Крис отходит от края и идет к яблоне, и садится, облокотившись спиной об ствол. По коре небольшими алыми змейками стекает кровь, она попадает на голову и за шиворот. Только это не мешает, не хочется подвинуться, вообще ничего не хочется. Он закидывает голову к верху и наблюдает за листьями, которые потихоньку увядают, желтеют и медленно опадают.
Вместе с деревом меняется и сам островок, цветы засыхают, земля трескается, и её куски уносятся в бездну. Абсолютное опустошение внутри, уже без разницы исчезнет ли островок совсем. Листья продолжают опадать, и их уносит за край небольшой кровавый ручеек. Они плывут по нему словно небольшие лодочки, которые несет по течению к водопаду. Вот и последний лист сорвался скрюченных веток, Гладиус поймал его рукой, не дав упасть в пропасть. Его ноги уже свисали над пустотой, небольшой клочок земли держался только на корнях дерева. Нет, этот последний листок не упадет, как и Крис, парень сильнее сжал кулак и стер сухой лист в пыль. Нет, он не упадет с этого острова смерти, по крайней мере, живой ведь все умирает и падает в никуда. Так почему он должен быть исключением? Холодное дуло пистолета упирается в висок, рука не дрожит как в фильмах, она на удивление тверда, указательный палец сжимает спусковой крючок, Крис не закрывает глаза, не хочет, вновь раздается звук выстрела и свет. Свет яркий одновременно отовсюду.
— Как тебя зовут? — доносится голос из неоткуда.
Вопрос легкий, ведь каждый человек может, не задумываясь сказать свое имя. Только почему-то Крис, не смог ответить сразу.
— Кристофер Гладиус ИН 1895687, - с трудом шевеля губами, наконец, ответил он.
— Сколько тебе лет? — голос моментально задал второй вопрос.
— Двадцать.
— Поправочка уже двадцать один, — с снисходительными нотками поправил голос. — Хотя в твоем состоянии удивительно, что ты помнишь даже это, видимо деградация не прошла полностью, а данный фактор очень занимателен, видь после укола, ты должен был либо умереть, либо личностно деградировать. А ты живой, значит второе.
Зрение немного прояснилось и на фоне яркого света начала потихоньку проявляться человеческая фигура в белом халате.
— Значит сегодня одиннадцатое ноября, я был в этой комнате четыре дня, — пришел к нехитрому заключению Кристофер.
— Все верно! Скажу честно, я удивлен не только тому, что препарат не подействовал, но и тому, как долго ты ему сопротивлялся. По моим расчетам все должно было, закончится максимум за восемь часов.
— Так все эти видения, голоса все это из-за тебя? — прохрипел Гладиус. — Кто дал тебе право сволочь так издеваться над людьми?
— Ну, во-первых, я не сволочь у меня имя есть Рафаэль для родственников и близких можно просто Раф, — иронично произнес он. — А во-вторых, издеваться над людьми… Ты считаешь себя человеком? Зачем так унижаться?
Кристофер, наконец, смог разглядеть человека, представившегося как Рафаэль, хоть сфокусироваться в ярком свете было сложно. Перед ним стоял парень, вряд ли старше его, смугловатая кожа, черные волосы свисают бесформенными сальными прядями, замызганный местами, пожелтевший белый халат.
— И какого хера тебе надо Раф? — пытаясь встать, спросил Крис, хотя по резкой боли в мышцах он быстро понял, что встать у него получится еще не скоро.
— Мне? — переспросил Рафаэль — Да мне от тебя много и не нужно, я лишь хочу знать, почему катализатор не до конца сработал на тебе. Возможно в формуле ошибка, или же какой-то генетический дефект в тебе.
Гладиус абсолютно не понимал, что ему говорят какая-то деградация, катализатор, генетические дефекты. Полная хренотень!
— Видимо ты не осознаешь, что я говорю? Хотя, что я спрашиваю по лицу видно, — глубоко вздохнул Рафаэль. — И это то же интригует, ты ведь только не давно пробудился? Так почему нет доминантных воспоминаний? Ты же должен хоть базово понимать, о чем я говорю. Как бы то не было экземпляр ты интересный, поэтому давай пройдемся на полное обследование.
Он нагнулся и ухватился рукой за левую ногу Криса, насвистывая какую-то веселую песенку, он потащил его из камеры. Когда тебя тащат по полу то еще удовольствие, особенно если пол бетонный и весь в неровностях. Кристофер слегка повернул голову на бок и увидел, что его камера была не единственной, его протаскивали мимо однотипных железных закрытых дверей. Некоторые из них были помечены зеленой краской, и когда его волокли мимо окрашенных, оттуда доносились звуки ударов, будто кто-то со всей силы лупит по металлу. Наконец коридор кончился, и Рафаэль остановился, он положил руку на панель, и массивная дверь отворилась.
