— А я бы полез, я не ищу легких путей, — сказал Майк. — Но у меня ещё нога плохо слушается, поэтому пойдем искать твою маленькую елку.
Они прошли по лесу, по дороге обдирая все елки, которые им встретились. Хвоя большей частью была желтой, но иногда встречались и зеленые иглы. Лесу, как и всей природе, тоже не хватало солнца.
Вернувшись в вагончик, Вик залил хвою водой и поставил на огонь. Когда отвар был готов, они, морщась, со страдальческими лицами выпили горькую, вяжущую жидкость.
Потом они легли спать, потому что стало темнеть. Вик с некоторым страхом закрыл глаза, ожидая, что снова увидит очередной кошмар, но на этот раз ему ничего не приснилось, а проснулся он с неплохим настроением и, чувствуя себя выспавшимся. Майк встал бодро и решительно, забросил рюкзак за спину, проверил автомат, передвинул пистолет под руку и сказал.
— А теперь вперед! — скомандовал он. — Не знаю, как ты, а я готов к новым неприятностям, которые ты нам напророчил. Или, может быть, все обойдется?
— Может и обойдется, — сказал Вик. — Но вряд ли, не такие мы с тобой везучие…
Они бодрым шагом поднялись по серпантину, и пошли туда, где, по мнению Вика, должна была быть автострада. Майк почти не хромал, но в трудных местах он шел медленно и осторожно, оберегая свою ногу. Вик чувствовал себя совсем неплохо, колено все ещё болело, но боль была вполне терпимой.
— Выходит, что смысл жизни по твоей религии, это развивать свою душу, — сказал Майк. — Я тут обдумал все, что ты мне говорил. Ну, допустим, ты развил душу, а что дальше?
Они поднялись по травянистому скосу на дорогу и зашагали по ней. Майк настороженно вглядывался в сумрак, пытаясь увидеть что-то, хоть это и было невозможно.
— А дальше, ты поступаешь в университет, — улыбнулся Вик. — Больше ты уже не рождаешься на земле и живешь там, наверху. Где находится это место, я не знаю. Знаю только, что туда ведут пространственные туннели.
— Что это за пространственные туннели? — нахмурился Майк. — Ты про них ничего не говорил.
— Про них говорили другие, — сказал Вик. — Если помнишь, то одно время много об этом много писали. Люди, которые побывали в состоянии клинической смерти, рассказывали, что они видели темный туннель, а в конце тоннеля они видели яркий теплый свет, и испытывали при этом бесконечное счастье и покой.
— А… вот ты про что, — улыбнулся Майк. — Я читал, но ни один из них не мог рассказать, что было дальше после туннеля.
— Неудивительно, — сказал Вик. — Они же не умирали. Все, что там находится, видят только те, кто умер.
— И что же там находится? — спросил Майк с интересом.
— Я тоже точно не знаю, — пожал плечами Вик. — Я внимательно смотрел все свои прошлые жизни, надеясь увидеть этот переход, но тут происходит какая-то странная штука. Сам туннель вижу, и даже вижу немного из того, что происходит дальше, а потом того, что со мной там происходит, нет в памяти.
— Ну, расскажи, хоть что там после перехода, — попросил Майк.
— Тут опять очень забавная вещь, — улыбнулся Вик. — Когда я пытался вспомнить, что же я видел, то вдруг понял, что об этом я читал в одной из книг. Я, правда, ощущал нечто совсем другое, но древние люди могли рассказать только так, как они могли это понять.
— Не томи, рассказывай, — сказал Майк. — Интересно же…
— Сначала я тебе расскажу, как это описывалось в книге, — сказал Вик. — А потом то, что я видел. Итак, древние писали, что после прохода ты оказываешься на серой пустынной равнине, где нет ничего живого, и царит вечный полумрак, примерно такой же, как сейчас вокруг.
— Замечательно, — сказал Майк. — Может, мы все уже перенеслись в это место и не заметили этого?
— Нет, — сказал Вик. — Мы сами создали это место на земле, или очень на него похожее. Так вот дальше, после этой сумрачной равнины люди описывали небольшой горный кряж, за которым находится долина теней.
