— Хорошо, — сказал он. — Думаю, ты права. Я прочту эти книги.
— Как знать, — шепнула она. — Может быть, сначала нам потребуются не только книги…
И тело ее горячее вжималось в его тело. А он все еще сомневался и глубину одиночества, пустоты и страха испытывал. Кто он такой, есть ли у него право встать в начале длинной дороги, по которой снова двинется человечество в неизвестное будущее? Но лишь короткое мгновение царствовал в душе его страх. А потом мужество ее и вера в силу ее мужества передались от горячего женского тела и затопили страх. «Ну конечно же, — думал он. — Она станет матерью народов! Нет жизни без мужества!»
И с неожиданно жгучим желанием ощутил он ее жаркое тело, и великая сила снизошла на него.
И прославлена будет, ибо воссияет свет любви к жизни на лице твоем и разгонит страх смерти. Сила твоя подобна божественным Деметре, Гере и Исиде. Кибела ты, укротившая львов. Великая Мать. От дочерей твоих взойдут племена, от внуков — народы! Имя тебе — Мать, и святым назовут его.
И тогда вновь зазвенит смех, и зазвучит песня. Юные девы будут плести венки в высоких травах лугов, и юноши, резвясь, прыгать через быстрые ручьи. И будет столько детей от детей их, сколько сосен на склоне горы. И имя твое вовеки благословлять станут, ибо в темные года взор твой к свету обращен был.
Еще не укрепились они в решении своем, как однажды утром выглянула Эм на улицу и воскликнула: «Взгляни, крысы!»
Он взглянул. И точно, две крысы деловито тыкались носом в их изгородь. Или нашли себе еду, или что-то вынюхивали. Эм через окно показала на крыс Принцессе, а потом открыла дверь. Но такая уж собачья порода, что должна она голосом показать охотнику, в каком направлении преследовать, и потому выскочила с крыльца с громким лаем, и крысы растворились, прежде чем Принцесса оказалась рядом.
И еще они видели крыс в тот день: то в одном месте, то в другом — у дома, на улице, по саду пробегали крысы.
А на следующее утро серая волна нашествия захлестнула и понесла их. Крысы были повсюду. Обыкновенные крысы — не больше и не меньше обычных крыс, не особенно тощие и не особенно жирные — просто крысы. А Иш зачем-то вспомнил муравьиную эпопею и вздрогнул, холодным потом покрылся от отвращения.
Единственное, что оставалось — это заняться изучением крысиной проблемы, что позволит понять ситуацию, определить причины и движущие силы, а то, что понятно, уже не кажется страшным, а в их условиях это было важно.
Не вылезая из машины, они ездили по городу, при этом подавив некоторое количество крыс, которым, неизвестно по каким причинам, нравилось перебегать дорогу прямо под колесами автомобиля. Сначала они каждый раз вздрагивали от этих чавкающих, утробных звуков и переглядывались, но скоро это стало настолько обычным явлением, что они перестали относиться к очередной раздавленной крысе, как к событию, достойному быть отмеченным. Как выяснилось, крысы распространились по всему городу, прихватив некоторые территории вне пределов городской черты, — то есть зона крысиной оккупации оказалась несколько большей, чем отмечалось в муравьиную эпоху.
В общих чертах все происходящее не представляло загадки. Иш даже вспомнил какое-то подобие статистических данных, согласно которым количество крыс в городе приблизительно равнялось количеству населяющих его людей.
— Итак, — говорил Иш слегка побледневшей Эм. — Итак, за начальную цифру можно принять миллион особей, из которых половина — сучки, или как их там, одним словом, крысы–дамы. Многие склады и магазины защищены от крыс, но мы ведь не станем отрицать, что в крысином распоряжении оказались просто несметные запасы пищи.
— Ну так сколько здесь будет крыс?
— В уме сразу не подсчитать, но я обязательно сделаю это дома.
Этот вечер Иш посвятил решению математических задачек. Для начала, из отцовской энциклопедии он узнал, что крыса раз в месяц дает помет в среднем из десяти крысенышей. Таким образом, за месяц непрерывного размножения крысиное население в близлежащем районе достигнет порядка десяти миллионов. Юные самочки нового поколения начнут давать потомство, еще не достигнув двухмесячного возраста. Тут могли существовать возможные потери и смертность, но, естественно, Иш не мог оценить, сколько особей не доживет до поры половой зрелости. Но в любом случае, при сложившихся обстоятельствах прирост должен быть чудовищным. Насколько чудовищным, он не мог сказать по причине недостаточной образованности в теории вероятности и больших чисел.
Но даже при условии, что крысиное население каждый месяц увеличивалось вдвое, то по смехотворно скромным подсчетам к настоящему времени оно должно составлять пятьдесят миллионов. Если же втрое, то по просто скромным оценкам вокруг них проживает где-то миллиард крыс.
