Меч выпал из рук. Оборотень приближался. Он бежал на трёх лапах, не теряя равновесия. Массивные когти рыхлили пахотную землю, вырывая саженцы с корнем. Пасть раскрылась навстречу жертве, ожидая сбор кровавой дани. Неминуемая гибель.
Ян поднял ладонь, в которой до этого лежал меч. Она оказалась на удивление маленькой. Мозоли, шрамы и грязь под ногтями говорили о том, что перед ним рука крестьянина. Линии на коже вырисовывали уникальный рисунок. Как же жаль, что он не мог прочесть его.
«Неужели одна из этих морщинок отмеряет положенный нам срок? И кто клеймит нас, смертных? Боги? Небожители? Высший закон?» — горючие слезы застилали ему глаза.
Он поднял голову к небесам, проклиная мировой порядок. Сдаваться сейчас значило проиграть жерновам судьбы — быть перемолотым в прах. Ян редко делал что-то назло, ему легче было отпустить и забыть. Но нельзя забыть рабское клеймо судьбы, выжженное на душе.
Назло всему миру он выставил руку перед собой. В ней не унималась дрожь праведного гнева, костяшки пальцев белели от напряжения. Шумно выдохнув и разжав ладонь, Ян воззвал к оружию: «Нюй!»
Его крик эхом раздался в поле. Оборотень остановился, принюхался к земле, будто почуял что-то неладное. Оружие не появилось. Даже рябь не прошла по воздуху. Ясное небо заволокли грозовые тучи. Вспышки света на горизонте предупреждали о надвигающейся буре. Поднялся ветер, потоки золотистой пыльцы яркоцвета взмыли в небеса. Погода портилась на глазах: на крыше пагоды стучала черепица, бумажные крылья ветряков крутились как бешеные.
— Нюй! — снова выкрикнул Ян.
Молнии разили с небес, гром раскатисто гнался за искрящимися сестрами. Одна молния угодила в лес и расколола многовековое дерево — вспыхнул пожар. Лук так и остался внутри земной души, не желая появляться в мире грёз. Закапал дождь. Быстро обратившись ливнем, влага стекала в лужи, над которыми поднимались рисовые колоски.
Оборотень поборол страх. С мокрой шкуры полетели грязные брызги, когда тварь набрала скорость. Его подстёгивала жажда крови, будто молчаливый надсмотрщик с кнутом в руках. Судьба вела на заклание не только Яна — его враг был такой же марионеткой.
«Куда я целюсь? Кого должна сразить моя стрела?» — рука поднялась выше, указывая в ненастное небо. Среди темных облаков вспыхнул свет, на мгновение озарив гневное лицо божества.
Истинный враг наконец показался, оставалось только бросить ему вызов. Ян произнес имя верного товарища в третий раз: «Нюй». Призыв удался: капли дождя огибали прозрачный силуэт лука. Когда рябь улеглась, в руку легла рукоять оружия. Стрела легко встала на полочку, он оттянул тетиву до подбородка и прицелился. Оборотень в тот же момент рванул к нему. Для выстрела остался только маленький просвет. В него Ян и спустил стрелу. Она просвистела мимо зверя, устремляясь в вышину.
Оборотень вонзил когти в живот Яна, повалив того на землю. Удар оказался смертельным. Стрела же пролетела по дуге, не достав до небес и вонзилась в пагоду. Вызов брошен. Сознание стремительно покинуло его, оставив только жгучую боль в кишках.
Ян пришел в себя как раз в тот момент, когда стал соскальзывать с крыши. Он быстро зацепился за кровлю и подтянулся на одной руке. Приподнявшись, ему удалось отыскать безопасный участок, что не грозил в любой момент обвалиться.
Терять ещё больше времени было нельзя. Ян вызвал лук и уже доставал стрелу из-за спины, когда его взору предстала удивительная картина: он мог разглядеть каждый колосок, растущий на соцветиях тростниковой кровли; в небе сияла россыпь драгоценных камней — звезды, далекие и ближние, освещали темный покров вместе с лунами, покрывая ночную высь до горизонта. Даже ладонь Яна казалась другой: кожа дышала через маленькие отверстия, а прямо под ней он наблюдал как темные потоки крови шли по венам и артериям.
Куда бы Ян не повернул голову, везде его ожидало чудесное открытие. То, что раньше нельзя было разглядеть, стало видно как на ладони. Крохотные вещи, дальние ориентиры, новые цвета. Даже во тьме у черного и серого появилось множество оттенков.
