Егор всё ещё молчал, переваривая услышанное. И я продолжил:
— Но теперь... Если бы я знал, что через пару месяцев все они превратятся в полоумных жор... Я бы только посмеялся над ними. И над собой прежним — смеялся бы ещё сильнее... Но, как и сказал, я буду с тобой честен, Егорыч. Говорю как есть: если и были в моей жизни счастливые моменты — то тот осенний денёк был одним из них.
Как я и ожидал, в ответ на мою тираду паренёк не мог возразить что-то конкретное. Но, судя по блуждающему взгляду кадета, тот всё-таки боролся со своими противоречивыми чувствами.
— Я могу угадать, о чём ты думаешь. — Остановившись неподалёку от скопления людей на пустыре, я заставил тормознуть и своего спутника. — О том, что у этих людей были родственники. Супруги. Дети. Которые ни в чём не были виноваты. Но тоже пострадали от моих действий. Так?
— Ну... Вообще да...
— У того пацана, которого ты избил до полусмерти, тоже была мать. Или, может, даже младшая сестра... Это могло тебя тогда остановить?
Егор угрюмо подвигал челюстью из стороны в сторону и отрицательно покачал головой.
— Поэтому я не оправдываюсь, а выкладываю тебе всё как есть.
Пацан сделал попытку пойти дальше, но я мягко остановил его:
— Подожди, закончу. Я не горжусь тем, что совершил. И, в тоже время, я до сих пор не жалею о том, что совершил. Я не мог этого не совершить. Поэтому, как говорит Джон: «Take it or leave it». Другого Кира у меня для вас нет. Но... Если ещё с месяц назад я бы просто плюнул на все претензии и ушёл бы от вас в такой ситуации, то сейчас... Сейчас мне будет жаль расставаться с вами с таким настроем. Жалость! Прикинь, Егор! Жалость! Я чувствую жалость!
Он посмотрел на меня немного озадачено. Наверное, всё-таки не до конца понимал, о чём я. И я поспешил объяснить. Если не ему, то хотя бы самому себе:
— Я никогда никого не жалел! Ни других, ни себя. Гнев, злость, зависть, ревность, алчность, жажда мести, упоение победой... Это всё мне хорошо знакомо. Но никогда я раньше никому не сочувствовал. Я просто не понимал, как можно сочувствовать другому человеку... Да плевать на него! Он же другой! Просто по определению! Какое мне до него дело?!
— Оке-е-ей... — Протянул паренёк, нахмурив лоб.
— И теперь я рассуждаю тут о том, что мне будет жаль вас разочаровывать... А ведь и правда... — Схватившись за голову, я внезапно осознал, как, наверное, нелепо сейчас выгляжу в его глазах. И поспешил собраться заново, закончив свои внезапные откровения. — В общем... Дружище... Как ты понял, я — мать его грёбанный массовый убийца совершенно невинных людей. И мне будет жаль... Очень жаль, если этот факт заставит тебя от меня отвернуться.
Кадет немного опешил от таких откровений. Но, помолчав с полминуты, он копнул берцем сырую землю, пожал плечами, легко улыбнулся и тихо проговорил:
— И всё равно ты клёвый, Кир... Я ж уже говорил... И похер на всяких мудаков. Всё равно они бы сдохли первыми.
— Та-а-ак... Мне уже пора ревновать? — Лань подкралась ко мне со спины, обняла и, привстав на цыпочки, положила подбородок на плечо. — Егорка! Ну-ка руки прочь от моего мужика! Ишь чего удумал?! «Ты клёвый»...
Кадет хохотнул и, смущённо затеребив ремень автомата на плече, попятился в сторонку:
— Я пойду Михе скажу, чтобы шли к плотине...
— Шуруй, сержант... — Обернувшись к улыбающейся девушке, я уткнулся носом в её щёку. — Я уже ушёл из большого спорта, сударыня. И боевитыми мальчишками сейчас точно не увлекаюсь.
— Да ты только с ними всё время и проводишь! — Лань потёрлась щекой о мою щетину, улыбаясь во весь рот. Она явно была очень рада неожиданной возможности снова побыть со мной рядом. И, чёрт подери, я тоже сейчас чувствовал что-то подобное. — Кто там на плотине? Выяснили? Это их вертолёт?
— Их. Те же самые люди, что были на аэродроме в Светлом. Вроде вменяемые. Хотят поговорить. Алинка с ними там уже навела мосты любви и дружбы.
