— И что? Вон тот учился, тоже с нами лезет!
— И то верно…
Зеркальные панорамные окна медленно скользили вниз по мере продвижения группы по фасаду. Алена пыталась упираться в них ногами, но ботинки скользили. С непривычки было не по себе от отсутствия земли под ногами, хотелось найти опору хоть в чем-то. В отражении стеклопакетов она видела бездонное небо и на фоне них барахтающуюся на веревке девочку, что не внушало уверенности. Что там, с другой стороны окон? Возможно, сейчас Звери с интересом изучают отчаянную горстку самоубийц и радостно предвкушают ужин, так усердно стремящийся им в лапы.
До пояса балконов добрались относительно быстро. Алена с облегчением ступила на твердую поверхность, не забывая поглядывать в сторону темных окон, за которыми скрывалась неизвестность.
Следующим до балкона добрался Волк. Глядя на его уверенные движения, Алена очередной раз поразилась способности его тела моментально подстраиваться под новую ситуацию. На первых метрах он, также, как и остальные, неуверенно передвигал устройство, путался в петлях, но этих тридцати метров хватило чтобы Волк освоился. Он молча вылез на балкон и моментально обвел взглядом окна и балконные двери, держа автомат наготове. Видимо, убедившись, что все в норме, слегка расслабился — телу нужно дать отдых — но взгляда от дверей не отрывал.
Когда до балкона добрались остальные Алена и Волк успели отдохнуть.
— Пошевеливайтесь, солнце ждать не будет, — хмуро сказал Волк, принимая снаряжение у Егора и помогая ему вылезти на балкон.
— Нас в скалолазы не готовили, — буркнул Сантех.
— Ну так самое время подготовиться. Судя по всему, мы прошли метров тридцать.
— Мне и на тридцати не по себе, что же будет на трехстах? — ужаснулся Лаки. Он смотрел то вниз, то вверх, опасливо придерживаясь за веревку.
— Воин не должен бояться, потому что страх убивает, — прокряхтел Шаман, вылезая на балкон.
Волк неспешно приблизился к Лаки и заглянул ему прямо в глаза. Тот выглядел как побитая собака.
— Ты должен быть сильным, иначе подведешь весь отряд. Ты же нас не подведешь, верно?
Лаки сглотнул. За словами Волка чувствовалась угроза. Для него отряд был единым организмом, заботливо взращиваемым вожаком с одной целью — для выполнения сложных и опасных задач. И если какая-то часть этого организма мешала, ее стоило немедленно устранить для безопасности функционирования всей системы.
— Да, конечно, Волк, я не подведу! Можешь на меня рассчитывать! — Лаки вытянулся в струнку, но видно было, что он слегка побледнел, что, конечно, не укрылось от Волка. Лидер группы еще какое-то время молча смотрел в глаза бойца, словно пытаясь понять стоит ли ему доверять, потом неожиданно отвернулся и пошел к своим веревкам. — Пять минут отдыхаем и выдвигаемся.
Лаки пробежал взглядом загнанного зверя по глазам членов группы, словно ища поддержки, но все отворачивались. Егор откровенно усмехался, а Алена спокойно выдержала его взгляд. Ей было даже жалко незадачливого воителя, но уж если решил быть рядом со свирепым псом — будь готов и сам обнажать клыки.
Пять минуть пролетели незаметно. Тени также незаметно стали длиннее, и так же тихо на пять минут приблизился закат. Волк встал и встегнул подъемное устройство в веревку.
— Полезли, альпинисты!
И снова заскрипели ботинки по стеклам, оставляя чистые полосы в сплошной пыли, покрывшей остекление. Капли пота, скатываясь по лицу, падали на веревку, заставляя жумар проскальзывать в ладони. Жара стояла невыносимая — тепло отражалось от раскаленных стекол, казалось, еще немного и весь стеклянный фасад стечет вниз, словно расплавленная глазурь. Ветер, только недавно обдувавший их разгоряченные тела, полностью стих, и в воздухе повисла духота. И так не особо живой мир вокруг замер, словно готовясь к чему-то.
— Как будто перед грозой… — задумчиво произнес Зиновьев, смахивая пот тыльной стороной ладони.
— Не каркай, умник! — пригрозил Лаки.
