Что бы хоть что-то проросло на истерзанной земле, приходилось сооружать прозрачные пластиковые навесы над грядками. Вырастить, что-либо в практически мертвом мире была задача не из простых.
Плюс играло важную роль недостаток солнечного света. Солнце даже летом редко выглядывало из-за тяжелых, будто асфальтированных серых туч. Но все же Денис не жаловался и не сдавался. Потому что это ему нравилась такая жизнь. Было по душе вставать утром и самому себе готовить завтрак из того, что удалось вырастить, мысленно посылая, куда подальше Министерство Здравоохранения с их нормами холестерина, белков и жиров. Нравилось, что он здоровался с соседями, а те, улыбаясь в ответ, спрашивая, как у него дела, там в той далекой жизни под куполом он практически не видел тех, кто живет рядом с ним. Все время приходилось идти куда-то и что делать, а делать что? Не раз Денис задавал себе вопрос, что он делал? И не находил ответа как жил как все. В этом наверно и был смысл всего быть как все. Где-то в глубине, в самом темном уголке души лелея и по немного подкармливая, что бы совсем не загнулась мысль, что ты особенный. Сейчас стало ясно, что все так и думали. Возможно, сказывался возраст, с годами начинаешь смотреть не вперед, а назад. И осознаешь, видя свою жизнь через призму годов, что каждый таил внутри себе скорее даже не желание, а надежду быть единственным в своем роде, особенным…
От еженедельной уборки Дениса отвлек лай, мужчина отбросил в сторону тряпку и взял стоящее рядом с дверью ружье. В тяжелых условиях ухитрились, выжить некоторые животные. Начина от безобидных травоядных, которые были, не прочь полакомится, чем ни будь с грядки. До достаточно крупных и опасных хищников. Поэтому пришлось завести сторожевого пса, который мог если не предотвратить опасность, то хотя бы предупредить о ней. И сейчас Роб громко заливался лаем, предупреждая своего хозяина.
Хоть маловероятно, что дикий зверь подойдет так близко к жилищу и уж тем более выберет своей жертвой человека, но голод толкает к безумию. Лай раздавался возле дома и завернув за угол Родин увидел бело-красную машину и двух молодых людей, стоявших возле неё. Разглядеть с большого расстояния кто это было сложно, но, подойдя поближе, он начал замечать, что ведет в чертах лица парня в чёрном плаще нечто знакомое. Второго блондина с зачёсанными назад волосами он видел точно первый раз.
— Вы ко мне? — поинтересовался Денис, остановившись в метрах пяти от машины. Вопрос был немного глупым, так как ближайшие соседи жили метров за триста.
— К тебе конечно. Неужели не узнаешь? — шагнул вперёд Крис.
Денис внимательно уставился на Криса своими серыми глазами, где- то на минуту, внимательно изучая его.
— Крис! Да ты вырос. Сразу так и не узнаешь. И каким чудом тебя суда занесло? — убрал ружье Родин.
— Все сходу не расскажешь.
— Вы всех гостей с ружьем встречаете? — Леоне взглядом указал на карабин, уже висящий за плечом Дениса.
— А это, — протянул Денис. — Это от диких зверей не часто, но бывает, навещают они меня.
При слове звери Джони слегка покорёжило, но он с завидной скоростью вновь заулыбался, так как будто выиграл еще одну гонку.
— Что мы на улице стоим, погода то не важнецкая, оттепель может и дождь пойти, а под него поверьте лучше не попадать, — прокряхтел хозяин дома, отодвигая заржавевший запор на двери.
— Спасибо конечно, но я лучше в машине посижу музыку послушаю, — Джон боязливо поглядывал на крупную черно-коричневую собаку, которая мирно улеглась на пороге и приподняла уши, будто слушая, о чем, говорят люди.
— Ладно, как хочешь, — Крис вспомнил разбитую магнитолу в машине. Кажется, чемпион, который так лихо входит в повороты, буквально играя со смертью, боится братьев наших меньших.
— Тогда прошу внутрь, — сказал Денис, открывая дверь. — Уж извини там слегка не прибрано, но что поделать у меня дел выше крыши. Не поверишь, даже спать некогда.