— Да? А ты чего тут? Я думала вы вообще друг от друга не отходите? — Кажется, я услышал в её голосе ревность. На этот раз неподдельную. Ох, женщины... В последний раз мы виделись вечером того дня, когда Семён сообщил нам о плане его затонских приятелей. И мы использовали этот вечер на всю катушку. Но ей всё равно было мало.
— Меня они боятся. И ты знаешь почему.
Немного отстранившись, девушка позволила мне повернуться к ней лицом:
— Это проблема? Из-за этого не помогут?
— Помогут, никуда не денутся. Мы, в конце концов, на одной стороне. У нас же есть не только бензин, но и лекарство для их несовершеннолетних... — Заметив немой вопрос на лице Лани, я поспешил пояснить. — Да, у них там тоже дети живут. И девчонка — как ты возрастом. Которая вот-вот должна стать жорой. Но они об этом, скорее всего, даже не знают. Двоюродная сестра Славы Гробышевского, как выяснилось.
— Да ладно!
Я пожал плечами:
— Она ещё и Егорку нашего знает. Так что, как сказал, помогут. — Продолжая сохранять девушку в объятьях, я обернулся к толпе подростков, занятых оказанием первой помощи раненным. — Тут скорее вопрос, как все остальные отреагируют на то, что... На новости обо мне.
Лань пожала плечами и тоже посмотрела в сторону остальных:
— Я так понимаю, Егор отреагировал спокойно? Думаю, что всем остальным тоже будет пофиг. То, что было в мирное время, остаётся в мирном времени.
— Надеюсь... С пленниками что-нибудь решили? Много их там уцелело?
— Человек пятьдесят. Альфа хочет переправить их на остров. — Лань кивнула в сторону ближайшего клочка суши между двумя рукавами реки, с которого мы вели наблюдение совсем недавно. — Хочет выдать им какие-нибудь рыболовные снасти, зажигалки и несколько котелков. И то, что у них в обозе было — зёрна какие-то, овощи, мука вроде ещё... Чтобы пока там сами себя рыбалкой кормили. Деревья и кусты на острове есть, хоть и подтопленные. Будет из чего шалаши сделать и костры пожечь.
— Я ждал от неё скорее концлагеря, нежели колонии-поселения... Ну что ж, я бы лучше ничего не придумал. Главное охрану обеспечить.
— Амазонки будут на страже. Да и оттуда так просто не уплывёшь. Течение... И до берегов пара километров. А эти все пацаны... В ахуе они, короч. И ста метров не проплывут. А знаешь ещё что...
— Что?
Девушка хитро прищурилась и сообщила шёпотом:
— Мне кажется Альфа на Болта запала. Как-то странно с ним говорит.
Ну конечно... Сплетни. Всё возвращается на круги своя... Есть три темы, которые людям интереснее всего на свете в любые времена, что бы ни случилось. Кто с кем спит. Кто кем командует. И у кого сколько денег. Ну или в нашем мире — у кого сколько ресурсов.
— Не факт... — Я присмотрелся к скоплению людей на берегу. Кажется, пленников начали оттеснять к к воде. — Кит для неё, конечно, явно не вариант. Виктория бдит. А Болт, насколько я понял, никем не ангажирован?
— Не-а... У него девчонка не из клуба была. На новый год куда-то заграницу улетела с родителями. Никто не знает что с ней.
— Скажи ему, пусть не расслабляется. Альфе палец в рот лучше не класть. Вообще лучше ничего туда не класть.
Хихикнув, девушка немного разжала свои объятья:
— Я, кстати, до вечера свободна. Чем планируешь заняться?
— Проверить яхту, отдохнуть и подождать результатов переговоров. Ты со мной?
— Спрашиваешь...
— А тебя командование отпустит?
— С тобой отпустит.
Делегация от подросткового Альянса, отправившаяся на встречу с хозяевами плотины, состояла из Альфы, Болта и сержанта Петрова. И вместе с ними к плотине готовились отплыть ещё по одному сопровождающему от каждой нашей фракции. Среди них был и Морж.
— Эй, кондотьер... — Я поманил к себе бритоголового пацана, который был занят очисткой собранных арбалетных болтов от крови. — Насчёт тех соревнований по стрельбе, о которых ты вспоминал...
— Да? — Морж удивлённо приподнял белобрысые брови.
— Когда поплывёте к плотине — расскажи про них всем, кто будет в лодке. Всё, что ты видел по телевизору. Не хочу, чтобы эти ребята там на ГЭС сделали им сюрприз.
