— А про подвиги уже все знают, да? — удивлялась Шпилька.
— Конечно, — улыбался ей Бульба. — Мы все очень обрадовались, когда узнали, что ты пришла добровольно. И все за тебя болеем. Мы же не рейдерский сброд, где все сами по себе. Мы — Братство.
Подобная общность Шпильку не особо удивляла, стронги тоже жили идеей. Но сравнение с рейдерами, в общем, было довольно правдивым — те, по большому счёту, действительно были каждый сам за себя и в группы сбивались только ради выгоды.
Прогулка по Крепости вышла познавательной и полезной. По крайней мере, теперь Шпилька хоть немного могла ориентироваться внутри Крепости. А заодно знала, где расположены все три выхода и как они охраняются.
Экскурсия продолжалась до самых сумерек. В какой-то момент Шпильке показалось, будто занятые своими делами килдинги вдруг засуетились. Мимо пробежала группа вооружённых послушников, направляясь в сторону тоннеля, через который она сюда пришла. Следом проехали два квадроцикла с установленными сзади пулемётами и уазик, судя по отсутствию характерного для Улья тюнинга, использовавшийся только внутри Крепости. Но Бульба не обратил на суету никакого внимания, а вскоре всё успокоилось.
В конце прогулки Шпилька попросила Бульбу не показывать ей обратный путь к келье и, к собственному удивлению, сумела не заблудиться. И, уже оказавшись у двери, заметила выступающую над скальной грядой рукотворную башенку, сложенную из бетонных блоков.
— А там что? — спросила она, указав на башню пальцем.
Бульба неожиданно замялся.
— Не отвечай, если не хочешь, — смилостивилась Шпилька, по его реакции сообразив, что башня представляет собой нечто такое, о чём ей, пусть и перспективной, но ещё даже не послушнице, знать не полагается.
«Как бы не тот самый тайник, уж больно удачное расположение, — мелькнула мысль. — Надо будет уточнить у Ады, если успею».
«Старшая» пришла уже в темноте.
— Магистр ждёт, — неожиданно сухо проронила она. — Идём.
Шпильку такая немногословность почему-то насторожила. Но попытка спросить, что не так, наткнулась на полный недоумения взгляд квазихи.
— Всё в порядке, — едва ли не по слогам произнесла она, но беспокойство Шпильки этот ответ не уменьшил, скорее, наоборот.
Всю дорогу Шпилька один за другим придумывала варианты того, что могло пойти не по плану, и отметала их один за другим. Спалиться на допросе она не могла — никто после такого не дал бы ей белку. После — тем более, ведь никаких заковыристых вопросов ей больше не задавали. А что тогда?
Некстати вспомнилась дневная суета, ещё сильнее раззадорив беспокойство, так что к залу, в котором она утром беседовала с магистром, Шпилька подошла, готовая, как ей казалось, уже ко всему.
Её уже ждали. Магистр с торжественным видом стоял в центре возле круглого стола на высокой резной ножке — на столешнице лежало нечто, накрытое куском красного бархата. У стен стояли ещё килдинги — все посвящённые, судя по маскам.
Ада, взяв Шпильку под локоть, подвела её к столу и бесшумно отошла ко всем остальным, тут же затерявшись в толпе.
— Братья и сёстры, сегодня у нас торжественный день, — громко провозгласил магистр, и Шпилька напряглась ещё сильнее. — Во-первых, что в наши ряды вступает иммунная с уникальнейшим Даром. А во-вторых, вот-вот она обретёт ещё один Дар, и снова — уникальный. Возрадуемся же, братья и Сёстры Стикса, и восприветствуем новую послушницу, что поклянётся сегодня в верности нашему ордену и в подтверждение принесёт свою символическую жертву.
Внутри Шпильки всё похолодело от дурного предчувствия. Вроде же не было ещё речи о посвящении? Зачем такая спешка?
— Подойди, Шпилька, — посмотрел на неё магистр и быстрым движением поднял со стола ткань, под которой обнаружились нож и два массивных браслета из серого матового металла, очень тяжёлые на вид.
Шпилька заскользила взглядом по замершим у стен килдингам, с трудом, но всё-таки отыскала Аду. Та едва заметно кивнула.
— Протяни руки.