Древние представляли души, как тени, у греков тоже описывали что-то похожее. Харон, перевозчик мертвых, вез в царство Аид мертвых, в царство теней. Кстати, тени это тоже вполне точное видение.
— Я считал, что души светятся, — сказал Майк. — Ты же сам сказал, что душа, это энергетический слепок тела.
— Не все души светятся ярко, потому что не все имеют хорошую энергию, а потом когда вокруг светло, то все кажется тенями.
— Не понял, — сказал Майк. — Ты же только что сказал, что там полумрак.
— Сказал, — улыбнулся Вик. — Но смотрим-то мы не глазами, это все скорее ощущение, чем видение, а сейчас я неуклюже пытаюсь объяснить эти ощущения.
— Ладно, пусть будет так, — сказал Майк. — Так что ты видел?
— У меня не так интересно, — улыбнулся Вик. — Сразу после тоннеля, ты вылетаешь на какое-то открытое пространство, и его действительно ощущаешь, как сумрачное. Но на этом, пожалуй, сходство и кончается. Ты вылетаешь с определенной высоты, как из трубы. Что там внизу не видно, но ты знаешь и чувствуешь что там.
— И что же?
— Там внизу души, их много, и они, действительно подобны теням, — вздохнул Вик. — Только эти души слабы, они теряют свою энергию и понемногу распадаются. Это те души, которым не хватило энергии пролететь дальше. Маленькие неразвитые души тех, кто в этом мире ничего не приобрел, кто думал только о себе, закрывая свою душу от других.
— Не понимаю, — сказал Майк. — Если они остались там, под трубой и не пролетели куда-то дальше, как они будут перерождаться?
— А они и не будут, — сказал Вик. — Я же сказал, что они теряют остатки своей энергии и понемногу исчезают. Это то, что ждет большинство людей. Исчезнет то, что делало их душей, и они превратятся просто в облачко заряженных частиц, которое постепенно растворяется в окружающем пространстве.
— А как же все разговоры о том, что душа бессмертна? — спросил Майк. — Где рай, где ад?
— Я просто рассказываю то, что видел, — сказал Вик. — Возможно, древние люди в своих видениях не смогли пройти дальше за горный кряж и считали, что это сумеречная равнина и есть царство мертвых. Ты пойми, все религии описывают то, что, действительно, видели некоторые люди.
Те, что помнили, что они видели после своей смерти, а потом пытались объяснить это другим так, как сами смогли это понять.
— Значит, рая нет, — притворно вздохнул Майк. — А я так хотел понежиться на мягкой пушистой траве под звуки лиры.
— Ну, рай же тоже представлялся людьми по-разному, — улыбнулся Вик. — Есть валгалла — рай воинов, где они целыми днями сидят за столом и пьют, рассказывая другим воинам про свои подвиги, а разносят им еду и вина прелестные женщины.
— А что? — сказал Майк. — Мне нравится, только я много пить не люблю, а тем более трепаться о том, что со мной было. Наверняка, же эти воины изрядно привирают о своих подвигах…
— Привирают, да ещё как, — улыбнулся Вик. — Они пьют, рассказывают о своих подвигах и ждут, когда зазвучит боевой рог, который должен призвать их на последнюю битву со злом, но это уже разговор о конце света.
— А ада, что тоже нет? — спросил Майк.
— Я думаю, что ад это наша земля, — вздохнул Вик. — А, если уж использовать чужие термины, то сумеречная равнина — чистилище. Во многих же религиях говорится о том, что чистилище это место, где решается, куда душа пойдет дальше, в рай, или в ад.
— Не понимаю, — сказал Майк. — Так что оттуда души отправляются обратно?
— Нет, — покачал головой Вик. — На самом деле, все гораздо проще и поэтому страшнее.
Души, которые не смогли пролететь дальше и остались на сумеречной равнине, они никуда больше не пойдут, они так и станутся там до тех пор, пока совсем не исчезнут. Если говорить проще, это место отходов, отбросов человечества. Может быть в представлениях древних, это и есть ад?
— Что-то непохоже на ад, — вздохнул Майк. — Скорее, это какая-то свалка отходов, а если ещё добавить к этому твои слова, что мы все так окажемся, то совсем как-то плохо получается.
— Не все, а большинство из нас, — поправил Вик.
