К вечеру братья добрались до места встречи с патрульными, которых собирались сменить. Еще одна пара контролировала территорию севернее, а за третьим направлением, южным, до сих пор никто не следил. Мало народу, твердил староста и ППшер вкрадчиво интересовался, сколько, по его мнению, останется народу, если появятся чужаки. Неужто больше? Каждый раз старейшины обещали придумать подходящий выход, но Ронька подозревал, что они говорят так просто от желания избавиться от чересчур на их взгляд докучливых пришельцев, делающих из мухи слона. Ближайшие несколько дней как раз вполне подходили для того чтобы хорошенько подумать и найти способ достучаться до уснувшего в местных инстинкта самосохранения.
Участок леса в низине был выбран в качестве стоянки за то, что давал приют нескольким десяткам очень старых сосен. Высоко над землей, среди веток одного из деревьев братья с помощью еще одной патрульной груППы сделали широкий деревянный настил для наблюдения. Сверху открывался довольно неплохой обзор на окрестности, спать там было теплее и безопаснее, чем на земле, да и вообще места вокруг на редкость красивые. И видно далеко.
Впрочем, настил у остальных патрульным спросом не пользовался, они про него обычно и не вспоминали. А вот братья первым делом забирались наверх и стряхивали с досок собранный ветром за время отсутствия мусор. Одноухий и Рыжий Иван должны были появиться только утром, поэтому братья сразу залезли наверх и улеглись спать.
Солнце стояло уже высоко, когда они проснулись. Парни еще не подошли. Спешить им конечно некуда, праздник пива они благополучно пропустили, так что могли и задержаться. У реки, к примеру, или спят до сих пор, ведь смену считай уже сдали. В прошлый раз было то же самое — оба выползли, зевая, из кустов далеко за полдень, сказали, что ничего нового не обнаружили и так же неспешно поплелись в деревню.
Есть все еще не хотелось, потому братья решили остаться наверху и просто ждать, а если эти лентяи не явятся до обеда, тогда можно приступать к поискам. Или если вода закончиться раньше и все равно придется спускаться.
Оба лежали на досках, свесив головы вниз — земля перекрывалась мохнатыми ветками, хорошо хоть сильного ветра не было, а то качало бы как на корабле. Их разговоры в последнее время имели всего два направления — Килька и как на пальцах втолковать старейшинам глубину трясины бездействия, в которую те погружаются, сами того не замечая.
И если с первым все было понятно, то со вторым…
— Ума не приложу… — привычно вздыхал ППшер.
Ронька улыбнулся вниз, но этого никто не увидел.
— Если у кого-то и получиться их вытащить, так только у тебя, — уверено сказал.
— Ну конечно!
— Я в тебя верю.
— Паршиво как-то звучит. Я — и в роли спасителя! Врагу не пожелаешь…
— Ты же видишь — единственный дельный план придуман тобой, а нам даже в голову ничего не лезет.
— Толку-то от этого плана? Пачкаться-то никто не готов.
— Ну… его можно местами подправить.
— Ага, давай и ты туда же! Пусть эти умники пойдут в лес с голыми руками и договорятся с волчьей стаей. Тогда я поверю, что план возможно подправить!
Ронька перевернулся на спину и отодвинулся от края.
— Неважно. Я имею в виду, что они мечтатели… а у меня решимости не хватит что-нибудь этим мечтателям предлагать, потому что я… просто не смогу такое на себя взвалить. Наверное, я трус.
— Ох, Ронька, молчи лучше, а? Итак тошно. Эти милые люди думают, что я сам от плана в полном восторге? А разве есть другие варианты? Это они сейчас против, а… А впрочем, потом будет поздно, проблема так сказать отпадет сама собой, потому что мертвым все побоку. Давай хотя бы до завтра забудем? Хоть денек голову не ломать?
— Согласен. До завтра — ни слова!
И ветер дул, шурша колючими ветками и это было единственным звуковым сопровождением живущего вокруг леса.
Солнце припекало все сильнее и в густой кроне становилось душно.
— А знаешь, почему Килька с нами не пошла? — задумчиво разглядывая висящие прямо над лицом ветки, спросил Ронька. Глаза он прищурил, чтобы в них не попал мусор.
