Она не верила, что это произойдет. И в то же время ей было интересно.
— Это все из-за Гириджи[10], — объяснила Канчи. — Все началось, когда он стал премьер-министром и принялся что ни день шастать в Америку. Я слышала, он ослаб, грохнулся в обморок и американский король дал ему денег на лекарства. Вот он вернулся, и все прахом пошло. Может, король Америки дал ему денег и Гириджа продал Непал, может, вот почему. И теперь, может, всё захватят коммунисты.
— Знаешь, Канчи, когда я жила в деревне, я чуть не стала коммунисткой. Звучит-то как хорошо — всем жить вместе, работать вместе, и не будет различий между большими и малыми. Мы бы убили всех богатеев, и наступил бы мир.
— А как же насчет еды? — спросила Канчи. — Тебе бы пришлось есть вместе со всеми, из одной общей тарелки. Как бы это тебе понравилось, тебе, бахуни[11]? Тебе, которая отказывается от пищи, если предполагает, что кто-либо взглянул на нее?
Миттху, привередливый брахман[12], не допускавшая в кухню тех, кого подозревала в употреблении говядины, поняла, что не учла этого момента.
— И они заставили бы тебя работать, пока ты не упадешь замертво, — продолжала Канчи. — И не говори, что я не размышляла над этим. Мне нравится жизнь, когда хотя бы сын рядом со мной по ночам. Но я слыхала, коммунисты забирают твоих детей и заставляют их и тебя работать в разных местах. Они дают тебе работу, с которой тебе не справиться, и когда ты не выполняешь ее, они тебя убивают — банг! — одной пулей. Какой тогда смысл жить?
— Ну… — Миттху не хотелось так легко отказываться от своих симпатий. Кроме того, ее муж умер, когда ей было девять. Вдовство длиной в жизнь позволяло ей не беспокоиться о разлуке с несуществующими детьми. — Что ж, поживем — увидим, не так ли?
— Это как с концом света, — заявила Канчи, придирчиво озирая небо. — Я слышала, великого садху, предсказавшего гибель мира, схватили и бросили в темницу Хануман Дхока[13]. Он кричал, что пускай его повесят, если конца света не будет. Потом кто-то посоветовал ему провести шанти-хом[14], и пламя поднялось так высоко, что садху обжегся, и его отвезли в больницу. Кто скажет, что может случиться?
Одиннадцать ноль-ноль. Мир сковывает напряженное молчание. Мир застывает в ожидании. И тут страшная какофония разбивает предполуденную тишину, надрывно мычат коровы, заунывно воют псы, и люди на рыночной площади кричат в один голос.
Но плоское серо-стальное небо по-прежнему висит над головами. Солнце светит ярко.
Общий вздох облегчения проносится над долиной Катманду, когда конец света подходит наконец к концу.
Мир в любой момент может оказаться в опасности или на грани гибели в результате космической или человеческой катастрофы, и кто знает, сколько раз это уже происходило в прошлом и сколько раз произойдет в будущем.
Доминик Грин пока не опубликовал ни одной книги, однако несколько его романов можно найти на сайте http://homepage.ntlworid.com/himfylomax/
Начиная с 1996 года он пишет научно-фантастические рассказы, преимущественно для журнала «Interzone», а представленное ниже произведение в 2006 году вошло в шорт-лист престижной премии «Хьюго». Грин работал в области информационных технологий.
О себе автор рассказывает следующее: «Я рос на севере Англии до восьми лет и на юге Англии до восемнадцати. Это сделало меня культурно всеядным, способным наслаждаться как кровяной колбасой, так и заливным угрем. Я также окончил английскую частную школу и Кембриджский университет, что обеспечило мне карьеру безработного. Могу рекомендовать это всем, кто мечтает совместить удовольствие от стояния в очереди за пособием с трепетом от наличия долга в несколько тысяч фунтов. Как вы знаете, я пишу научную фантастику».
— Мистер, нам сюда.
Девочка потянула Мативи за рукав, и они свернули за угол. Улица, на которой они оказались, была изрыта воронками. Везде валялись мины величиной с ноготь и поражающей силой, достаточной для того, чтобы разнести их обоих на кусочки еще более скромных размеров. Эти мины могли ждать своего часа десятки лет.
Для восстановления разрушенных кварталов строительные компании, как правило, использовали неповоротливых трактороботов. Их модели постепенно совершенствовались — компания «Робоконго» уверенно лидировала среди экспортеров Центральной Африки. Однако белые и те из местных, что побогаче, держались подальше от этой части города — они предпочитали сидеть в центрах дистанционного управления роботами, которые строили дома для бедных. А тем предстояло жить в постоянном страхе: топнешь ногой посильнее — того и гляди, какая-нибудь мина, оставшаяся под фундаментом твоего дома, заявит о себе.