А пока он занимал себя этими своеобразными экскурсами в мир математики, то решил, что, при столь благоприятных условиях и неограниченных запасах пищи, месячный коэффициент прироста равный четырем вовсе не лишен здравого смысла. В добрые Старые Времена человек являлся главным естественным врагом крысиного племени, и именно его усилиями держалось оно в своеобразно контролируемых границах. С уходом человека единственными реальными врагами остались собаки, причем не все собаки, а только те, которых природа наградила инстинктом охоты на крыс, и, конечно, в большей степени коты и кошки. Но в данной ситуации вступили в действие вторичные факторы, сыгравшие свою роль в пользу крыс. Как Иш уже успел заметить, собаки-крысоловы ревниво оберегали сферы своего влияния от представителей кошачьих. Возможно, что, наравне с крысами, собаки с таким же рвением уничтожали кошек и, таким образом, нарушили законы естественного равновесия. И когда ситуация вышла из-под контроля, собаки, возможно, сами были ошеломлены столь непонятным превосходством враждебных сил. Сегодня они не встретили ни единой собаки. Мало вероятно, что крысы могли истребить всех собак, хотя вероятность полного уничтожения собачьих пометов и щенят почти не вызывала сомнения. Скорее всего, собаки под давлением крысиных орд просто оставили занятые позиции и, покинув город, поспешно бежали в его пригороды.
Факт существования миллиарда или пятидесяти миллионов крыс практически не менял ситуации. И в том и в другом случае крыс было слишком много, и Иш с Эм почувствовали себя в роли осажденных вражескими полчищами. Теперь их главным занятием стало следить за дверями. Тем не менее в один прекрасный день, неизвестно из какого угла, на кухню заявилась крыса. Посещение закончилось суматошной беготней незваной гостьи и человека, вооруженного шваброй. Загнанная в угол, крыса взлетела в воздух и со злобным отчаянием вцепилась зубами в твердое дерево и, прежде чем Ишу удалось прибить ее, оставила на ручке швабры глубокие отметины.
Тем не менее через несколько дней люди стали замечать некоторые изменения как в поведении, так и в крысиной наружности. Очевидно, что какими бы огромными ни были запасы пищи, но и они начали таять под натиском прожорливой, увеличивающейся в геометрической прогрессии, серой, хвостатой орды. Стали появляться совсем тощенькие крысы, и беготня их в поисках еды стала носить несколько нервный характер. Теперь они рыли землю. Начали с луковиц тюльпанов, пришедшихся им особенно по вкусу. Потом сожрали уже менее питательные корни и луковицы прочих растений. Они бегали по ветвям деревьев, вероятно пожирая насекомых, почки и оставшиеся плоды. В конце, уже как зайцы, грызли кору молодых деревьев.
Теперь Иш оставлял машину как можно ближе к дому и добирался до нее исключительно бегом, при этом не забывая предварительно натянуть высокие резиновые сапоги.
Не прекращая свои вылазки в город, он привык и смирился с тошнотворными, чавкающими звуками из-под колес пикапа. Порой ему казалось, что он мостил дороги раздавленными в лепешку телами, оставляя за собой две нескончаемые колеи из крови и крысиного мяса. На одной из улиц, там, где, образуя острый угол, сходились фасады двух домов, привлеченный видом непонятного белого предмета, он слегка притормозил. А когда остановился и разглядел заинтересовавший его предмет внимательней, понял, что это обглоданный череп небольшой собаки. Далеко выступающие, все еще сияющие белизной передние клыки говорили, что череп этот ранее принадлежал терьеру. Скорее всего, крысы загнали собаку в этот угол, или, защищая свою жизнь, собака сама забежала сюда. Конечно, Иш не мог утверждать, что крысы обнаглели до того, что осмелились напасть на здоровое и сильное животное. Возможно, собака пострадала, в каком-нибудь несчастном собачьем случае или в драке с себе подобными была сильно искусана и потому, ослабевшая, дала загнать себя в угол. Возможно, это была просто больная и старая собака. Но очевидным в этой истории могло быть только одно — крыс было слишком много даже для терьера-крысолова. Иш увидел только несколько самых больших костей, остальные, вероятнее всего, были сначала тщательно обглоданы, а потом раскушены на куски и растащены в неизвестных направлениях. Поблизости белели черепа поменьше — видно, терьер защищался до последнего. Иш попробовал представить картину боя. Серая, шевелящаяся масса накрывает извивающееся тело собаки; терьер не может защищаться от тех, кто уже вцепился в его спину. Другие хватают за ноги, как волки, перекусывающие поджилки могучему бизону. И хотя собака могла убить дюжину крыс, пятьдесят крыс — конец такой схватки был предрешен. Опьяненные, запахом крови, обезумевшие от голода, крысы, прокусив собачью шкуру, добрались до сухожилий и потом рвали теплые, окровавленные куски мяса еще продолжающего жить и хрипеть маленького терьера-крысолова. Когда злополучный угол остался позади, Иш немного по-другому стал оценивать складывающуюся обстановку, а главное, решил, что следует серьезнее отнестись к безопасности Принцессы.
