Ознакомительная версия.
Одни ругались. Другие пытались бежать. Третьи просто ждали.
Взрыва.
Но сначала — удара.
Мег-2 бьёт во вторую машину циркачей. Не в силовую установку, как хотел Карлос, и даже не в кабину тягача — промахнулся, — а в его корму. В место сцепки с огромным фургоном. Бешено бьёт таранным ножом, сначала сбивая мегатрак с курса, а затем разбивая его на две части. Но от «сначала» до «затем» — меньше двух секунд. Меньше двух ударов сердца. Но за этот чертовски длинный период освободившийся тягач Уродов разворачивается, идёт юзом и начинает заваливаться набок.
Грохот. Скрежет. Вопли. Кровь.
От удара Мег-2 теряет две передние оси, таранный нож срывается и сдавливает силовую, гигантская машина останавливается так резко, что поднимается в месте сцепки фургона с тягачом, а ещё через секунду получает удар в борт от фургона циркачей, но каким-то чудом удерживается в вертикальном положении.
И только теперь следует взрыв.
Ракеты заовражцев влетают в месиво, и детонируют боеприпасы, распыляя добрую половину фургона Уродов.
К небу поднимается гигантский столб огня и дыма…
Но остановленные грохотом защитники снова бегут, потому что два оставшихся мега не отвернули, продолжая стремительно приближаться к линии обороны Остополя. Потому что самоубийственная атака Флегетона уменьшила опасность, но не ликвидировала её, и у циркачей ещё был шанс.
И потому наименее стойкие ополченцы продолжили бег. И побледнел Степан, нервно стискивая в руках бинокль. И выругался находящийся слишком далеко Жмых. И сжалось от ужаса сердце Ёшки.
У циркачей был шанс. И два ворвавшихся в город мега могли изменить результат сражения. Должны были изменить результат сражения, но…
Но Мег-1 внезапно задрал массивную голову-тягач, словно игриво подпрыгивая на оказавшейся на пути кочке, но на колёса не вернулся, чуть крутанулся в воздухе, неуклюже приземлился левой стороной, зарылся и перевернулся, сплющивая главную кабину о твёрдый камень Зандра. А на месте его внезапного прыжка появилось небольшое грибовидное облако, всегда случающееся там, где происходит подрыв микроскопического ядерного заряда.
А второй выстрел из знаменитого револьвера анархистов ударил точно в мостик командирского мега Цирка. Пуля пробила бронированное стекло и взорвалась внутри, в буквальном смысле снеся гигантской машине башню. Взрыв «выел» тягач до самого силового блока, и машина, только что грозящая Остополю большой бедой, остановилась.
А всё ещё бледный Кочерга счастливо заорал, в бинокль разглядев на горизонте броневики с опознавательными знаками Санитарного Спецназа.
* * *
— Иногда людям удаётся порвать со своим прошлым, — негромко произнёс Агроном, глядя лежащему Карлосу в глаза. — Тебе удалось.
— Это всё из-за того, что мама научила меня читать, — попытался отшутиться Флегетон. — Без этого ничего не получилось бы.
— Значит, благодари её, — серьёзно отозвался Андрюха. — И запомни: в Заовражье тебе всегда будут рады. Ты — наш друг и можешь рассчитывать на любую нашу помощь в любой ситуации. Мы тебе должны.
— Апостолам никто не должен, — так же серьёзно произнёс Флегетон. — Мы делаем то, что считаем нужным.
— Я сказал.
— Я тоже. — Карлос помедлил. — Но вашу дружбу принимаю с радостью.
— Увидимся.
Агроном пожал протянутую руку, махнул другим гостям апостола, которые пришли в больничную палату до появления Андрюхи, и вышел.
— Кажется, ты ему нравишься, — заметил Белый Равнодушный.
— Это потому, что он умный, — хмыкнул Флегетон.
— Скорее правильный, — уточнил дотовец. — Как ты.
— Кстати, знаешь, что самое забавное? — ехидно осведомилась Кабира. — Твой ЗСК восстановили те ремы, которых ты не убил. Видимо, в знак благодарности.
— Качественно восстановили? — Карлос чуть подался вперёд.
— Я лично проверил, — веско ответил Белый.
— Спасибо.
— Не за что.
Флегетон вновь откинулся на жёсткую подушку и слабо улыбнулся.
Он не думал, что выживет. Точнее, не прикидывал шансы, а просто сделал то, что должен, что мог в тот момент: учинил катастрофу, угробив два мегатрака и едва не погибнув в получившейся мясорубке. Он привычно положился на ЗСК, и ЗСК привычно не подвёл, выдержав и столкновение, и взрыв. А раскрылся для аварийной эвакуации лишь после того, как спасатели разгребли обломки.
