Питер резко обернулся и увидел шеренгу солдат с автоматами наперевес, выскочившую из-за косогора и стремительно к нему приближающуюся. До нее оставалось с полусотню ярдов, когда он очнулся и со всех ног бросился бежать. Только бы не помять цветов, стучала в его мозгу одна единственная мысль.
Он был в неплохой форме, и солдаты несколько отстали. Не было ни криков, ни выстрелов. Все происходило, словно в дурном сне. Неожиданно, прямо перед его носом из тюльпанов выскочил военный и закричал, размахивая пистолетом, сиплым от натуги голосом:
— Ни с места! Именем закона я приказываю тебе остановиться!
Это оказался молоденький лейтенант. Только-только у него наметились усики, а несколько полноватые щеки покрывал розовый румянец. Питер просто физически не мог сразу остановиться. Он налетел на лейтенанта, и они, сцепившись, кубарем покатились по земле, сминая цветы и вырывая их с корнем.
— Я приказываю… — хрипел офицер, пытаясь одной рукой придушить Питера, и высвободить вторую, с пистолетом, которую «преступник» удачно захватил.
— Вы не можете… — тараторил Питер. — Вы не понимаете! Так нельзя!..
Лейтенант неожиданно взвыл, из последних сил рванулся и почти высвободился. Питер повалился на него сверху, лихорадочно определяя местонахождение пистолета, как тут раздался глухой выстрел. Лейтенант дернулся и сразу обмяк. Питер вздрогнул, испуганно оттолкнул его и вскочил на ноги. Баррел лежал на спине, раскинув руки, и смотрел в ясное небо открытыми, полными детского удивления и недоумения, но уже неподвижными голубыми глазами. В области живота у него расползалось кровавое пятно.
Это несчастный случай, ошеломленно подумал Питер. Это не я.
До его слуха донеслись крики. Солдаты, уже бесформенной кучей, были в ярдах тридцати. Раздалась автоматная очередь, и по его левому плечу будто ударили молотом — Питера развернуло и швырнуло наземь. Солдаты взревели. Над головой снова просвистели пули.
Долго я не протяну, но живым не дамся, решил он. Из развороченной лопатки сыпались искры и вытекала физиологическая жидкость. Перейдя в аварийный режим, он вскочил на ноги и, пригибаясь и петляя, кинулся наутек. Солдаты снова гневно закричали и начали стрелять уже бесперебойно.
Сначала ему, выворотив шарниры, оторвало правую кисть, затем пули впились в бедро, отрикошетировав от высококачественной молибденовой стали. Сервомеханизмы жалобно гудели на пределе своих оборотов, воздушный компрессор не справлялся со своей работой, появились проблемы с ходовой частью. Потом пара пуль чиркнуло по черепной коробке. У Питера пропал слух, пошли помехи в видеоизображении. После этого целая очередь вошла в аккумуляторный отсек, и главный двигатель начал давать перебои. Из дыры в пояснице закапала кислота и кипящее машинное масло. Грудь лизали маленькие язычки пламени, откуда-то валил густой коптящий дым.
Это конец, понял Питер, внезапно остановился и медленно повернулся лицом к солдатам, с трудом удерживая равновесие. Они тоже встали в десяти ярдах, шумно переводя дух и не зная, что делать дальше. Он криво усмехнулся. А ведь хотел всего-навсего подарить им цветы!.. Отдать Человечеству землю…
— Огонь! — сообразил, наконец, капрал и первым нажал на гашетку.
* * *
В воздухе сильно воняло гарью, и до сих пор с неба опускались черные хлопья сажи. Дыша через смоченный одеколоном платок, полковник Мицуко мрачно бродил по пепелищу. Хорошо поработал Гастингс, этого у него не отнимешь, заметил он. Вот только парня жалко. А я уже было начал возлагать на него определенные надежды… Кажется, рос он без отца, только мать да маленькая сестренка. Ничего, Мегаполис будет выплачивать им ежемесячное пособие. Государство не забывает своих героев! В докладе нужно будет как-нибудь покрасочнее расписать случившееся… Может быть, об этом даже фильм снимут. Многосерийный. Было бы не плохо. В назидание поколениям! Во славу Города! Аминь.
Он подошел к дымящимся останкам Питера, которого пока никто не трогал.
— Чертов андроид! — зло произнес Мицуко и поддел носком ботинка кисть левой руки, почти отломившейся от туловища. — Туда тебе и дорога!
Механические пальцы Питера медленно разжались. Полковника передернуло, и он отступил на шаг назад. Тут его внимание привлекло какое-то светлое пятно на обгоревшей, черной ладони андроида. Оторопело полковник уставился на него.
Это была ромашка. Обычная полевая ромашка, выращенная Питером — Врагом народа № 1. Она почти не пострадала, только немного были помяты ее нежные лепестки.
Яркий, живой свет испускала она на многие десятки ярдов вокруг, диссонируя с окружающим черным, голым, выжженным пространством.
И она пела. Пела о Матери-Природе, Солнце-Отце, Брате-ветре, Сестрах-цветах. Пела о бескрайних зеленых полях, сочных лугах, синем небе, в котором плывут веселые кудрявые облака, глубоком море, высоких горах, быстрой, полноводной реке, где плещется большая, сильная, с поблескивающей на солнце серебристой чешуей рыба. Она пела о стадах благородных оленей, белке на суку раскидистого дуба-великана, о совсем еще маленьком несмышленыше-медвежонке, только-только оторвавшегося от мамкиной груди. Она пела о Человеке. О любви и славе, долге и чести, жизни и смерти, мудрости и безрассудстве, зле и ненависти, преданности и предательстве. Она пела о нем, Мицуко. О Барреле. О Питере.
Она не требовала отмщения. Она просто пела.
К О Н Е Ц26.12.99-5.01.00
