Нисколько, судя по улыбочке.
Я поковырялась вилкой в тарелке. В его словах был резон. У салаг с небольшими номерами не было никаких шансов. Из-за малых чисел? Или из-за Лисси, которая тренировала их одним лишь криком? Я посмотрела на него, не зная, что сказать. Об этом я никогда не задумывалась.
Его улыбка погасла, он явно принял мое молчание за отказ. О чем я думала на самом деле, ему знать не полагалось, поэтому я и держала рот на замке. Не дождавшись ответа, Двадцать два принялся за еду.
После ланча я прогулялась на шестой этаж. В промежутках между учебными циклами я часто скучала и не знала, куда себя деть. Не представляю, что бы я делала, если бы была рибутом с малым номером, которому никогда не суждено стать тренером. Им было совершенно нечем заняться, особенно с тех пор, как в КРВЧ сочли большинство развлечений необязательными для рибутов.
Я заглянула в крытое помещение с беговыми дорожками. Там было несколько рибутов: одни просто бегали, другие гонялись друг за другом. Затем дошла до следующего зала, где находился тир – как обычно, набитый битком. Это было нашим излюбленным времяпрепровождением. Рассредоточившись по кабинкам, рибуты наводили оружие на выстроенных у стены бумажных людей. Большинство успешно попадали в цель, то есть в голову. Настоящие пули корпорация нам не доверяла, поэтому мы пользовались пластиковыми.
Сунув руки в карманы черных брюк, я направилась к последней двери, в спортзал. На пороге я оглядела группы рибутов, разбредшихся по углам. Кто-то болтал, кто-то вяло изображал поединок, чтобы не ругалась охрана.
Эвер обрабатывала в углу бумажную мишень, унесенную из тира и приклеенную к стене. Сначала она разминалась, сжимая нож и вдумчиво изучая противника. Дылда Минди Пятьдесят один стояла рядом и следила, как нож вылетел из руки и ударился в стену, поразив бумажного человека в лицо.
Я направилась к ним. Эвер наклонилась к Минди и что-то проговорила ей на ухо. В этом углу спортзала раньше играли в дартс, потом КРВЧ запретила это, посчитав бесполезной игрой. Метание ножа тоже было игрой, но все-таки больше походило на упражнение. Я никогда не участвовала, но кое-кто из унтер-шестидесятых соревновался в количестве попаданий в голову за отдельную серию бросков. В прошлый раз я слышала, что Эвер очутилась в первой тройке.
Эвер взяла Минди Пятьдесят один за руку, но, заметив меня, торопливо отошла.
– Салют! – сказала она, нацепив улыбку.
– Привет, – отозвалась я, покосившись на Минди.
Та вытерла дрожащими пальцами глаза, и я пожалела, что пришла. Мне было не по себе от эмоций маленьких номеров. Собираясь уйти, я попятилась, но Минди опередила меня.
– Мне пора, – сказала она, сделав несколько шагов в сторону. – Эвер на сорок втором броске.
Я кивнула и посмотрела на Эвер, которая вытаскивала тупой нож из пробковой стены. Вернувшись на свое место, она искоса глянула на мишень и переложила оружие в другую руку.
– Ты разрешила Каллуму сесть рядом, – проговорила она перед самым броском и вскинула бровь. Нож угодил точнехонько в лоб.
– Он может сидеть где угодно, – ответила я, не в силах забыть дерзкий взгляд, которым Двадцать два наградил Лисси.
Эвер со смехом выдернула нож из стены.
– Само собой. Ты-то всегда сидишь с мелюзгой.
Я пожала плечами:
– Он попросил. Я не нашла причин отказать.
Она опять рассмеялась и встала на позицию в нескольких футах от бумажного человека.
– Справедливо. – Ее глаза зажглись. – Он тебе нравится?
– Нет.
– Почему? Он ничего из себя.
– Здесь все ничего.
Рибутам и впрямь была свойственна своеобразная привлекательность. После смерти, когда вирус начинал действовать и организм перезагружался, кожа очищалась, тело стройнело, в глазах появлялся блеск. Это была красота с налетом безумия.
Правда, мой личный налет больше смахивал на толстый слой.
Эвер посмотрела на меня, как на милого щенка, искавшего внимания. Я не любила этот взгляд.
– Нет ничего страшного в том, чтобы считать его симпатичным, – сказала она. – Это естественно.
Естественно для нее. У меня таких чувств не было. Просто не существовало.
Я снова пожала плечами, отведя глаза. Она часто огорчалась, когда я пыталась втолковать ей, что не испытываю тех же эмоций. В итоге я решила, что лучше вообще помалкивать.
