Еще не прокаленный солнцем песок был мягче, и шагов группы было не слышно. Словно призраки среди мертвой Москвы, они шли в одно из самых опасных мест в города.
Центр был абсолютно пуст. О былой красоте цветущего парка Зарядье напоминал лишь парящий мост, висящий не над мутными водами Москвы-реки, а над бесконечно застывшими реками песка.
Почему-то именно набережная навевала наиболее грустные мысли. Наверное, память о пароходах, скользящих по лазурной глади воды и счастливых людях на их палубах, делало эти воспоминания особенно болезненными. Теперь эти люди превратились в призраков, реки испарились под лучами яростного солнца, а теплоходы грудами металлолома покоятся под слоем песка. Их создавали заботливые руки мастеров, чтобы они разрезали водную гладь своими острыми носами. Но все рано или поздно сводится к одному. Все мы окажемся там, под этим песком. Вопрос только когда.
Впереди шел Шаман с видавшим виды охотничьим ружьем в руках. Насколько Алена поняла, он был опытным следопытом, в прошлом — охотником, поэтому Волк поставил его в дозор. На поверхности умение быстро заметить важную мелочь, разглядеть след на песке и вовремя предупредить группу об опасности было на вес золота.
Следом шел Сантех, потом — сам Волк, рядом с которым ошивался Лаки. На небольшом расстоянии от них брели профессор Зиновьев и Игорь, шепотом спорящие о чем-то. Охотники поначалу ворчали, когда Сидоренко сказал, что Зиновьев, Игорь и Алена пойдут с ними. Их можно было понять — в сработанную группе профессионалов неподготовленные люди, не имеющие боевого опыта, в критический момент могли подставить всех. Но не взять их они не могли.
Дальше шли Хобот и Егор. Хобот был завхозом в отряде, поэтому его рюкзак был самым большим — Алена поняла, что там был запас еды. Егор — огромный детина под два метра ростом, тащил за плечами рюкзак с чем-то явно тяжелым.
— Там взрывчатка, — словно подслушав мысли Алены сказал Кирилл. Он был в авангарде — следил за тылом, и чтобы никто не отстал.
— Взрывчатка? Зачем?
— Волк хочет заминировать Сити уничтожить логово зверей. У меня тоже есть немного, и у Хобота.
— И как же он это сделает с крыши здания?
— Опустит на веревке в шахту лифта. Взрывчатки там хватит, чтобы накрыло весь комплекс.
— Все продумал…
— Да, главное уйти вовремя. Фейерверк будет что надо! — усмехнулся Кирилл. Алена посмотрела на него и подумал о том, что он похож на не наигравшегося мальчишку.
Мимо проплывали старинные здания центра Москвы. Живописные фасады со статуями, которые еще не успело разрушить время.
— Гнесинка. У меня там Анька училась — сестра. Классно пела, только хрень какую-то! — голос Кирилла вырвал Алену из задумчивости. Кирилла шел рядом, все так же негромко позвякивая флягой. Они немного отстали — впереди виднелись спины отряда Волка, Зиновьева и Игоря. Алена проследила взгляд молодого охотника и увидела старинное здание.
— Почему хрень?
— Да непонятное, потому что, незнакомое. Все арии какие-то, да не по-русски. Я-то рок больше люблю, — просто улыбнулся Кирилл. Алена посмотрела в его ясные глаза и внезапно видела перед собой не сурового вояку, а вчерашнего студента.
— Как ты попал к Волку?
— Еды не хватало, — после паузы сказал Кирилл. — Не подумай, мне много не надо, я для Аньки старался. Она же… хрупкая такая, беззащитная… — паузы в словах Кирилла становились все больше, словно ему трудно было набирать воздух в грудь. — Наверх люди бояться ходить, а я не боюсь. Мы же все все равно умрем, так ведь?
— Угу, — Алена угрюмо кивнула.
— Волка ног кормят. По-сути, мы же как чистильщики, которые борются со всякой нечистью вроде крыс и тараканов.
— Только крыса или таракан тебя не сожрут.
— Что есть, то есть! — усмехнулся Кирилл. — А я до всего этого в тоннелях метро работал, работа тяжелая, мне не привыкать. Вот и пошел добровольцем. Нам же двойная пайка еды, ну и так если что найдешь сам — то твое. Я для Аньки и работал, весь доппаек ей отдавал… — он запнулся на полуслове. — Только не помогло это. Все одно — не сберег.