Пожалуй, самое уместное слово, которым можно описать жилище Родина было железная хижина. Дом был построен из листов железа сваренных друг с другом. Внутри стены были отделаны утеплителем, который был в некоторых местах дырявый, и там виднелось проржавевшее железо. Мебели практически не было. Одиноко стояла кровать напротив небольшой стол, на нем расположилась крохотная электрическая плита. Так же имелось старое обшарпанное кресло, обтянутое странной зеленой тканью и не большой телевизор. Судя по тому, что на экране скопилось обильное количество пыли, его давно не включали. В углу на полу стоял таз, наполовину наполненный мутно-рыжей водой. В доме явно протекала крыша.
— Как же давно я тебя не видел три года, хотя постой четыре. Тогда ты приезжал с Артуром, как быстро время летит, — тараторил Родин. — Есть хочешь? У меня тут, где-то консервы не плохие завалялись, с помидорами будет очень даже неплохо. Я их сам выращиваю. Кстати, как там сад Артура? Он до сих пор цветы выращивает? И как он сам? Хоть Артур мужик крепкий, но все — таки возраст, далеко он уже не мальчик и даже не мужчина в самом расцвете лет.
Кристофер еле успевал слушать вопросы, которые сыпались на него градом о том, чтобы ответить на них не было и речи.
— Да проголодался я слегка с дороги, — ответил парень, улучшив момент, когда Денис на мгновение замолчал, чтобы перевести дух. — Я к тебе приехал как раз по поводу моего деда. Понимаешь, он умер недавно, и перед смертью попросил, что бы обязательно добрался до тебя. Он сказал, что ты все знаешь о чем-то, что касается меня.
— Как умер? — пристально взглянув на парня, спросил Денис.
— Сердечный приступ. Врачи сказали, что в его возрасте это часто случается, — о том, что случилось на самом деле, Кристофер решил умолчать на этот раз. Если Том понял, что случилось в тот вечер, совсем не обязательно, что поймет Денис Владимирович. Именно он сейчас ключевая фигура к нему послал Артур своего внука, умирая от его же руки, про него говорил Рафаэль. Родин определенно знает что-то важное, нечто такое, что сможет все объяснить.
Глубоко вздохнув, Денис поставил полуоткрытую банку консервов на стол и отошел к окну, роясь в карман в поиске сигарет.
— Кристофер, давай ты не будешь врать, — тихо произнес мужчина, поджигая спичку. — Я понимаю, что ты не хочешь говорить, что произошло с Артуром. Но я знаю правду, ты же его убил и не ты одновременно.
— Откуда? — единственное, что смог выдавить из себя ошарашенный парень. Выходит, что Денис знал, что произошло, при этом знал досконально.
Родин поднес огонек к сигарете и затянулся моментально закашлявшись.
— Двадцать лет не курил, — отшвыривая, прочь сигарету, произнес он. — Сейчас, кажется начинать не стоит. Откуда знаю, про смерть Артура мне сказал сотрудник КГБ, который искал тебя. Я тогда сразу все понял, тебя нашли и единственное, что оставалось твоему деду, чтобы спасти тебя это спровоцировать твое пробуждение.
— Да что вы все талдычите про какое-то пробуждение, деградацию и прочую чушь! — выкрикнул Крис. — Я не понимаю! Я вообще ничего не понимаю! Просто схожу с ума! У меня галлюцинации, эти странные проклятые сны.
Крис едва сдерживался, оттого чтобы не заплакать, просто рыдать не сдерживаясь. Вся его жизнь летит под откос с космической скоростью, а он мало того, что сделать ничего не может, даже понять, банально не получается.
— Ты помнишь своих родителей? — туша ногой тлеющую на полу сигарету спросил Денис.
— Смутно, но помню. А они тут причем?
— Понимаешь Кристофер. — Родин назвал Криса полным именем, а делал он это только тогда, когда речь заходила о важном. — Они как бы родители, но как бы, не совсем.
— Ты хочешь сказать, что мой дед мой отец и моя мать мне не родня? — Крис ожидал многого, и когда ехал в машине морально готовил себя к разговору с Родиным. Он понимал, что услышит, что-то очень важное, нечто, что боялся рассказать Артур самолично.