А ведь сейчас царила ночь, на что же его глаза будут способны днём, когда яркоцвет раскроет лучезарный бутон?
«Это чувство энергии?!» — внутри он уже знал ответ.
Неожиданно, кто-то схватил Яна за штанину, от чего тот чуть не скатился по крыше. Новые возможности вскружили ему голову и затуманили рассудок. Узнай об этом дедуля Цао, и Яну прилетела бы крепкая затрещина. Удержав равновесие, он посмотрел вниз, во внутренний двор. К нему тянулась толстенная ручища дядюшки Мо. В руках мужчина держал странное копьё. На древко был намотан бамбуковый стебель. Теперь Ян вспомнил, что уже видел подобную конструкцию, прямо перед тем, как дядя подсадил его. В тот раз он не уделил внимание оружию, слишком много всего навалилось.
Из бамбука торчала веревка. Точно такую же странную веревку дядюшка использовал в фейерверках и называл её “фитиль”. Стоило ей догореть, как в небо устремлялись искры в форме цветов. Сегодня они как раз должны были смотреть на эту красоту всей деревней.
— Бери! — скомандовал дядюшка Мо и просунул копье на крышу. — Кровля меня не выдержит. Зажги фитиль и бросай!
— Зажечь и бросить? — повторил за ним Ян, пока поднимал копьё к себе. Вес оружия сильно изменился из-за бамбукового снаряда. Баланс сместился в сторону наконечника: метать копье будет чрезвычайно сложно. Следом дядюшка протянул зажжённую лучину.
— Ага. Как подожжешь — действуй быстро, иначе без рук останешься! Это “копьё яростного огня”, — название оружия впечатлило Яна, заодно он представил, как оно взорвется у него в руках.
Длина копья не позволяла держать его вместе с луком, поэтому Ян отпустил оружие обратно в пустоту. Каково же было его удивление, когда цвета разом померкли, а небо снова укрылось темным саваном, спрятав за ним сокровища. Он попытался проморгаться, тряхнуть головой — ничего из этого не помогло. Чувство энергии пропало. Теперь Ян ощущал себя самым настоящим калекой. Слепцом, что на ощупь ползает в прекрасном мире света и красок.
Ответ был очевиден: Нюй каким-то образом позволял чувствовать энергию. Оружие даровало это умение хозяину, пока тот держал его в руках. Стоило только убрать лук, и всё пропадало. Как учил Хун Фань: любое предположение нужно проверить. Так Ян и сделал.
Когда лук вновь лег в его ладонь, глаза снова стали видеть на том же поразительном уровне. Ян чуть не ослеп: он как раз глядел на луны. Серпы полумесяцев будто выжгло в его зрачках. Даже когда Ян прикрывал веки, во тьме отчетливо вырисовывались светлые пятна.
И всё же, держать сразу два длинных оружия было несподручно. Пока он размышлял как в этим справиться, на улице взвыл зверь. Аккуратно ступая по крыше, Ян прошел в сторону двора и посмотрел на то, что творилось внизу.
На ногах остались только двое: Инь и оборотень. Дедуля Цао согнулся в три погибели и держался за кровоточащий живот. Ян тоже схватился за раны из прошлой жизни, что призрачно напомнили о себе. У Тайцзи было разодрано плечо — всё в крови, так что не понять, насколько серьезна рана.
Пока Ян грезил, изучал чувство энергии и думал, как легче метнуть горящее копьё и попутно не взорваться, внизу не прекращалась битва. Действуй он быстрее, слаженнее, жертв можно было избежать. На кой ему эти силы, если не сможет уберечь самых дорогих людей?
«Дурак! Надо помочь Инь!»
Оборотень оставался невидимым для обычных глаз. Ян сразу почувствовал разницу, взглянув на него по-новому: на звере лежал прозрачный покров — тончайшая шелковая аура, будто вытканная лунными богинями. Тварь не знала покоя даже будучи невидимой, она наворачивала круги вокруг Инь, выжидая наилучшего момента для броска. Огненное копьё было слишком громоздким, чтобы Ян смог попасть им в движущуюся мишень. Вся надежда оставалась на Инь.
Она прикрывала лежащих позади Тайцзи и дедулю Цао. Ян сосредоточился на ней, чтобы мысленно связаться. Удивительно, но он почувствовал одиночество и страх сестры, сковавшие её по рукам и ногам. Зверь тоже учуял запах страха и уже собирался для броска.
