошло".
Внезапно Уэсли вскочил, чуть не сбив Гэба с ног, и сгреб Нормана за шиворот.
- Не понимаешь? Не понимаешь, мать твою? Это все ты со своим идиотским кладезем бездны! Ты виноват!..
- Эй, да ты чего... - попробовал отвязаться от него Псих. Флэш отшвырнул Нормана так, что тот врезался в кухонный стол.
- Он с ума сошел! Обалдел совсем! - заорал Норман, скрываясь в гостиной. Уинслейт в это время пытался удержать Уэсли. Но Флэш и сам оставил попытки преследовать свою жертву.
- Все нормально, Гэб. Слышишь? Отцепись от меня.
- Да что случилось-то?
- Не знаю. Просто... я почему-то отключился на секунду. Вот и все.
Через пару минут он извинился перед Норманом, толком не понимая, что заставило его наброситься на приятеля.
После этого случая ни к какой наркоте Уэсли не притрагивался никогда в жизни.
Несмотря на мысли, посетившие Флэша в тот день на кухне, первым ушел не он, а Джим. Ушел сразу после своего семнадцатилетия. Сначала все подумали, это какая-то шутка - никто не верил, что он решил поступить в полицейскую школу. Когда стало ясно, что шутить Арнон не собирается, Гэб, не долго думая, полез в драку. Его оттащили и держали, пока Джим бросал в сумку свои вещи. Все это время Уинслейт материл Арнона на чем свет стоит. Самым безобидным из сыплющихся потоком оскорблений было "полицейская шлюха".
Для Уэсли решение Джима оказалось такой же неожиданностью, как для всех остальных - хотя в последнее время именно с ним он общался больше, чем с другими. С ним, и еще с Гэбом. Заставить себя одобрить выбор друга Флэш не смог, но не стал и осуждать. Тем более - так бурно, как Гэб. Стараясь не обращать внимания на крики и проклятия Уинслейта, они спокойно попрощались в коридоре - и после этого не виделись несколько лет.
Спустя некоторое время после ухода Арнона Уэсли тоже окончательно осточертела квартира, все больше напоминающая притон, пьяные вечеринки, Норман с его травой и толпа легкодоступных девчонок. То, что они готовы на все, приводило в восторг только поначалу, а потом наскучило. Уж если завести подружку, то такую, которая будет с тобой одним - как минимум, в то время, пока ты с ней встречаешься.
Флэш перебрался в отдельную квартиру. Она была крошечной, с плохой меблировкой, за нее приходилось больше платить - но зато здесь он стал себе хозяином.
Дела в спортклубе шли успешно. Уэсли уделял тренировкам все больше времени, помимо каратэ, начал знакомиться и с другими стилями, занялся тайским боксом и ушу, освоил приемы дзюдо. Вполне можно было надеяться, что через год-два труд подсобного рабочего останется в прошлом, и ему доверят тренировать какую-нибудь из младших групп.
Но тренером Уэсли так и не сделался, выбрал другую профессию.
Результатом очередных соревнований, в которых он принял участие, кроме медали стала еще и сломанная нога. Пока перелом не сросся, Флэш был вынужден безвылазно сидеть дома два месяца. Прогулки на костылях до ближайшего магазина в счет не шли.
Свободное время, которого появилось в избытке, нужно было чем-то заполнять. Читать с утра до вечера при всей своей любви к этому времяпрепровождению Уэсли не мог. Телевизор отвлекал его максимум на час-другой. Тогда-то он и попробовал сочинять небольшие истории, рассказы и очерки. Точнее, сочинял он и прежде, но только мысленно. А теперь впервые записал придуманное - и это занятие ему понравилось.
Едва выздоровев, он отправился в редакцию "Обозрения". Конечно, сразу принимать его в штат никто не собирался. Полгода он писал статьи для газеты, получая плату с "выработки". Деньги выходили небольшие, но плюсом было то, что внештатнику не надо присутствовать в редакции каждый день с девяти до шести. Он обсуждал с редактором тему, если нужно - редактор делал нужные звонки, но чаще Флэш сам налаживал контакты, связывался с теми, с кем требовалось для написания очередного материала, и договаривался об интервью. После этого покидал редакцию, и возвращался уже с готовым текстом.
Такой свободный график позволял не отказываться совсем от работы в спортклубе. Отказаться было бы рискованно - не известно, примут ли его в газету, как полноценного сотрудника, или нет. Кристофер Бэлисонг, правда, узнав о новом повороте в судьбе своего ученика, заметил, что с его воображением уже давно пора было попробовать себя в какой-нибудь творческой профессии. Флэш улыбнулся и кивнул, пытаясь про себя сообразить, как Кристофер мог судить насчет его воображения. Не во время же тренировок он, Уэсли, это воображение проявлял, и не во время работы, когда ремонтировал тренажеры или мыл в спортзалах окна...