Алена слышала тяжелое дыхание снизу, глухие звуки ударов тела о стеклопакеты, когда чья-то нога промахивалась мимо петли жумара, и периодическую тихую ругань на разные голоса. Пожалуй, после этого подъема обычный поход по пустыне уже не покажется тяжелым, подумала она. А ведь они всего прошли метров пятьдесят! Хватит ли сил до конца? А что, если не хватит?
«Вспомни, зачем ты туда лезешь! Вспомни!»
Алена зажмурила глаза и увидела перед собой светлые волосы, которые ласково треплет ветер, и огромные распахнутые голубые глаза с бездонным небом внутри. Ванька… Если она не долезет до верха — никогда больше его не увидит. А если она никогда его не увидит — тогда что у нее вообще останется в этом пустом, мертвом мире, засыпанным песком, наполненным такими как Лаки и Волк? Алена почувствовала где-то внутри мрачный затаенный ужас от осознания бессмысленности существования. Нет, она не позволит ему выйти наружу! Иначе он скует мышцы судорогой, силы покинут тело, словно воздух проткнутый иглой воздушный шар. И тогда не останется ничего, кроме как отстегнуть зажимы и отпустить руки — и пусть дикий ветер подхватывает и несет куда угодно. Впрочем, не стоило тешить себя иллюзиями, никуда ветер не понесет. Путь один — вниз с ускорением свободного падения.
Так что выбора нет. А когда его нет — то нечего и сомневаться.
***
Когда прошли две трети пути силы начали иссякать. До крыши оставалось еще не меньше семидесяти метров. Алена подула на разгоряченную ладонь, на которой еще после пояса балконов образовались волдыри мозолей и огляделась вокруг. Город был как на ладони. Было видно дом правительства, в котором уже давно никто не принимал новых законов, Сталинские высотки, башню ВДНХ, под которой, по словам Зиновьева, находилось логово Светляков. Типовые восемнадцатиэтажки, с земли, казавшиеся небоскребами, отсюда походили на детские игрушки, а их плоские крыши казались меньше спичечной коробки. На такой высоте захватывало дух, особенно если посмотреть вниз и увидеть свои ноги, болтающиеся над пропастью. Все-таки непривычно человеку без опоры в пространстве, не птица он. Хотя в другое время Алена наверняка оценила бы и вид, и сам вариант замены лифта, но сейчас слишком велика была боль в теле, не привыкшего к такого рода нагрузкам. Немного спасал ветер, у которого на такой высоте не было преград. Там, внизу, среди городских застроек, он ощущался слабо, но здесь, в царстве облаков, он набирал силу. И хотя он был такой же горячий, как воздух, все же его порывы приносили хоть какое-то облегчение.
Алена аккуратно достала флягу и бережно открутила крышку. Уронить что-либо с такой высоты означало потерять вещь навсегда, и уж точно не хотелось думать о том, что будет если вдруг, веревки не выдержат — лететь отсюда долго… Алена постаралась отогнать эти мысли и судорожно сделала несколько мелких глотков, подолгу задерживаю влагу во рту. Пить хотелось постоянно, с потом выходила почти вся влага, но воду нужно было беречь. Никто не знал сколько времени займет поиск призмы, а потом ещё вниз спускаться, да с десяток километров до убежища топать. Это учитывая то, что они еще не долезли до верха. Да уж, план-капкан…
Внезапный сильный порыв ветра моментально вернул мысли Алены к действительности. Ее тело развернуло и слегка приложило о стеклопакет. Карабины звякнули стекло, от неожиданности Алена чуть не выронила флягу. Одной рукой она судорожно вцепилась в веревку, тело прошиб пот — очень неприятное ощущение, когда на такой высоте тебя внезапно шатает ветер. Алена взглянула вниз — веревки ходили ходуном, змеей извиваясь по фасаду, теряясь где-то далеко внизу. Она увидела разгоряченные испуганные лица охотников, так же судорожно вцепившихся в веревки. Ниже всех барахтался профессор.
— Какого черта происходит? — хрипло крикнул Лаки.
— Уменьшение давления в одной области приводят к передвижениям воздушных масс из области высокого давления, — донесся снизу голос Зиновьева.
— Слышь, умник, я тебе сейчас веревку перережу, чтобы меньше умничал! — проворчал Лаки.
