– Можно подумать, мы не ходим, – усмехнулся Сестринский. – Нет… дело в другом.
– Хотите сделать на основе моей крови сыворотку и влить добровольцам?
– Примитивное представление о процессе, – хмыкнул Сестринский.
– Образованности мне явно не хватает.
– Но суть ты уловил верно. Когда московская Зона перестанет существовать, я раз и навсегда уйду из твоей жизни, клянусь. Займусь хранителями в тайге, Аркаимом, пустыней Гоби, в конце концов. Областей для исследования мне хватит, уж поверь! Со мной ты только до тех пор, пока я не закончу, – пообещал Сестринский. – Затем я покину эту базу, и ты сможешь пойти хоть на все четыре стороны разом.
– Разом, значит? Обойдетесь. Разрываться не стану, – проговорил Ворон. – Знаете, профессор, у меня богатый словарный запас. В нем присутствуют слова «оксюморон», «клепсидра», «перст указующий» и даже «ибо». Однако некоторые мысли я никак не могу выразить словами. Хочется просто взять черенок от лопаты и…
– Ну прости уж старика, мальчик. Я тоже не лишен эмоций, творение ты мое лучшее-неразумное. – Он неожиданно очень тепло улыбнулся и, кажется, окончательно выиграл. Ворону больше не хотелось сопротивляться, и он точно знал, что станет помогать. – Теперь ты знаешь мою цель, а когда увидишь, сколь далеко я продвинулся, тебе сделается очень стыдно за эти слова.
– Если обманываете, то очень скоро именно вам будет стыдно, – тихо произнес Ворон.
– Твой напарник недавно побывал в области реального мира, возникшей в Зоне. Не сомневаюсь, эмионики уже забили тревогу по этому поводу, а Никита наделал фотографий.
– Мы догадались, что за экспериментами стоите вы, – кивнул Ворон и прибавил: – Никто другой попросту не способен на подобное.
– Очень жаль.
– Согласен.
– Я вовсе не кровожадное чудовище и не фанатик, намеревающийся спасти мир ценой слезинки младенца, – заверил Сестринский. – Я думал, как сохранить жизнь разумных и псевдоразумных существ, населяющих Зону, но Москва – наш город, а не их. Согласен?
Ворон молча кивнул.
Глава 5
Денис совместно со взводом спецназовцев и группой сталкеров, работавших на институт, разместился на улице Кулакова, соединяющей Строгинский бульвар и Таллинскую улицу. Поначалу, когда эмионики указали именно этот район как острие атаки, он не поверил, также удивились и многие научники, и руководство ИИЗ, и лишь спустя некоторое время сумел отринуть восприятие Москвы как города. Сколько бы ни прошло времени, как часто ни ходили в бывшую столицу люди, они все равно двигались по дорогам, держались КПП, созданных на главных развязках-выездах, и не допускали мысли, будто можно действовать иначе. Даже те, кто промышлял в Зоне незаконно, в случае чего бежали к властям искать защиты. Вот только мутанты не стремились прорываться через кордоны, для них гораздо естественнее было штурмовать стену, двигаясь по пересеченной местности.
«Будь направление иным, прорывались бы через Лосиный остров или Ясенево, – сказал Никита в ответ на его вопрос. – Незрячие в Москве только люди».
Денис тогда в который раз почувствовал себя уязвленным, потому что Никита не преминул добавить: «А ты, фигурально выражаясь, специально замотал глаза черной тряпкой».
Строгино когда-то считалось довольно престижным районом на северо-западе столицы. Оно располагалось в петле, образованной руслом Москвы-реки: зелень, широкие водные просторы, высотные дома. Даже сейчас здесь вольготно, по-особому дышалось. Люди никогда не пошли бы в атаку в подобном месте. Человеку, давно и прочно оторванному от природы, не пришло бы в голову штурмовать озеро или поле, полное всевозможных аномалий, гораздо менее приметных, чем тот же «мокрый асфальт». Зачем, если есть эстакады, проспекты и шоссе?
– Их бы в поле встретить, – задумчиво проговорил Дух, осматривая расположенные вблизи дома. – Ну, знаешь, армия на армию.
– Смешно, – скривился Денис.
– Не очень. Дома станут использовать как прикрытие.
– Люди могли бы, но мутанты – нет, – сказал Денис. – Эти примутся обходить человеческие постройки, мы же будем стрелять между домами. А вот в поле, если выступят единым фронтом, то нам очень скоро наступит конец. К тому же быкунам здесь сложно разогнаться.