— Добро пожаловать ко мне, чувствуй себя, как дома! — дружелюбно произнес он, затаскивая Криса в большое овальное помещение, стены которого были обложены темно-зеленой плиткой. Рафаэль дотащил Криса до хирургического стола и бросил его на полу.
— Извини, у меня тут не прибрано сейчас мусор уберу, и можем приступать, — с этими словами Раф скинул со стола тело, которое упало рядом с Кристофером — это был мужчина средних лет с перекошенным от боли лицом, его рот был перекошен, а глаза закатились, от шеи до пояса зияла огромная дыра.
Рафаэль спокойно взял труп за окоченевшую синюю руку и оттащил к стене, где стоял большой контейнер, перекинув тело через край, он бросил его туда. После чего вернулся к столу, и положил на него Криса, который пытался сопротивляться, но из-за невероятной слабости это выглядело жалко, и Рафаэль без труда зафиксировал подопытного ремнями, после чего надел на его голову странный шлем.
— По началу будет немного больно, но куда деваться, раз эксперимент требует, — подмигнул он. — Постарайся думать о чем-нибудь приятном, говорят, помогает.
После этих слов он отошел от стола и сел за какой-то странный пульт управления, Крис мог разглядеть его лишь краем глаза. В целом аппарат представлял собой кучу мониторов, клавиатур, и различных проводов часть из которых тянулись к шлему. Рафаэль потянулся на кресле, и бегло нажал несколько клавиш на клавиатуре. Раздалось тихое жужжание, которое постепенно усиливалось, звук исходил из шлема.
— Странно никаких отклонений кроме как немного учащенного пульса… — пробормотал он, внимательно вглядываясь в один из мониторов.
— А какие отклонение должны быть?
— Обычно, когда я сверлил голову людям они испытывали боль.
— Сволочь ты мне, что голову просверлил? — Кристофер дернулся, но ремни ему не позволили встать.
— Да, — спокойно подтвердил Рафаэль. — Не тебе первому, не тебе последнему. Ты особо то не дергайся, а то сломаешь что-нибудь, знаешь, как трудно чинить?
Кристофер хотел что-нибудь ответить, послать, куда подальше этого новоиспеченного доктора Менгеле, но мысль, что буквально минуту назад ему просверлили череп, упорно не хотела вылазить из головы, не смотря на новое отверстие.
— Мне вот что интересно, почему ты, не смотря на пробуждение, ведешь себя неординарно? — Рафаэль спросил, будто мимолетом копаясь в ящике своего стола.
— Что еще за пробуждение?! — крикнул, не выдержав Крис, нервы сдали окончательно. — Пробуждение, деградация, катализаторы и прочая хрень о которой я ничего не знаю! Кто ты вообще?!
Рафаэль уставился на подопытного пронзительным взглядом.
— Наверно придется начинать с основ, — вздохнул он. — Ты уже наверняка понял, что в критические моменты твое сознание уходит, и ты не управляешь телом, иногда ты вспоминаешь некоторые события, или умеешь, делать то чему никогда не учился. Когда ты застрелил Артура Гладиуса твои личности и воспоминания, заложенные в тебя, стали просыпаться — это и есть пробуждение. Для пробуждения необходим выброс адреналина, видимо ты вел размеренную, жизнь, раз проснулся так поздно.
— По сравнению с нынешней любая жизнь просто оплот стабильности, — выдавил из себя Крис.
— Идем дальше! — лихо, крутанувшись на стуле, сказал Раф. — Личностная деградация — это моя любимая тема. У тебя, как и людей есть личность, но проблема в том, что она заключена в тебе не одна. По началу, когда случается выброс адреналина, и ты чувствуешь страх, твоя личность меняется на более подходящую в данной ситуации. Вернее, не полностью на личность, а на небольшой её кусочек. Постепенно происходит слияние твоей личности и кусочка чужой, ты наверно это заметил, когда убивал людей, ведь со временем не было больше ухода твоего я, но все равно ты действовал четко и жестко. Раньше ты так бы поступал, но благодаря слиянию твой характер эволюционировал очень быстро и вещи, которые ты бы раньше не сделал, ты начал делать легко. Деградация выражается в том, что твоя личность полностью подменяется на чужие кусочки. Ты перестаешь рационально мыслить, просто не можешь, ведь в твоем теле обитает, можно сказать, части сознания разных людей. Ты становишься Франкенштейном только моральным.
