В первый год пандемии уцелевшее гражданское население вооружилось до зубов. Много оружия было на руках: автоматы, пистолеты, ружья… в основном, армейские и охотничьи образцы. У каждого выжившего что-то да было. Но когда обстановка стабилизировалась, в СМИ началась яростная кампания против владения оружием. Каждый день в новостях шли сюжеты про бытовые убийства на почве ссоры или ревности, про стрельбу в школах, про убийства по неосторожности… И в каждой второй такой новости среди жертв были дети. А потом радетели о счастье народном из Государственной Думы породили новый закон о полном запрещении для гражданского населения любого огнестрельного оружия, включая охотничье, а срок за его хранение — теперь незаконное, несмотря на любые ранее выданные разрешения — увеличили до восьми лет. Президент закон тут же подписал и по стране пошла волна разоружения. А в довершение этого процесса демилитаризованным гражданам сначала рекомендовали, а потом и обязали появляться в общественных местах в специальных «защитных масках», сделанных по типу обыкновенных собачьих намордников, чтобы внезапно умерший гражданин никого не покусал.
Иван тогда сдал свой АК-74 и обрез «Ижá», явив гражданскую сознательность, а через два месяца от законопослушного Ивана ушла жена. Ушла к вооружённому и надёжному как скала лейтенанту РосЗомбоНадзора.
«Зря ты, Ваня, автомат отдал», — говорил ему потом Юрий Алексеевич, прихлёбывая из эмалированной кружки чифирь. — «Баба твоя потому и ушла к менту, что баба она, страшно ей… Бабе защита нужна в лихое время. У меня вот волына на всякий пожарный имеется… Это я так, пока большого шухера нет, с молотком хожу… А шухер он будет, Ваня, обязательно будет… Эти, в Кремле которые, просто за жопы свои боятся, потому и разоружили людей…»
Юрий Алексеевич пропал без вести спустя полгода после того разговора. Просто исчез.
Площадку перед производственным корпусом Иван обошёл справа, за засыпанными сугробами мусорными кучами. На ровном белом ковре не было видно ничьих следов крупнее редких птичьих лапок, — незачем его топтать, решил Иван.
Подойдя к котельной, Иван заметил огибавшую трубу цепочку следов: кто-то недавно ходил вокруг котельной по часовой стрелке. Следы были от обуви примерно 42-го или 43-го размера, — Иван сравнил их со своими следами, а у него размер был 44-й. Глубина следов была примерно такая же, как и у него.
Иван пошёл вдоль глухой стены. Слева в метре от стены тянулся сплошной вал из снега, начинённый всевозможным хламом: из-под снега торчали углы железобетонных блоков, какие-то ржавые короба, гигантские прогнившие деревянные катушки для кабелей, обгоревшие покрышки… Позади за валом, точно против чёрного на фоне снега проёма ворот производственного корпуса, выглядывала стройная как молодая девушка берёзка.
Дойдя до угла здания, Иван остановился, прислушался.
Где-то неподалёку хрустнул снег, и мелодичный женский голос произнёс:
— Эй! Выходи! Я тебя слышала!
Иван секунду помедлил, потом быстро спрятал монтировку в рукав — руку сквозь свитер обдало жгучим холодом — и шагнул из-за угла.
На небольшой площадке перед входом в котельную стояла девушка в бежевом пуховике, синих джинсах и меховых сапожках. Из-под накинутого на голову капюшона с меховой опушкой на Ивана смотрело румяное от мороза миловидное лицо с большими глазами; на лоб спадал локон русых волос, из красивого рта с розоватыми пухлыми губами шёл пар. В левой руке девушка держала небольшой рюкзачок, правая была свободна. Девушка зябко пошевеливала тонкими белыми пальцами; из правого кармана пуховика выглядывал край вязаной варежки, такой же, какая была надета на левую руку, в которой был рюкзачок. Она, похоже, перед тем что-то делала свободной рукой — скорее всего, набирала сообщение на телефоне или планшете, который у неё или в кармане, или в рюкзаке.
— Привет! — сказал Иван, подойдя по хрусткому снегу к девушке на расстояние метров пяти и остановившись.
