Они бежали на восток, с восемьдесят первого на семьдесят седьмое шоссе, затем свернули на север, в Западную Виргинию, к Аппалачам. Там, в округе Роли, поблизости от горнолыжного курорта, у них был маленький дом. Мелисса помнила тот день год назад, когда они купили его. Когда Стюарт его купил, он не посоветовался с ней. Однажды он пришел домой позднее обычного, с дикими, лихорадочно блестевшими глазами, сжимая в руках бумаги.
— Я вложил эти деньги, — объявил он, — заплатил первый взнос за дом и два акра леса.
Ее охватило незнакомое чувство — холодная ненависть. Стюарт истратил эти деньги — деньги ребенка, и это знание пронзило ее сердце, словно холодная игла реальности.
«У меня не было ребенка. У меня никогда не будет ребенка».
В этот день, сорок девятый, они бежали на север, в ночь, чтобы найти спасение в горах, но дождь преследовал их, вездесущий, нескончаемый. Стены воды обрушивались с небес, и Стюарт промокал насквозь, когда, остановившись на обочине, вылезал, чтобы залить в бак бензина из канистры. Чертыхаясь, он забирался обратно и включал обогреватель на полную мощность, и каждый раз Мелисса вспоминала свою давнюю фантазию о занятиях любовью под дождем. Она затянулась в последний раз и выбросила окурок в окно; он полетел прочь и погас.
Впереди, вдоль дороги, появились желтые огни. Перед ними на фоне серого неба возвышалась гора. Дорога поднималась, поднималась, поднималась и наконец врезалась в гранитную стену. Туннель — второй после Уайтвилла — показался перед ними в последний момент, и Мелисса стиснула кулаки — она боялась завалов, боялась промоин. А в следующее мгновение они уже были внутри, и шум дождя смолк. Проехав под горой, они очутились в Западной Виргинии. Полосы света и тени мелькали по лицу Стюарта, доносился шорох шин по сухому асфальту. «Дворники» царапали высохшее стекло, а потом машина выехала из туннеля навстречу стене дождя.
— Боже мой, — заговорил Стюарт. — Как ты думаешь, он когда-нибудь прекратится? Как ты думаешь, этот дождь будет идти без конца?
Она отвернулась, посмотрела в окно на струи дождя и снова вспомнила тот детский стишок.
Обращайся, дождик, вспять,
В день другой придешь опять.
Наступала ночь. Над дорогой нависали горы, словно фигуры гигантов, черные на фоне черного неба. Мелисса докурила последнюю сигарету. Далеко впереди, на каком-то уступе, Мелисса заметила несколько огоньков — все, что осталось от некогда многолюдного города. Их дом находился севернее, высоко в горах, вдалеке от людского жилища. Три комнаты, Стюарт, а вокруг — стена дождя.
Наконец огни приблизились.
— Взгляни-ка на это, — указал вперед Стюарт.
Она тоже увидела — ослепительную вывеску «Тексако» над шоссе. За ней тянулась череда отелей, заправочных станций и ресторанов фастфуда; большинство было заброшено и лежало во тьме.
— Возможно, это ловушка, — произнес Стюарт. — Чтобы заманить доверчивых людей.
Она вздохнула.
— Нужно было купить ружье.
— Никаких ружей, — отрезала она.
— Придется рискнуть. Если у них есть бензин, можем залить бак, наполнить канистры. Может, у них есть керосин.
Он молча свернул с шоссе, миновал руины заколоченных кафе и отелей и остановил джип под навесом около заправки «Тексако». Она наблюдала за ним; Стюарт подозрительно оглядел парковку. Он напоминал какое-то напуганное лесное существо, и ей пришла в голову неприятная мысль о том, что люди до сих пор еще не слезли с деревьев. Наконец, удовлетворенный увиденным, он выключил мотор; шум дождя стал сильнее, почти оглушил их, мешая думать. Мелисса открыла дверцу, вышла из машины и потянулась.
— Я схожу в туалет, — сказала она не оборачиваясь; она услышала, как заработал насос и в бак полился бензин.
— Тебе нужно что-нибудь в магазине? — спросил он.
— Принеси мне кока-колы и пачку сигарет.
Для того чтобы попасть в туалет, нужно было пересечь парковку под проливным дождем. Мелисса влезла в дождевик, накинула на голову капюшон и побежала по лужам, прикрыв голову рукой, словно это могло защитить ее от дождя. В туалете стоял отвратительный запах мочи и хлорки; плесень уже начала свое наступление, и у оснований перегородок из гипсокартона расцветали влажные «розы», похожие на раковые опухоли. В углу валялось опрокинутое мусорное ведро. Мелисса, с отвращением поморщившись, прикрыла сиденье туалетной бумагой.
Когда она вернулась, Стюарт уже ждал в машине.