До этой улицы у трактороботов, видимо, пока не дошли руки: повсюду валялись обломки бетонных плит, битый кирпич и поржавевшие искореженные таблички, все еще уведомлявшие о том, что В ЗДАНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН! СКЛАД ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ ЛАБОРАТОРИИ и даже что ПРАВИТЕЛЬСТВО ЗАНЯТО ДЕЛАМИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВАЖНОСТИ, НЕ МЕШАТЬ!
— Идемте, мистер, — сказала Мативи его юная проводница. — Сейчас вы сами во всем убедитесь. А потом вы еще должны со мной расплатиться.
— Стой, где стоишь! — крикнул Мативи. — Не двигайся!
Он поспешно достал из кармана миноискатель фирмы «Noli Timere»[15]. Огромный опыт военных специалистов свидетельствовал о том, что этот прибор оказывался эффективен только в половине случаев, но половина все-таки лучше, чем ничего.
Сначала Мативи включил его на неполную мощность — ведь поблизости могли находиться ультрасовременные мины, которые реагировали на сигнал миноискателя. Датчик молчал. Мативи просканировал миноискателем участок вокруг себя — опять ничего. Тогда он добавил мощности и снова взглянул на датчик. Обнаружилась всего одна малая противопехотная авиамина на другом конце улицы.
— Эмили, видишь вон тот дом? — указал Мативи.
Девочка кивнула.
— Не ходи туда, там мина. Очень большая. Никогда туда не ходи, ты можешь погибнуть.
Эмили кивнула.
— И все равно она гораздо меньше той штуки, которая забрала Клода, — сказала она.
Мативи не стал спорить.
— Так ты говоришь, та штука все еще там?
— Она всегда там — с тех пор, как я себя помню. Все знают, что она там. И взрослые тоже знают. Когда был СПИД, они даже избавлялись от мертвых с ее помощью, чтобы больше никто не заразился. Некоторые были даже не до конца мертвые.
— Но ведь от трупов нельзя заразиться СПИДом, — удивился Мативи.
— Это вы так думаете, — возразила Эмили.
Мативи понял, что она имеет в виду. Пятнадцать лет назад Африка подверглась сильнейшим бомбовым ударам самыми разными видами оружия, в результате чего ВИЧ вполне мог мутировать настолько, чтобы теперь передаваться воздушно-капельным путем. Наука знает подобные примеры: в свое время так мутировала риккетсия геморрагической лихорадки. В результате внезапная вспышка заболевания за один день опустошила все банки крови Йоханнесбурга, а позднее привела к усилению расовой дискриминации в Европе и Америке.
Солнце упало за горизонт со скоростью ножа гильотины — в небесах щелкнул гигантский выключатель, и стало совсем темно. Мативи еще не привык жить на экваторе — в Квебеке и Патагонии, где он работал раньше, вечера были долгими. Экваториальная ночь не желала терять время на сумерки. Прибор ночного видения, как назло, остался в гостинице. Хорошо хоть, фонарик был с собой.
Мативи шел по улице следом за девочкой и чувствовал, как постепенно усиливается ветер. На душе становилось все тревожнее.
— Будьте осторожны, мистер, — повторяла девочка. — Идите строго за мной. А вот здесь лучше пригнуться — берегите голову.
Потом она заметила на руке у Мативи часы «Ролекс», купленные в Киншасе, и сказала:
— Советую вам оставить их здесь.
«Это еще зачем? Не удивлюсь, если, пока мы туда ходим, их стянет один из твоих расторопных дружков», — подумал Мативи, но спорить не стал — снял часы, положил их на камни, а потом, едва девочка отвернулась, незаметно поднял их и сунул в карман.
— Куда теперь? — спросил он.
— Туда. — Эмили махнула рукой в сторону проема в бетонной стене высокого полуразрушенного здания, насквозь продуваемого сильным ветром.
Стоп. Небольшая поправка. Мативи вдруг понял, что на самом деле ветер дует изнутри этого здания.
Девочка скрылась в проеме, над которым висела табличка: «Осторожно! Опасно для жизни!» Мативи последовал за ней. В помещении, где они оказались, когда-то были стеклянные потолки: сквозь разбитые грязные стекла сюда пробивался световой сигнал спутника, который находился на геостационарной орбите над Конго, обеспечивая безопасность и правопорядок в стране. На высоте тридцати пяти тысяч девятисот километров над головой Мативи пять тысяч камер непрерывно вели наблюдение за ним и пятью миллионами жителей Киншасы. Поначалу подобное нарушение права граждан на частную жизнь казалось ему возмутительным, но потом он понял, что вероятность того, что в данный момент камеры следят именно за тобой, весьма невелика, — в принципе можно убить пару тысяч человек, прежде чем какая-нибудь из камер застанет тебя на месте преступления.