— Мне сложно сказать родственники они тебе или нет. Понимаешь, я не ученый я был всего лишь охранником. Если посмотреть с одной стороны Артур является твоим родственником, но если с другой, то нет. — Денис, взял со стола до конца не открытую банку и начал крутить её в руках. — Я не люблю вспоминать о том, что произошло, но должен это знать. Ты знаешь Воронова? Конечно, знаешь вам каждый месяц должны вам о нем рассказывать. Как ты прекрасно понимаешь, именно ему мы обязаны тем, что не вымерли от болезней. Он излечил человечество, и дальше больше улучшил некоторых, создав, бета поток. И на этом как бы все. Но нет, Воронов пошел дальше. Бета поток не стал вершиной его творения. Я до сих пор помню, как он бродил по коридорам, в белом халате потирая лоб и споря сам с собой. Потом он собрал научный совет. О чем он говорили там, я честно не знаю. Но после совета в лаборатории просто закипела жизнь, набрали новых ученых, среди них были Ольга и Генри. Завезли горы оборудования и начальником охраны поставили твоего деда, он раньше в КГБ служил. Луис Гилсон бывший глава охраны был в не себя от злости. Он буквально ночевал в КГБ, доказывая, что именно он подходит для этой работы, но ему везде указывали на дверь. Нам рядовым охранникам вместо шокеров выдали огнестрельное оружие и даже пару боевых доспехов. Ученые начали работать, а нам пришел приказ не соваться в их дела, иначе больничка. После того, конечно, никто и помыслить не мог, чтобы задавать вопросы «белохалатникам» это мы так ученых прозвали. Ты понимаешь, это из-за белых халатов, — разъяснил очевидное Родин. — Так что они там делали, я не знал, но через год оградили целое крыло и туда ходили только ученые. Даже камеры оттуда убрать нам приказали. И вроде на пять лет все стихло, больше никаких сюрпризов не было. И тут бах! Собирает Артур всех нас в конференц-зале и зачитывает приказ от высшего руководства КГБ уничтожить все, что находится в закрытом крыле, а после взорвать его. Мы с ребятами вооружились, и пошли по коридору к дверям, за которые пять лет не заходили. Было страшно и любопытно. Всякие слухи ходили между нами о разных чудовищах, которые ученые там создали. Так как Патрик ненароком подслушал разговор «белохалатников» слышал он не все, а то, что уловил, были такие слова как «невероятная живучесть и приспособляемость» «огромный боевой потенциал» и очень они ему не понравились. А у Патрика язык без костей был вот он и разболтал всем, не смотря на приказ. Ну, значит идем мы по коридору, а на встречу нам Воронов практически со всеми учеными дорогу преградили. Воронов встал и как давай кричать «Не позволю!», «Вы не ведаете, что творите» «Это будущее!». Хоть его все уважали, но приказ есть приказ, и мы растолкали ученых, открыли дверь. А за ней не монстры, а дети маленькие дети! И на вид им не больше лет пяти. Сказать, что мы удивились это ничего не сказать. Пока все в себя приходили, я поднялся на второй этаж, на разведку, так сказать. А там кроватки и дети помладше не больше года. И все мирно спят, и у каждого на спинке кровати номер прошел я до конца и вижу последний номер девяносто девять. Я был просто ошарашен, нас психически готовили, в случае чего не задумываясь убивать нарушителей. Но там, на тренировках это были люди в масках и с оружием, а тут дети. Крохотные беззащитные дети. Я застыл над кроватью, смотрю на ребенка в руках автомат и думаю, как же так? За что детей? И слышу, внизу выстрелы и крики я к лестнице и помчался и тут на меня Ольга выскакивает. У меня автомат с предохранителя снят, палец на спусковом крючке и я с неожиданности выстрелил, хорошо, что пуля в правое плечо угодила. Руки у меня дрожат, едва автомат держать могу. Вижу, она на меня смотрит, знаешь, как смотрит, без боли, без страха, а с укором что ли. Не выдержал я и в сторону отошел, а она вверх убежала. Спустился я на первый этаж, лучше бы не спускался и не видел, что там творится, до сих пор снится. Пол весь в крови представляешь весь, кто-то стреляет по детям, кто стреляет по тем, кто стреляет в детей. Некоторые убегают, другие спрятались, а кто- то просто стоит и не шевелится. И вся комната наполнена криками, звуками выстрелом, стонами плачем… Не кому не пожелаю такое увидеть и услышать. И тут как Гилсон закричит — бегите! Да так что через весь шум слышно было. Я и побежал к выходу, бегу и краем глаза замечаю Волков, хватает автомат с пола и стреляет в