Шпилька подчинилась. Магистр взял браслеты и как-то очень ловко надел их на шпилькины запястья. Раздался громкий щелчок. Шпилька скосила глаза. Вопреки ожиданиям, браслеты сидели на руках, как влитые, и совсем не ощущались — не давили вниз, не холодили кожу. Застежки были пригнаны так, что разглядеть их было невозможно, и Шпилька даже слегка испугалась, задумавшись, как будет их снимать.
Хотя вот странность — как раз снимать браслеты почему-то категорически не хотелось.
Магистр замер с протянутыми вперёд ладонями, закрыл глаза и сосредоточился, и от него волнами потёк жар, как будто магистр был не человеком, а самой настоящей печкой.
Закружилась голова. Шпилька, словно пьяная, едва устояла на ногах. Опёрлась одной рукой о стол, пальцами другой помассировала переносицу. Не помогло.
Одновременно с этим по телу Шпильки прокатилась приятная волна, заставляющая мышцы слабо сокращаться. И вдруг всё закончилось.
Магистр опустил руки, ещё немного постоял, не шевелясь, а затем взял со стола нож и протянул его Шпильке.
— Порежь себе руку, — велел он. — И, не касаясь, передай эту рану мне.
Шпилька приняла нож, без усилий полоснула по ладони. Посмотрела на яркую каплю крови, вытекшую из пореза. Сосредоточилась — и рана на глазах начала затягиваться. Буквально через пару секунд ладонь Шпильки была девственно чиста.
— Прекрасно! — воскликнул магистр, глядя на свою ладонь, с которой медленно стекала уже его кровь. — Я очень доволен результатом. Что скажешь ты, Шпилька?
— Я… — растерялась Шпилька. — Я очень благодарна и… и ценю помощь в получении Дара.
— Вы слышали, братья и сёстры? — не дослушав, громогласно воскликнул магистр. — Вы слышали? Готовы ли вы принять Шпильку в свои ряды? Готовы ли наставлять её в послушничестве? Примете ли её, как свою сестру?
— Примем, — одновременно грянула толпа посвящённых, и снаружи, словно эхо, послышался еще более громкий возглас:
— Примем!
«Ничего себе, — удивлённо подумала Шпилька. — Снаружи, что ли, вся Крепость собралась, пока мне тут Дар пробуждали?»
Голова у неё всё ещё немного кружилась от ощущения всемогущества и лёгкости, с которой ей подчинялся новый Дар, а браслеты приятно грели запястья.
— Идём, Шпилька, — позвал её магистр. — Время принести жертву.
И направился прочь из зала. Шпилька пошла следом, за ней, шелестя плащами, медленно потянулись посвящённые.
На улице действительно было многолюдно. На церемонию принятия Шпильки собрались, кажется, все, кто не был в данный момент на постах охраны Крепости. Будущую послушницу под радостные выкрики и поздравления провели по коридору, который образовала толпа, к ещё одному столу вроде того, что был в тронном зале. Но на нём лежали уже не браслеты. Поблескивая в свете звёзд, на полированной столешнице лежал почищенный и смазанный пистолет Ярыгина. Её, Шпильки, пистолет.
— Жертва, жертва, жертва! — заскандировала толпа.
Шпилька неуверенно взяла пистолет в руки и постаралась успокоиться. Что там Бульба говорил, какого-нибудь медляка пристрелить надо? Ну, с этим у неё проблем не возникнет точно.
— Готова? — подозрительно прищурившись, спросил магистр и, получив утвердительный кивок, приказал. — Ведите!
Толпа расступилась шире, послышался звон цепей, мат, удары, и на место, освободившееся с противоположной от Шпильки стороны стола, вывели трёх человек.
Шпилька почувствовала, как кровь отливает от лица и заходятся дрожью колени. Пальцы ослабли и едва удержали готового выпасть из их хватки «Ярыгина».
Несправедливо! Подло!
От накатившего отчаяния Шпильке захотелось сесть на землю и по-детски разреветься. Чья-то рука подхватила её под локоть, заставила остаться стоять.
— Тебе не нужно убивать всех, — вкрадчиво подсказал магистр. — Выбери одного, а остальных мы отпустим.
Шпилька потрясла головой.
— Мне жаль, но это необходимо, — надавил магистр. — С прошлым надо рвать, и рвать безжалостно, иначе оно утянет тебя обратно в то болото, из которого ты только-только выбралась. Если откажешься, нам придётся уничтожить всех троих, а вместе с ними — тебя. Так что выбери одного, и все остальные будут жить.
