– Изгои?
Сержант как-то странно посмотрел на Брода, прошёлся вдоль переборки, сел на место и принялся жадно пить чай.
– Нет. Крысы в стенах Конгломерата.
– Люди?
Марселлус невесело усмехнулся.
– А Изгои – кто? Черви?
– Я хотел сказать…
– Покопайся в инфоканале, теперь есть доступ. – Вид сержанта говорил: разговор закончен. – Там всё есть – про этот астероид, галактику, насилие и метафору власти.
Брод повёл пальцем по краю стакана.
По поверхности жидкости пошла рябь.
– Чёрт, – сказал Марселлус, когда Брод стал свыкаться с тишиной. – Наверное, я тебе даже завидую.
– Чему?
– Белым пятнам в голове. Политическому дальтонизму. Когда для того, чтобы не стрелять, необязательно видеть правильную эмблему на груди человека напротив.
Брод хотел что-то ответить, но замер, глядя в пустоту.
– Братва дала «добро», – сообщил по интеркому капитан. – Идём на снижение.
– Когда?
– Уже! Быстро в кроватки!
Брод торопливо устроился в противоперегрузочном ложе и подтвердил готовность. Марселлус не спешил (знал Реккеда очень хорошо – корабль не начнёт посадку, пока все не будут готовы): допил остатки холодного чая, снял тяжёлые ботинки и долго ёрзал в нише, лукаво поглядывая на сетчатый «рот» интеркома, прежде чем сказать компьютеру: «Готов». Капитан снёс издевательства молча.
Корабль медленно развернулся, начал проседать, словно тонущий континент, а потом, набрав скорость, нырнул в окошко силового поля и какое-то время спустя приземлился на астероид, терраформированный трудом ветра и человека.
*
В посадочной шахте корабль держали почти сутки.
Это время Брод провёл в библиотеке. Ввёл в инфоканал запрос «Бобо» и тупо просматривал заголовки ссылок, бегущие по панели. В нишах переборки услужливо ждали пластины е-ридеров.
Наконец бандиты, контролирующие Фаетон и Шпагат (и в довесок астероид под Радужным Деревом), спустили «рукав» и подняли экипаж и пассажиров «Ртути» на поверхность.
Главное здание космопорта производило убогое впечатление. Пятнало взгляд заплесневелым кафелем и атмосферой убежища.
Четверо вооружённых революционеров презрительно осматривали мужчин «Ртути» и гнилозубо лыбились, щупая выбоинами глаз женщин. Свои взгляды они синхронизировали с движением стволов и сопел оружия.
Полковник Рум с сержантами стоял впереди, в трёх метрах от приставленных надзирателей, остальные устроились на полу и грязных массажных скамейках. Крысы, загнанные в угол большой залы.
Табло под потолком транслировало выгоревшие схемы и битый пластик.
– Они уничтожили корабли Конгломерата, посланные для установки Портала, – шепнул капитан Броду. – Следующие прибудут не раньше, чем через пятнадцать стандартолет. И это будут не просто транспортники и крейсеры сопровождения – придёт армия.
Брод осматривал бандитов. Трудно было назвать их солдатами, даже наёмными. В неряшливом облике каждого проступала готовность возглавить собственное восстание или стать лидером кровавой оргии. Неизменные бороды, агрессивный камуфляж. Свои винтовки, импульсники и автоматы они словно набирали с армейского «шведского стола» – никакой закономерности и однообразия.
– Паломники, значит? – ухмыльнулся бандит с просевшей на плечи головой, ни к кому конкретно не обращаясь. Он не выпускал из зубов стеклянную люфу и часто сплёвывал.
– Лижете богу жопу в надежде на просветленческий пердёж? – добавил после паузы. – Какому из них?
Его товарищи выпрыснули в спёртый воздух безмерные порции смеха.
Анква Дрю не выдержала. Но ей хватило благоразумия поработать над тоном.
– Бог один. Он – Творец. Но никто не запрещает другим верить в иные имена, в конце концов, возможно, они лишь тени главного Имени.
Люфа сплюнул. Атеизм выделялся на его лице не хуже ломаного носа.