Эвер отвернулась и стала переминаться с ноги на ногу, одновременно выдыхая и готовясь к новому броску. Сосредоточившись на мишени, она застыла с занесенным ножом. Затем резко шагнула, метнувшись вперед всем телом, и улыбнулась, когда нож вонзился в стену.
Она проделала это еще несколько раз, пока не набрала ровно пятьдесят бросков, и только тогда повернулась ко мне.
– О чем же вы говорили? – спросила она. – Я видела, как этот храбрец пытался втянуть тебя в беседу.
Мои губы чуть растянулись в улыбке.
– В основном о еде. Он никогда не ел мяса.
– Ах вон оно что.
– И еще он попросил меня его обучать.
Эвер отвернулась и фыркнула:
– Бедняга. Не представляю, как ты будешь его тренировать. Ты же его напополам разломишь.
Я кивнула, глядя, как нож опять полетел в мишень. Эвер была всего-навсего Пятьдесят шесть, но рибут из нее получился хороший. По крайней мере, адекватный. Она продержалась в живых четыре года, повинуясь приказам и успешно справляясь с заданиями.
– А тебя кто учил? – спросила я.
Когда Эвер была салагой, я уделяла ей мало внимания, хотя мы и жили в одной комнате. Она попала в корпорацию почти через год после меня, и я сама еще не была тренером.
– Маркус Сто тридцать, – ответила она.
Я кивнула. Его я помнила смутно. Несколько лет назад он погиб на местности.
– В команде новичков мой номер был самый низкий, и ему пришлось со мной повозиться. – Она пожала плечами. – Впрочем, он был неплох. Лисси тогда, к счастью, еще не появилась, иначе я была бы мертва в первую же неделю.
Многие стажеры Лисси прекрасно прошли обучение, однако череда негодных закрепила за ней славу убийцы салаг. Наверное, заслуженную. Возможно, Двадцать два станет очередной жертвой ее невезения.
Нож снова воткнулся в стену, и я посмотрела на Эвер.
– Сколько уже? – спросила она.
– Пятьдесят два.
– Отлично, черт побери.
Она ухмыльнулась, глядя на мишень, и я тоже не смогла удержаться от улыбки. Может, не все унтер-шестидесятые такие уж безнадежные.
Глава четвертая
Рано утром Мэнни привел салаг в спортзал, где должен был состояться отбор. Они двигались за ним ровным строем, со скованными страхом и усталостью лицами.
Следом вошли несколько врачей в белых халатах. Тесты и рентгенологические исследования должны были продолжиться и в этот день и еще больше вымотать новичков. Я вспомнила, как сама мчалась по беговой дорожке с крутым подъемом, увешанная всевозможными хитроумными устройствами. Врачи наращивали скорость, пока я не рухнула.
Позади тренеров столпились группы рибутов; всем было любопытно взглянуть, кому из новичков какой наставник достанется. Эвер стояла в углу слева в окружении нескольких унтер-шестидесятых. Привалившись к стене, она внимательно рассматривала новичков.
Я повернулась и сразу заметила Двадцать два. Он смотрел на Лисси, но, перехватив мой взгляд, улыбнулся и шевельнул губами.
«Пожалуйста», – проговорил он беззвучно.
Умолять меня было напрасным трудом. Живые мишени занимались этим регулярно. «Пожалуйста, не забирай меня». Или: «Пожалуйста, не трогай меня». Или: «Пожалуйста, не убивай меня». Всё без толку.
Но эта улыбка… я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться самой.
Нет. Дикость какая! Я не позволю этому не в меру улыбчивому чудику спровоцировать меня на какую-нибудь глупость. Я была лучшим тренером и брала только лучших новичков.
«А может, они становятся лучшими благодаря тебе».
Эта мысль не покидала меня с прошлого вечера.
Дверь распахнулась, и в зал вошел офицер Майер, начальник пяти филиалов КРВЧ. Все сразу затихли. Он остановился возле медиков и сцепил руки на выпиравшем животе. Большую часть времени офицер Майер проводил в Розе, самом крупном комплексе из пяти, и часто приходил взглянуть на салаг. На протяжении всей шестинедельной обработки он наблюдал за ними, чтобы выделить годных и отсеять ненадежных.
– Сто семьдесят восемь, – произнес Мэнни.
Я посмотрела на него, и он кивнул в ответ. Мэнни уже знал, что я его выберу. Ему сказали другие рибуты.
Я перевела взгляд на Двадцать два. Сколько он протянет у Лисси? Через пару недель они отправятся на задание, а с послужным списком Лисси он проживет не больше двух месяцев.
Двадцать два не отвел своих темных глаз. Мало кто отваживался на это. Люди предпочитали вообще не смотреть на меня, а рибуты либо боялись, либо ощущали мое превосходство.
