Жамкая кружки, молча понаблюдали, как Крыса, преодолевшая усталость, торопливо сунулась к телеге и попыталась провести ревизию трофеев, которые мы не сочли достойными. Кучка мизерная — непонятные пакетики с затвердевшим содержимым, комки пожелтевшей бумаги, металлические детали неясного характера, но вдруг… В реальности мусорщиков есть место чудесам.
— Мелкая, — с намеком сказал Замес.
— Да че понимаете, — пропыхтела девушка, вороша мусор.
— В тебе много энергии, — сказал я задумчиво. — Странно…
Через мгновение Крыса гордо восседала рядом с Фрау и шумно тянула напиток. Льстить себе не стал — скорее всего она просто убедилась, что ничего ценного за бортом не оставлено. Мордаха почти умильная, глаза честные — готова стараться во благо смены, любой приказ, что два пальца.
Я допил, выплеснул чайную кашицу и вздохнул:
— Сворачиваемся.
Сигнал зовет, функция трепещет. Время порадовать опорно-мышечную в неутомимом перемалывании мусорных дорожек. Шаг за шагом, из подворотни в подворотню, по кусочку дорожного полотна, а затем свернуть и одолеть скверик с полегшим древесным антуражем.
Мы шли, огибали, преодолевали, а порой и возвращались, меняя рифы изломанных стен на сплетения металлоконструкций в обветшалой жести. Пару раз перетаскивали Марту на руках — возносили на осыпи каменной крошки и нежно опускали, потому как тощий тревожно сопел. Наша мобильность с телегой вне конкуренции, но лучше отработать трудности грузоперевозок сейчас, нежели потом шамкать ртом на первом препятствии, когда с тылов подпирает недоброе.
С сухими случился легкий дефицит. Отголоски клекота и скрипы звучали где-то в отдалении, завуалированные зданиями, но сколько мы не кружили, меняя дворики, проулки, на прямой контакт не вышли. Крыса по наводке успела пробежаться в ближнем окружении, но все, что нашла — рванину и кости, припорошенные грязью и временем.
А нет подарков, так и забьем. У нас цель, у нас посыл, с чем полностью согласна инсталляция. Сучий довесок прошлого. И ни капли не помогает с тяжестью в ногах, накопленной прыжками по пересеченной местности — там обломок, там взгорок из перемолотой стены, дальше распотрошенная канава слива и вновь, вновь, вновь.
К вечеру, подкравшемуся тяжелой густой серостью, достигли примечательного места. Разлом шириной метра три поперек аллеи, которая по началу обещала необременительный марш. Остановились на подходах и молча воззрились.
В провале застыла сизая дымка — видимости на пяток метров глубь, а дальше, как отрезало. Мертвая пелена в абсолютной беззвучности. Близ края неизвестные сложили небольшой каменный курган и приспособили лист фанеры с неказистой выцветшей надписью «Требуется прыгнуть».
Помолчали, обозревая и вдумываясь. Крыса хмыкнула и запустила в разлом куском щебня. Всколыхнув пелену, камешек в полной тишине сгинул в стылой хмари. И ничего. Мы смотрели на мелкую, она с независимым видом заглядывала вниз. Спустя несколько секунд, когда небеса не разверзлись, объявила:
— Херня.
Выбора нет — пришлось свернуть и поискать дорогу в офисных россыпях на обочине пути. Видимость оставляла желать лучшего — много рваных теней, скрадывавших проходы. Замес разок навернулся, снеся плечом добротный пласт сайдинга, и тощий почти зашлифовал боевого товарища проходом колесницы.
Пора найти гавань — мысль очевидна и полна нюансов. Я прислушался — на десять часов, в углублении дворика, частично обвалившегося в подземные коммуникации, послышался специфический хруст — когда что-то долго застывало, а затем внезапно передумало.
По моей отмашке свернули и предстали перед обыденной картинкой на четверку сухих, вросших в оползень стены. Маскировка на десяточку, прям сроднились, напоминая серые изгибы камня. Но почуяв био, оттаяли и вознамерились покуситься — взяли конечности на излом и затрещали.
— Давно сидят, — сказал в пространство Шест.
— Глухое местечко, — с намеком выступил Замес, перехватывая щит.
Ну что скажу — блеск очевидности поражал. И сказать нечего. Я прикинул диспозицию — точка с ограниченным внешним обзором, подходы осложнены, есть, где приткнуть лежанки и колесницу в оборонительную позицию. Фарш не полный, но задатки достойные.