— Ты выглядел, словно отбивная, — хихикнула Кабира. — Помятый и весь в крови. Я предложила тебя закопать, но Белый сказал: «Где мы ещё найдем такого отморозка?» — и предложил тебя вылечить. Не знаю, зачем.
— Я тоже рад тебя видеть.
— А по роже не скажешь.
— Изображение радости — не мой конёк.
— Ты молодец, что уцелел, придурок. — Кабира подошла к койке и провела рукой по волосам Флегетона. — Правда, мы думали, что тебя повесят… Нет, сначала мы думали, что ты сгинул в Субе.
— Это были насыщенные дни, — признал Карлос.
— Расскажешь как-нибудь.
— Обязательно.
Кабира Мата была анархом — неукротимой и убеждённой, а ещё — старым другом Равнодушного и потому охотно нанималась к нему, когда дотовцам требовался в команде боец её уровня. Именно Кабира остановила два последних мегатрака, расстреляв их патронами «Хиросима», несущими микроскопический ядерный заряд. Но теперь, когда тяжеленный револьвер «Толстый Мэг» исчез в рюкзаке и там же спрятался накладной кибернетический протез, Кабира превратилась в обычную девушку. Дерзкую, колючую и красивую.
— Кролик, если тебе вдруг станет интересно, висит на центральной площади.
— Он каким-то чудом уцелел в катастрофе, и местные хотели дождаться, когда ты оклемаешься, но я сказал, что тебе будет неприятен вид казни, — подал голос Белый. — Ты ведь апостол.
— Цунюка не казнили, он просто получил то, что заслужил, — уточнила Кабира.
— Можно сказать и так.
— Заберёшь меня? — спросил Флегетон, которому не терпелось вернуться в расположение Санитарного Спецназа. Не то чтобы ему не нравилось в Остополе — теперь в Заовражье относились к нему, как к родному, — просто Карлос считал, что его место там, на передовой.
— Врач сказал, что тебе надо хотя бы неделю полежать.
— Значит, увидимся дней через десять?
— Не думаю, — после короткой паузы ответил Равнодушный.
Тон и быстрые взгляды, которыми Белый обменялся с Кабирой, объяснили Флегетону происходящее.
— Ты нашёл его? — глухо спросил он.
— И собираюсь идти за ним, — с грустной улыбкой подтвердил дотовец. — Я не так силён, как ты, и не могу жить со своим прошлым. Я должен…
— Умереть? — Карлос сжал кулаки. — Ты!
Он не хотел терять друга и бесился, понимая, что видит Равнодушного в последний раз.
— Я должен расплатиться, — привычно объяснил Белый. — Я достаточно сделал для людей и хочу сделать кое-что для себя.
— Возьми меня с собой.
— Ты всё испортишь.
— Почему?
— Слишком приметен, поэтому со мной пойдёт Кабира. — Равнодушный легко потрепал раненого по плечу. — А ты помогай людям, апостол, и жди, когда мир улыбнётся.
— Да, я — апостол. — Карлос крепко сжал руку дотовца. — Ты был одним из тех, кто сделал меня апостолом.
— Значит, я сделал что-то доброе, — вновь усмехнулся Равнодушный. — Прощай, Флегетон, я горжусь дружбой с тобой, действительно горжусь.
* * *
Человек, который написал «Книгу Рассвета», верил. Он видел, что происходит с людьми, и сердце его сжималось от боли. Он грезил миром, но знал, что обрести его можно лишь твёрдостью. Книга стала голосом его рыдающей души, и поэтому ей поверили. Поэтому нашлись люди, которые носили «Книгу Рассвета» у сердца и читали её тем, кто потерял надежду.
Читали и помогали.
«Нет на свете труднее Пути Добра. Он непонятен, потому что не ведёт к богатству и власти. Он суров, потому что есть самоотречение. Он требует Поступка, давая взамен лишь сделанный Поступок.
Он не вокруг тебя, а внутри.
Это Путь, которым идёт твоя душа, потому что не может иначе. Путь твоей жизни. Путь твоих убеждений. Путь твоих страданий.
Но без этого Пути у мира не будет завтра…»
(Книга Рассвета)
Мы думали, что война опустит нас до уровня дикарей с палками и камнями, но фундамент цивилизации оказался немыслимо крепок, и мы до сих пор используем многие устройства прошлого и даже производим их: машины, корабли, оружие, компьютеры и ядерные установки. Кто-то сочтёт этот факт признаком развитого общества, а для меня он означает, что мы одичали гораздо раньше, ещё до Времени Света. Одичали, когда решили повернуть все эти машины, корабли, оружие, компьютеры и ядерные установки друг против друга.
Как выяснилось через пару часов — против самих себя.
Ознакомительная версия.