Кирилл замолчал, в воздухе повисла тишина, только было слышно, как их ботинки погружаются в песок на каждом шаге.
— Светляк забрал? — осторожно спросила Алена.
— Да нет, просто… ушла. Хилая была, не выдержала, — Кирилл говорил спокойно, но по его взгляду, туманно уставившемуся в горизонт, по едва уловимой интонации было понятно, что эта рана не зажила, и вряд ли когда-то заживет. Он как будто потерял ориентир, которым являлась сестра. Возможно, поэтому Кирилл чем-то напоминал Алене брошенного ребенка, который еще улыбается и приветливо машет окружающим, но одиночество уже положило свою сухую костлявую руку на его плечо, незаметно заставив сгорбиться. И в этой детской улыбке уже можно было разглядеть отчаяние.
— Она на тебя была похожа, — Кирилл посмотрел на Алену и в его взгляде она увидела на миг промелькнувшее отражение вселенской пустоты и печали, и в то же время надежды и попытки найти хоть в ком-то то, что он потерял в сестре. Вслух он этого, конечно, не скажет — воину нельзя быть размазней. Статус потеряет, свои же загрызут.
— У тебя фото осталось? — спросила Алена.
— Да. Здесь, — он приложил руку к нагрудному карману, там, где сердце. Алена накрыла его руку своей ладонью.
— Храни. Помни ее. Это все, что у нас осталось. Нельзя терять эти воспоминания. — Она посмотрела в глаза Кириллу.
— Эй, вы че там плететесь? — резко окрикнул их Лаки. Он завистливо смотрел на них — наверняка представлял себя с Аленой в постели. — Времени в обрез! Нам еще обратно надо вернуться до темна! Пошевеливайтесь, пока я Волку не доложил!
— Пойдем, — шепнул Кирилл.
— Погоди, — Алена подошла к Кириллу сзади и поправила ремень фляги. Подергала — больше не звенит.
— Спасибо, — поблагодарил он и с виноватой улыбкой развел руками. — Вот такой я воин — ремень затянуть нормально не могу!
— Главное, чтобы в критический момент на курок нажал. Черт с ним, с ремнем.
— Не сомневайся, Алена. В критический момент я буду рядом.
Солнце неспешно поднималось выше, но опытный Шаман выбирал маршрут так, чтобы группа держалась в тени. Он шел в сотне метров впереди них, неслышно ступая по песку, словно призрак. Глядя на его удаляющуюся фигуру Алены легко могла представить его в какой-нибудь уссурийской тайге, крадущегося с карабином наперевес в поисках тигра или медведя.
После Поварской улицы пересекли Новинский бульвар. Далеко впереди из-за дома показалась фигура Шамана, он махнул рукой, Волк махнул в ответ.
— Привал, — скомандовал Волк. Сантех и Лаки разошлись в разные стороны — контролировать периметр. Зиновьев жадно присосался к фляге, большими глотками опустошая ее.
— Куда присосался? Вода не бесконечная! — возмутился Хобот.
— Потеря всего двух процентов жидкости в организме нарушает работу мозга и провоцирует галлюцинации, — парировал профессор. — Твой мозг нам вряд ли пригодится, а вот мой дорог!
Все опустились на не успевший раскалиться песок в тени стендов с фотографиями, оставшихся на бульваре от фотовыставки. Алена с трудом различала выцветшее на солнце изображение. Серия работ фотографов из серии «Весна в городе. На фотографиях смеющиеся люди, цветущие деревья, фонтаны.
Подошел Шаман. Он о чем-то коротко переговорил с Волком и уселся в тень.
— Теперь бы эта выставка называлась «Москва, которой нет». — хмуро пошутил Зиновьев.
Город застыл словно одна грандиозная неподвижная фотография. Как-будто рука умелого, но ужасного мастера превратила столицу в мертвое произведение искусства, а группа медленно продвигающихся по центру выживших была единственными ее посетителями, а может и частью выставки. Времени, чтобы оценить грандиозность работы мастера, у них было предостаточно. Никаких тебе нудных экскурсовод, никто не гнал к выходу за просроченное время. Билеты, которые они приобрели, были с пометкой «в один конец».
— Вот так природа за короткий срок уничтожает все то, что создал человек. — произнес Игорь.