— Фрау, — скупо сказал я и показал на силившихся подорваться сухих.
Женщина молча проследовала. Два удара копьем, что выглядели почти технично, пинок по жадной конечности и еще два тычка — скупых и усталых. Она отработала — не выплеснула наболевшее, не постаралась произвести впечатление или потешить умение. Просто сделала.
— Хорошо. — Я одобрительно кивнул. — Встаем на постой.
Первые всполохи костра, разогнавшие темноту и украсившие склоны игрой теней, выглядели заманчиво. Хотелось притереться к обломку скамьи, пристроенной под седалище, и наблюдать. Тянуть ладони к теплу на минимуме мысли. Но мы же смена, покой — херня.
— Щас, — Тощий подергал рюкзак с припасами. Фрау терпеливо ждала.
Мелкая вернулась с третьего круга сбора дров и ехидно наблюдала за потугами тощего.
— Может зацепилось? — встрял Замес.
— Да наху… Один рывок и под треск ткани через борт телеги стартовали консервы. Тощий затянул: — Э-э-э…
— Я тут вроде как на секунду закрою глаза, — объявил подопечным, не отрывая взгляда от костра. — Жду чуда, сука, не иначе.
Они поняли, мобилизовались и снедь перебазировалась в положенные места — часть вернулась к верной Марте, часть попала в руки Фрау, которая молча занялась готовкой. Почти смешать, но не взбалтывать — захреначить консервную смесь в котелок, сыпануть крупы, приправ и гипнотически ровно помешивать под легкое фырканье кипения да треск дров.
Дотерпели, набодяжили и закинулись, опустошив посуду на раз. Вокруг шепчущая тьма, впереди багровый танец, а в животе приятная тяжесть и хочется всех послать. Лепота. Кусочек вечери и единения.
По курсу к оси ударила бесшумная зарница. Вздрогнули полным составом — отвыкли, походу, за стенами фермы. Да и редки здесь жалящие разряды, что бросают мир в контраст светотени. Минут за пять белесая дуга энергии ударила три раза — по первому впечатлению била в одно и то же место. А мы опять не там. Посмотреть бы, прицениться и занести на счет, который предъявлю. Я помню шторм, что накрыл меня по прибытию, когда молнии полосовали зону под нестерпимый шелест, и вот сейчас эти ущербные выплески…
— Ось добра, — нарушили тишину Фрау, вороша угли. — Чашки давайте.
— Поясни, — я оторвал взгляд от полотна тьмы, нахлынувшей после вспышки.
— Так чаю налью. Вскипел.
— Смешно, — согласился.
— Что значит добра? — спросил Шест. — Не слышал такой байки.
— Так известно же — Ось, когда злится, заливает мир огненными копьями. А если добра, то так — вроде дружеского шлепка, — удивилась женщина. — Думала, знаешь, командир. На Базаре церковники просто не смолкали об этом.
И я понял, что вопросы бесполезны. Надо принять — сперва информацию, а потом немного чайка — для согрева и нивелирования. Пусть теплится неспешный разговор, потрескивают дрова и слышится скрипучий голос развалин. Законный отдых у нас не отнять, да.
Ночь прошла без происшествий. Спокойно отдежурили, сыграли в сонные калачики вокруг притушенного костра и с первыми лучами поднялись на ноги. В случае Крысы — подняли дружеской затрещиной и выслушали короткую лекцию о возможностях Малюты.
Накопилась усталость — сон лишь чутка понизил болезненные токи, что поселились в мышцах. Размякли? Потеряли настрой? Как по мне — так рановато. Цикл марша для бывалых пилигримов- лишь разминка. Но на завтрак, оформленный Фрау, сползлись вяло. Пришлось расчехлять верную био и потчевать.
Перемалывая протеиновую кашицу с изумрудными нотками, я прислушался к сигналу, звучавшему гораздо уверенней. Направление неизменно, думаю к полудню прибудем на место, если не встретится значимых препятствий.
Команда взбодрилась, лица перестали отдавать желтизной и почти порозовели. Но вместо плановой разминки, я направил подопечных на свертку лагеря. Думаю, чем быстрее покинем место, тем выше шансы на упасть. Внешнего негатива не чувствовалось, хоть песни пой, но чуйка велела поторапливаться. На всякий случай — профилактика, риски, то-се.
