Свинский рубер пребывал в жалком состоянии. Копыта разъехались, броня на морде опалена и частично сожжена, глазки слепо моргают, а по телу пробегают конвульсивные неконтролируемые судороги, но при всём этом тварь жива! С расстояния в пару метров я влил в свой боевой дар половину всего запаса того, что тут в Улье называют Дух Стикса, т. е. того резерва сил, который тратился при использовании Даров, а этот заражённый жив.
Нет. Ну, это форменное свинство. Придется закончить все по-старинке. Потянул нож из ножен и подступился к дергающемуся руберу. Споровый мешок уже начал зарастать костной тканью, но радикально он ничем не отличался от такого же органа у менее развитых заражённых. Чем-то напоминал разросшуюся половинку чеснока. Я ухватился левой рукой за один из ступлёных шипов. В предплечье что-то подозрительно хрустнуло. Зря я заблокировал своей рукой удар топтуна. С другой стороны, совсем непонятно, какой результат получился, если бы монстр зацепил меня своей когтистой граблей.
Нож легко скользнул между дольками и проник в споровый мешок. Рубер сразу затих, что я немедленно счёл необходимым прокомментировать.
— Дохрюкался…
Выгреб из мешка всё, что там было, и отступил вглубь подъезда разобраться с добычей. Неосознанно, разгребая чёрные и янтарные нити, ожидал увидеть жемчужину, но нет. Видимо свинскому мутанту до элиты было ещё далековато. Однако остальная добыча была хороша. В руках у меня лежали пятьдесят шесть споранов, пять горошин и семь длинных нитей узелкового янтаря — вообще самого лучшего, что можно только добыть из заражённых.
Глава 31
Пока я сидел на ступеньке и считал добычу, мне пришла мысль, а следом больно уколола внезапно проснувшаяся совесть. Вот я, такой славный парень, завалил рубера и выстоял против двух топтунов в ближнем бою. Сижу, считаю хабар, добытый охотой, а в это время мой товарищ загибается с двумя пулями двенадцатого калибра в животе.
Решительно ссыпал из ладони всё в карман разгрузки и отправился к Буряту. Сапоги мерзко прочвакали по раскисшей дороге. В подвале, где я спрятал раненого, стоял тяжёлый запах крови и чего-то ещё, а мужчина был без сознания. Вероятно, он вырубился после того, как я затолкал его в подвал. В пользу этого предположения говорила та же самая поза, в какой я его оставил. Раненого нужно срочно доставить в стаб. Причём желательно не в Тридцать Второй, а в Зимний, где и передать его в заботливые руки Лакмуса и Брусники.
— Монтана аскэросо…
Со спины неслышно подошла крёстная, я вздрогнул и обернулся.
— Давай вынесем Бурята отсюда! — продолжила она.
Я поднял его за плечи, а Мамба подхватила его за ноги.
— Куда вы меня ногами вперёд тащите? — слабо запротестовал парень.
— Молчи, Бурят, — выдохнула негритянка, — Экономь силы. Сейчас тебя поднимем и подлечим.
— Не бурят я, якут…
— Да какая разница? Мамба вон, негритянка, — разворачиваясь лицом к двери, ответил я, — А по имени так вообще гадина ядовитая, ползучая. Да и я не сказочный людоед, а кваз…
Якут растянул в бледной улыбке уже начавшие синеть губы.
— Какой ты Квазимодо — время покажет…
Мы уже собирались нести Бурята по лестнице, как одна из теней в глубине подвала пришла в движение. Если бы не моё обновлённое зрение, я бы и не заметил ничего. Глаза заражённого регистрировали малейшее шевеление словно бы независимо от мозга. Не успел я ничего предпринять, как неясная тень превратилась во вполне реального, диковатого вида небритого мужика в фуфайке. Однако самым примечательным в нём было гражданское самозарядное ружьё «Сайга», в которых я уже понемногу начал разбираться.
— Вы кто такие, мать вашу? — незамедлительно спросил он, держа нашу живописную троицу на прицеле.
— Совершеннолетняя я, — проворковала моя крёстная, таким елейным голоском, что невольно испытал прилив ревности, — Не беспокойся. Паспорт дома забыла, могу права показать.
— А ну… Это! — растерял всю свирепость мужик, — Лапы в гору!