Он повёл головой по сторонам. Вокруг был однообразный пейзаж давно заброшенного предприятия: частично разрушенные здания из красного кирпича, заснеженные деревья, кучи мусора, кусты, засохшие боды́лья борщевика, на зонтиках которых лежали поблёскивающие под зимним солнцем белые шапки; рядом с котельной какие-то проржавленные до дыр железные бочки, тянущиеся от котельной трубы в ошмётках стекловаты. Вход в котельную: осевшие деревянные ворота, обитые жестью, листы которой местами завернулись, обнажив трухлявые доски; в правой створке ворот открытая покосившаяся дверь на одной петле, за дверью темно. Перед входом было натоптано. Причём Иван заметил только два типа следов: уже знакомые, явно мужские, — оставивший их человек весил килограмм под восемьдесят, как и Иван, — и следы самой девушки, сильно поменьше первых.
— Нормальные герои всегда идут в обход? — девушка улыбнулась.
— Ага, — улыбнулся в ответ Иван. — Чтобы никто не догадался… — Он перестал улыбаться и выразительно посмотрел на следы. — Мы не одни?
— Нет, — продолжая улыбаться ответила девушка.
Иван подметил, что она была не просто миловидна, а красива. Очень красива. Такие обычно в кино снимаются и за олигархов замуж выходят.
— Это страховка, Ваня, — сказал сзади знакомый Ивану голос.
Иван обернулся. В проёме двери котельной стоял Артём — его давний знакомый.
До пандемии они вместе работали в одной IT-компании. Причём пару раз проворачивали левые дела, за которые вполне могли бы не только лишиться работы, но и «присесть», как сказал бы Юрий Алексеевич, на пару-тройку лет, если бы дела эти вскрылись. Потому-то Иван и обратился к Артёму, когда решил обзавестись оружием.
Связался с Артёмом он по всем правилам конспирации, изложил суть дела. Артём взял пару дней на то, чтобы навести мосты, и вскоре свёл его с «надёжным», как он представил Ивану анонимного продавца, человеком. ПММ с универсальной кобурой и набором для чистки, четыре магазина и две сотни патронов — таков был результат переговоров с «надёжным человеком». Пять лет назад, в самом начале пандемии, за «Макара», даже модернизированного, Иван дал бы, разве что, пару банок тушёнки, а теперь пистолет стоил ему большей части накопленных за годы «стабильности» сбережений. Но это, всё же, лучше монтировки. К тому же пистолет компактный, мощный, и его, в отличие от более серьёзного оружия, можно носить скрытно. Отправляясь в тот день на встречу с анонимным продавцом, Иван не ожидал встречи со старым приятелем.
— Артём… — произнёс удивлённо Иван. — Ну ты конспиратор!
— Не без того, — сощурился от яркого света мужчина, шагнув из двери к Ивану и протягивая руку для пожатия. — Ну, здоро…
Артём не успел закончить фразу, потому, что шагнувший ему навстречу Иван молниеносным движением выхватил из рукава монтировку и с размаху ударил его в висок. Раздался неожиданно звонкий треск проламываемой кости и уже знакомое Ивану чавканье. Тело развернуло от страшного удара — Иван вложил в удар все силы — и завалилось в сугроб справа от входа в котельную.
В этот момент сзади раздался истошный глухой вопль и на спину Ивану набросилась сообщница Артёма.
— Тварь! — утробно прорычала миловидная девушка. — Ты сдохнешь! Сдохнешь! Я не дам тебе восстать!
От её броска Иван потерял равновесие и упал на колени. Монтировка стала бесполезна, — не размахнёшься толком и не ударишь, разве что себя самого по голове, — и Иван отбросил её в сторону и стал заваливаться на левый бок, чтобы прижать нападавшую к земле. Но та сразу поняла манёвр Ивана и в последний момент подалась вправо, обвила его поясницу правой ногой, а руками рванула ворот дублёнки, чтобы добраться зубами до шеи, до вздувшейся от напряжения ярёмной вены…
Иван зубами стянул с правой руки перчатку и ухватил ладонью бедро девушки, — чем, как ему показалось, на мгновение привёл последнюю в замешательство, — затем потянул её ногу вверх, освобождая доступ к правому карману дублёнки. Быстро сунул руку в карман, — пальцы нашли рукоять отвёртки, ладонь сжала инструмент. Рывок! Короткий взмах руки. Чавкающий хруст за плечом… Не по-девичьи сильные руки обмякли; ненормально горячее частое влажное дыхание, пахнущее бойней, затихло.