спину охраннику, забыл, как его звали. Тело уже упало, а Волков стреляет и стреляет, и стреляет, наверно все сорок пуль высадил. А сам я бегу, возле выхода уже толпа. И кто орет «бомба», «бомба». Люди, услышав это, вообще обезумели, начали ломиться в маленькую дверь, сметая все на своем пути. Артур сделал несколько выстрелов в воздух и крикнул, наверно попытался навести порядок. Но его повалили на пол и побежали, прям по нему, так он и лежал, а по нему как по площади маршировали. Пока я до него не добрался и вынес из здания. Ели успел выйти, и чуток отойти тут, как громыхнуло и мне кажется, осколком по голове врезало. Очнулся я уже в больнице хорошо, что не в специальной. Голова перебинтована, и гудит ужасно, и практически ничего не слышу. Потом пришли люди из КГБ, и пригрозили мне, если я язык за зубами держать не буду о случившемся, то меня переведут в другую больницу. Выписался я из больницы и немного погодя решил навестить Артура. Хоть опасное это дело было, но я решил рискнуть, а то по ночам, то от кошмаров, то от вопросов заснуть не мог. Звоню я в дверь, открывает её Артур уже в кресле, у него позвоночник в двух местах переломан. Захожу внутрь и вижу Генри, и Ольга за столом сидят. Ольга меня узнала, но нечего не сказала, хотя чувствую, что узнала. Я поздоровался, и так издалека начал там о здоровье спросил, о погоде. Понимаю, красноречия у меня не хватит, что бы, как ни будь вскользь вопрос задать, поэтому спросил прямо. «А что там за дети были?». Ольга с Генри переглянулись, будто молча разговаривали. И рассказали мне вот, что. Все не перескажу слово в слово, так как давно дело было, да и терминов научных много. Я в таких вещах мало понимаю, но суть передать попытаюсь. Человек обычно использует около десяти процентов мозга, при тренировках не больше двадцати. На остальное вроде блок генетический стоит, так вот Воронов работая над бета потоком нашел способ, как снять блок. И там оказалось то, что они назвали генетической памятью. Плюс Воронов внес кое-какие изменения на генном уровне, сделав ДНК идеальным и практически неразрушимым. Он создал гамма поток, который отличается от бета потока как те от альфа. Он создал идеальных людей. «А почему произошло все то, что случилось?» обратился я к Артуру, я думал, как глава охраны он должен знать. Как я понял, делали какие-то тесты и выяснили, что у гамма потока неустойчивая психика. В целом вы обычные люди, но случись что плохое, выброс адреналина в кровь и срабатывает что-то типа защитного механизма. Твоя личность уходит на второй план и заменяется более подходящей для выживания. Проблема в том, что бесследно это не проходит, и ты постепенно начинаешь приобретать черты той личности, которая управляла твоим телом в момент опасности, происходит некое слияние, правда это бывает не всегда. Возможен и такой вариант, что у тебя не хватит сил оставаться собой, и тогда произойдет деградация, ты полностью растворишься в обрывках чужого сознания, короче станешь психом. Ну, по крайне мере я так это понял и запомнил. Сам понимаешь, я человек далекий от науки и все пересказать не могу. Верил тогда я всему этому с большим трудом, да и сейчас если бы не ты не верил бы. Хотя если честно интересовало меня не это. Больше всего мне было интересно, что делала Ольга на втором этаже? То как изменилось выражение лиц у супругов, я понял, что зря я это сказал. Но Артур их успокоил. Оказывается, твоя мать не могла иметь детей. Ну, вот они решили использовать свои гены для создания тебя. Гамма поток на пустом месте не создавали и у всех тех детей можно сказать были родители только, вот большинство из них об этом не знало. Образцы брали на медицинских осмотрах у самых выдающихся людей и у тех, у кого в роду были хорошие спортсмены, военные, ученые. И Генри с Ольгой решили, что если не могут завести ребенка естественным путем, то почему бы, не использовать шанс, подаренный судьбой. Ты был последним девяносто девятым, именно над тобой я стоял с автоматом. Пожалуй, и все. Так что Генри с Ольгой твои родители, с генетической точки зрения, а Атртур твой дед. Потом, когда твои родители уже пропали в экспедиции, мы иногда беседовали с твоим дедом, как поступить, если тебя обнаружит КГБ. Другого выхода кроме как спровоцировать тебя на пробуждение в тебе другой личности мы не нашли. Артур надеялся, что никогда не придется поступать так, и что ты проживешь нормальную жизнь.