– О как, пацаны! Слыхали? Так что… – он проткнул взглядом молодого паломника, сидящего на полу, – …и богинь, выходит, няма? А, паря? Не видал? С сисяндрами такими загорелыми?
Парень опустил глаза.
Бандит зашёлся выхлопами хрипа.
Штурман сжал Анкве локоть: молчи.
– Сенатор Шпагата сбежал на Нову, – снова зашептал капитан. – Голову губернатора бросили в малиновую реку. Теперь с туристов, рискнувших посетить Дерево, дерут втридорога. А иногда пускают кровь.
Люфа указал на парня пальцем, потряс серым ногтём, затем повернулся к Анкве.
– Не видел ваш парниша. Не-а! А ты, мать, походу самая возвышенная?
– Я лишь следую по святым местам. Несу своё поклонение.
– Это место свято? Ты за нашу дыру базаришь? Не на ветвях ли Радужного куста поселился твой бог?
– Помимо своей веры, мы несём слова других смертных.
– За бабос? Так?.. Ладно, не кексуйтесь, – успокоил Люфа. – Подмажете Колчана и чирикайте с Деревом сколько угодно.
Рум стоял неподвижно – следил за дверью, за которой исчез один из авторитетов этого отстойника. Посадочное поле скрывали листы жести.
– Мать, а тебя не смущает, что я создал твою тушку две минуты назад?
– Что?
– Что-что? Я твой бог. Твой – Создатель.
– Мне пятьдесят лет. Вы не могли создать…
– Набросал тебе ложных воспоминаний, остальным тоже. Сечёшь?
– Я…
– Если вы Бог, то способны совершить чудо? – влезла врач.
– О! – бандит осклабился. – Легко.
Сопло его импульсника дрогнуло. В этот момент дверь распахнулась.
Шаги принесли к скопищу людей мужчину в лёгком прогулочном костюме. Белое пятно среди тёмной плитки и тлеющих каналов аварийного освещения. Гладковыбритое лицо, довольно симпатичное, с некоторым угловатым шармом молодости. Не больше тридцати. Волосы цвета охлаждённого свинца. Казалось, он здесь случайно. Просто вышел не из той двери, не в тот мир.
– Я представитель пахана Колчана. Пройдёмте за мной.
Рука пригласила. Бандиты, дыша в бороды, посторонились. Люфа сделал попытку сплюнуть, но передумал.
– Все? – спросил капитан.
– Да, – Светлый костюм кивнул. – Мы поместим вас во временных апартаментах на территории космопорта. Заранее извините за условия. А представители вашей миссии смогут оговорить с Колчаном условия посещения Радужного Дерева. Трюм мы уже просканировали – думаю, проблем с записками не будет. Сможете оставить, но, сами понимаете, как долог будет их век.
Они пошли.
Брод держался середины. Всё, что он услышал из разговора Светлого костюма и полковника:
– Как я здесь оказался? Головорезам тоже нужны парламентёры и бухгалтеры…
*
Эта история не о сержанте Клае, но он играет в ней свою роль. Вы и так остались обделёнными – беседами Брода и Марселлуса, всходами хрупкой дружбы двух людей. Двух врагов.
Будет несправедливо, если вы не услышите, как сержант скажет, что он – потомок первых Изгоев. Как и другие люди на «Ртути». А Брод кивнёт – он знал, догадался.
Печально, что вы не увидите паутину кратких объятий. В них – много слов и дождя. Притоптанных ориентиров.
Несправедливо. Столько прошло мимо. Но вы – всегда спешите. А рассказчик слишком много знает «про себя», порой пишет шёпотом, без букв.
Но нельзя не упомянуть, что именно Марселлус дал Броду свой скафандр класса «Тьма», когда Колчан посоветовал договариваться о посещении Карниза с местным патрулём, – за что после лишился половины кредитов и попал под трибунал. И именно Марселлус помог землянину в той ночной вылазке.
И на прощание:
– Найди её.
*
Брод просунул пальцы в отверстие и приподнял люк, а затем, перехватив свободной рукой за высвобожденный участок ребра, рывком перевернул. Чугунный кругляш упал «орлом» – Брод мысленно отдал «решку» голове дракона, выбитой на лицевой стороне, – и с обрывистым металлическим стоном впечатался в пол подвала.