— Не дури. Мы раненого несём, — счёл необходимым повернуть разговор в конструктивное русло я, — Чего нам? Бросить его и руки поднять? Помог бы лучше…
— Эээ… Как помочь? — опешил мужик от внезапного захода.
— Ты местный? — проигнорировал я его вопрос.
— Эээ… Да! — кивнул он и поморщился, — Местнее, вашу мать, не бывает.
— Голова болит? — участливо осведомился я, — Сушит? У нас лекарство имеется. Как тебя звать?
— Иван — я. Иван Егорович, — представился мужик, — Третий день голова болит, и сушняк, как будто водку хулиганил несколько дней подряд.
— Ваня, — проворковала Мамба, — Будь другом, открой и подержи дверь сверху, пока мы Бурята выносим.
— Это… А вы кто такие? — недоумённо спросил свежак.
Однако целиться в нас перестал. Прогрохотав по бетонным ступеням кирзачами, открыл дверь. От меня не укрылось то, как сноровисто Иван обращается со своей «Сайгой». Всё манипуляции он производил левой рукой. В то время как правая сжимала пистолетную рукоять, висевшего на плече ружейного укорота. Страшное, должно быть, оружие в замкнутых пространствах вроде подвала.
Поняв нашу идею перенести Бурята в квартиру и устроить удобней, наш новый знакомый неожиданно щёлкнул ключом в замочной скважине одной из дверей на первом этаже.
— Проходите, гости дорогие, хоть и незваные, — скривился мужик в гримасе, которая должна была обозначать улыбку, — Чувствуйте себя как дома, но, вашу мать, не забывайте, что вы в гостях.
— Ты душка, — обворожительно улыбнулась Мамба, — Спасибо, Ваня.
Этой своей улыбкой она совершенно смутила пожилого мужика.
— Есть чем перевязать раненого? — продолжала давить женским обаянием, крёстная, — Бинты стерильные, марля, вата?
— Дык, это откуда? — совсем стушевался Иван, — Простыни есть… Порвать можно.
— Можно… Но не нужно, — включился я в разговор, когда Бурят уже лежал на скрипнувшем диване.
Скинув рюкзак, я достал оттуда пару перевязочных пакетов.
— Держи, — обратился я к крёстной, — Займись тут, а я пойду споровые мешки почищу. Иван, давай за мной.
— Дык, это, — заартачился мужик, — А лекарство?
— Извини, забыл…
Через минуту наш новый знакомый хлебнул живуна и порозовел.
— Так, кто вы такие будете? — наконец, оценил он своё состояние как удовлетворительное.
— У меня есть брошюрка для свежаков, — поморщился от боли Бурят, — В левом кармане рюкзака.
— Да, — согласился я, и, покопавшись в тощем рюкзаке товарища, извлёк книжечку, — Тут, Иван, в двух словах всё и не расскажешь. На-ка вот, почитай. На все вопросы, какие останутся после прочтения, я тебе отвечу.
Новый знакомый сел в кресло к окну, положив «Сайгу» на колени, и, достав из кармана очки, принялся за чтение.
— Справишься? — тихо спросил я крёстную, недвусмысленно указав на Ивана взглядом.
— Да, — кивнула Мамба, — Ступай, посмотри, что там в споровых мешках.
Все три топтуна остались на тех местах, где мы их оставили, и это было прекрасной новостью. Немного стабильности в постоянно изменяющейся обстановке нам не помешает. С убитых развитых заражённых мне удалось добыть двенадцать споранов, две горошины и несколько нитей «янтаря», но не такого хорошего, как с рубера. Это были обычные тонкие нити, чем-то напоминавшие леску цвета светлого пива. Потрошение заняло у меня минут пятнадцать, ну, от силы двадцать, но по возвращении в квартиру к Ивану меня ждала резко изменившаяся ситуация.
Я увидел пожилого мужчину в голубом ватном комбинезоне, привлекательную женщину и парнишку лет тринадцати. Нашего знакомого я узнал без шапки и фуфайки не сразу. Естественно, что взгляд перво-наперво привлекла женщина. Красивая. Около тридцати. Невысокая, фигуристая блондинка в униформе продавца. На бейдже написано имя «Наталья». Парень, наоборот, высокий, но нескладный. Тоже блондин. До такой степени, что даже ресницы и брови белые. Нос на лице торчит острым клювом-флюгером.
— Пойдём-ка, мил человек, — сказал мне Иван, — Покурим…