— Представляешь, — начал он, — он взял деньги, добрые старые американские деньги. Идиот.
— Ты купил то, что я просила?
Он махнул в сторону приборной панели. Там стояла банка диетической колы, на которой конденсировалась влага.
— А где сигареты?
— Я не стал их брать. Сейчас нужно следить за своим здоровьем. Кто знает, когда нам еще удастся побывать у врача?
— Господи, Стюарт!
Мелисса спрыгнула на асфальт, захлопнула за собой дверцу и направилась к магазинчику. Продавец сидел у кассы, закинув ноги на прилавок, и читал книгу; когда звякнул колокольчик у двери, он отложил ее обложкой вверх.
— Чем могу быть полезен? — обратился он к ней.
— Пачку «Мальборо Лайт», пожалуйста.
Вытаскивая сигареты с полки над прилавком, он покачал головой:
— Зря вы курите, леди. Это вредно для здоровья.
— Зато я перестала загорать.
Продавец рассмеялся.
Она посмотрела на него внимательнее; это был молодой парень, с обыкновенным лицом, кожа его по цвету и виду напоминала ножки поганок, которые она собрала с пола на кухне. Или кожу Стюарта — теперь, когда он изменился.
Но глаза приятные, решила она. Ясные, голубые, как вода в реке. Такие глаза могли бы быть у ее ребенка. Когда эта мысль промелькнула у нее в голове, ей захотелось что-то сказать — что угодно, лишь бы завязать разговор.
— Как вы думаете, дождь когда-нибудь перестанет?
— Кто знает? Может быть, это к лучшему. Очищение.
— Вы так думаете?
— Кто знает? Смоет весь мир, и мы начнем все сначала. Я не против дождя.
— Я тоже, — произнесла она и снова вспомнила отрывок из радиопередачи. «Вы говорите, что Бог на небе наблюдает за нами? — спрашивал ведущий. — И что Он разгневан?»
«Она разгневана, — ответила женщина. — Она разгневана».
Мелисса украдкой коснулась ладонью живота, где ребенок, ее ребенок, рос и умер. Внезапно безумная логика этих слов, их ясность и красота дошли до ее сознания: этот мир сотворили они, подумала она, люди, подобные Стюарту, — мир машин и шума, этот мир, полный бездушных, безвкусных вещей. Этот мир, который скоро смоет водой. Их мир.
Стюарт снаружи сигналил ей. До нее донесся этот звук, назойливый, пронзительный, резавший слух. Мелисса взглянула на машину, на Стюарта, в нетерпении постукивавшего пальцами по рулю, стремившегося уехать отсюда, поскорее очутиться в горах. Три комнаты, всего три комнаты. Она и Стюарт в этой тюрьме, а вокруг — стена дождя. Дождь продолжался; он стучал по крыше над резервуарами с бензином, падал с неба сплошными потоками, обрушивался на асфальт, и отражения неоновой вывески «Тексако» плясали на черных лужах.
— Леди? С вами все в порядке? Мисс?
— Миссис, — автоматически поправила она, затем обернулась к продавцу.
— Вы в порядке?
— Все нормально, я просто задумалась.
Звук автомобильного сигнала раздался снова.
— Приятный парень.
— Не совсем. Однако иногда он старается.
Снова сигнал. Нетерпеливый.
— Вам лучше идти.
— Ага. — Она принялась копаться в сумочке в поисках денег.
— Не нужно. Теперь это все равно не важно, правда?
Она помедлила:
— Спасибо.
— Не за что. Будьте осторожны. Неизвестно, какие в горах дороги.
Она кивнула и вышла под дождь. Стюарт стоял около машины. Дверца была открыта; в оранжевом свете уличных фонарей его кожа казалась похожей на губку, руки были скрещены на груди. Он в нетерпении смотрел на нее, и за спиной у него были только тьма и дождь. Вода лилась с ночного неба, лилась на блестящий асфальт, на дома, на сверкающую вывеску «Тексако». Вода заливала все вокруг, готова была смыть все.
— Давай быстрее, — позвал ее Стюарт.
И она ответила, не успев сообразить, что говорит:
— Я не поеду. Уезжай без меня.
Когда эти слова сорвались с ее губ, ее внезапно охватило чувство тепла, возбуждения, возвращения к жизни; она почувствовала себя свободной, словно тугой узел эмоций, затягивавшийся в ее груди последние несколько лет, внезапно развязался.
— Что? — крикнул Стюарт. — Что ты такое говоришь?
Мелисса не ответила. Она прошла мимо машины, мимо Стюарта, остановилась у края крыши, защищавшей заправку. Передернув плечами, она сбросила плащ, и он упал на землю у нее за спиной. Не обращая внимания на мужа, она поставила носки туфель вдоль бордюра, вдоль той линии, где заканчивалась крыша и начинался дождь.