— Она же сказала какое-то дело у нее.
— А знаешь, какое?
— А ты знаешь?
Ронька улыбнулся, вдыхая свежий, наполненный сосновой смолой воздух.
— Через три дня очередной женский праздник, из тех, когда они собираются груППами, идут на берег, гадают, болтают о своем. Приносят Ладе подарки, просят у нее защиты и помощи.
— Да-а? Кто сказал?
— Про праздник? Она сама проболталась. А потом я видел, как Килька прятала беличьи лапки в кухонном шкафу. Точно говорю, она собирается поднести их этой местной Ладушке.
— Она же говорила, что не верит в богов?
— Ну мало ли… Может ей просто любопытно поучаствовать.
— Ну и чего здесь такого? Почему просто не сказала, что хочет с женщинами поболтать?
— Кто ее знает.
— Да уж… Ладно. Поспать что-ли, все равно делать нечего.
— Спи… я не хочу.
Глупо не воспользоваться подобной возможностью. На свежем воздухе, в теплое время года, в безопасном месте…
Когда снизу донеслись непривычные лесу звуки, ППшер спал. Ронька свесился с настила, пытаясь разглядеть, что это шумит. Неужто Одноухий с Рыжим соизволили прибыть, наконец, к месту встречи?
Покачивающиеся от ветра ветки загораживали обзор, мешая толком осмотреться, но звуки становились все четче и ближе.
Потом Ронька разглядел…
— Точно, где-то здесь. Обходите по периметру и ждем. Они сказали, смена сегодня.
Чужаки были как на ладони. Двое у соседнего дерева, еще восьмерых Ронька насчитал по окружности соснового участка леса. Все в камуфляже. И с оружием. Часть разговора удалось услышать только благодаря тому, что ветер дул в его сторону. После доносились только обрывки и пришлось складывать пойманные слова в нечто целое и додумывать смысл услышанного самостоятельно. Самым поганым оказалось, что чужаки пришли именно караулить сменный патруль, о существовании которого прекрасно знали. Это значило, что Одноухий и Рыжий… Что все плохо.
Пришельцы устроились основательно и собирались ждать до последнего. Они грамотно окружили место встречи и ни на что не отвлекались.
Они не уйдут. И вряд ли им понадобиться много времени, чтобы вспомнить о существовании настила где-то вверху. Если они вообще о нем знают. Если те сказали…
Ронька обернулся и стал разглядывать спящего брата. Всего один пистолет и одна запасная обойма на двоих. Против десяти.
Тогда, в городе, они успели узнать у одного из допрошенных рабов, что до крепости чужаков добираться ровно шестнадцать дней. Шестнадцать плюс шестнадцать, плюс время на сбор новой груППы, плюс время, отпущенное второй на поиски, а это никак не меньше пары месяцев… До весны их не ждали.
ППшер во сне нахмурился. Когда он проснется, запуститься механизм, который приведет их к концу. Если загнать в угол крысу, она начнет бросаться даже на острый нож. Потому что все равно помирать. ППшер поведет себя точно так же. В момент, когда он откроет глаза, они начнут движение к концу. Начнут умирать. Оба.
Самое время подумать о жизни. Хотя, зачем о ней думать? Лучше подумать о тех, с кем сталкивала жизнь. И порадоваться, что в ней было немало хорошего. Если бы было время! Но его нет. И еще одно…
Ронька протянул руку и дотронулся до щеки брата. Горячая до боли вспышка мгновенно найденного решения. Правильно или нет? Он будет его ненавидеть. Скорее да, чем нет. Но вот что в этом вопросе является ключевым моментом — для того, чтобы ненавидеть нужно оставаться живым.
А она… Нет, нельзя думать.
Хорошо, что думать нет времени.
Ронька вытер мокрые ладони о штаны. Покрепче сжал рукоятку пистолета и принялся трясти ППшера за плечо. Тот моментально открыл глаза. Ронька быстро прислонил палец к губам. Тихо.
— Что случилось? — ППшер сел, инстинктивно настораживаясь. Сразу подобрался, уловив почти неслышные посторонние звуки. Повернулся к краю настила, чтобы посмотреть вниз.