Все это он уже неоднократно повторял: и во время разработки операции, и в личных беседах, и себе… да, именно себя он и хотел сейчас успокоить, заверить, будто в любом другом месте обороняться хуже. Да хотя бы потому, что мутантам проще атаковать на открытых пространствах в отличие от людей. Опять же на Кулакова почти не было аномалий, а агрессивные вообще отсутствовали – просто подарок для спецназовцев, у которых не будет времени следить, как бы не наступить в какую-нибудь дрянь. И все же на душе оставалось муторно.
– Идут! – Денис вздрогнул от неожиданности. Крик и шипение раздались из допотопной рации, которую кое-как заставили работать в Периметре институтские умельцы. Она искажала голос, да еще и усиливала многократно.
Техника не работала, а потому бойцы выслали вперед дозорных – как и века до этого кто-то шел на смертельный риск, только бы предупредить о приближении врага. Денис не видел в том никакого смысла, но не протестовал – в дела армейские он предпочитал не лезть без крайней на то необходимости, а к тому же доверял лично Духу, который командовал обороной.
– Ох, как же идут, мать их!.. Туши огроменные! Эт… то ли рыбы, то ли…
– По матюгальнику эффект похожий был бы, – заметил Дух, притаившийся рядом с Денисом.
– Сомы, – прошептал тот.
Дух коротко кивнул:
– Кто еще?
– Гиены, мать их… целые полчища. За ними – стада быкунов. Серые и черные прут вместе. Бабы голые… ой бл… – Шипение в эфире стало громче, а голос наблюдателя исчез-возвысился-преобразовался в непонятное кваканье.
– Ясно, – все так же спокойно произнес Дух и приказал: – Огонь не открывать, отходите.
Денис прикусил губу. Он плохо представлял, кто или даже что могло противостоять такой мощи. Наверное, он сам еще мог бы уйти, но вывести всех этих людей – уже нет. Даже если бы Дух скомандовал общее отступление, а не пристрелил на месте дезертира полумутанта, предложившего подобное, выйти за пределы стены они попросту не успели бы.
– И это только авангард, – покивал Дух его мыслям. – Ничего, прорвемся. На Ильинское технику подогнали, авось сработают.
«Оставят от города руины, – подумал Денис, – и то если Москва позволит, а она вряд ли спустит, еще и отомстит при первой же возможности».
Конечно, снаряды не обладали никакой электроникой, нечему в них было отказывать, да и зенитки, расположенные в отдалении от стены, не могли быть подвержены влиянию Зоны, однако вряд ли все могло обойтись настолько просто. Если бы Москву удавалось обстреливать из-за стены, то кто-нибудь уже давно отдал бы соответствующий приказ: хотя бы проверить, не повредит ли подобное аномалии.
Вот только говорить об этом Духу он не собирался: нечего портить настроение ему перед боем, достаточно того, что собственное стремится в минус. Ворон часто повторял: «Легендарным сталкерам положено гробиться легендарно, а не абы как». Он, разумеется, шутил, но снова оказался прав: накаркал, как выразился бы Роман.
– Как в Великую Отечественную, – усмехнулся Дух. – Ни шагу назад, за спиной Москва.
– Только у нас – Красногорск, а Москва как раз наступает.
Рация разразилась шипением и кашлем, а затем уже другой голос, более низкий и намного спокойнее, сказал очень четко и громко, словно находился совсем рядом:
– Поняли вас, отступаем.
– Удачи, – прошептал Дух (не неведомому разведчику, а себе самому). – Не шумите там, – это уже собеседнику.
– Есть.
Дух держал автомат так, словно тот не весил практически ничего, и широко улыбался.
– Нам в любом случае не стоит бояться быть услышанными. – Денису лямка «калаша» ощутимо давила на плечо, привычное оружие казалось слишком громоздким и тяжелым, совершенно неправильным. Гранаты оттягивали пояс. И не сказать, будто экипировался непривычно. Как раз наоборот: в родной камуфляж, делающий его практически незаметным в городских условиях. Лечь, не двигаться – и вряд ли кто обнаружит, если случайно не наткнется. В набедренной кобуре находился «пять-семь-десять» – небольшой, очень легкий пистолет, разработанный на основе бельгийского «файф-севен»: скорострельный, остроконечная пуля прошивала броник, как иголка ткань, и обещала не подвести и с толстой шкурой мутантов. Пользоваться холодным оружием на подобающем уровне (а пример, как надо, до недавнего времени часто находился рядом) он так и не научился, потому нож у него был только один – складной и тоже из «витринки». Его, по настоянию Ворона, он носил за голенищем высокого ботинка.
