Маша улыбнулась. Ее глаза вновь засверкали от подступающих слез. Они сошлись в крепких объятиях.
— Значит, решено, — сказал сержант и стал подводить итог: — Все остальные идут в лабораторию. Эти двое… — Он указал на Тихона и Йована. Здоровяк более не возражал, по всей видимости молча приняв приказ Миши. — Эти двое будут ждать на станции, а все остальные будут искать токсин. — Затем он посмотрел на Арину. Все это время девушка корпела над детонатором, лишь краем уха слушая короткий инструктаж. — Арина, у тебя все готово?
— Еще пять минут. Пришлось угробить две рации.
Сержант обратился к Наде:
— Приготовь все оружие и боеприпасы, а после отведи его к наземной станции. — Миша указал на сержанта. — Шаман проводит тебя.
Надя ретиво закивала и направилась к ступеням эскалатора, где вся команда свалила свои пожитки.
— Ну а я пойду приготовлю наш ключик от двери. — Сержант криво ухмыльнулся и взял с собой рюкзак и винтовку. — Пойду один, так будет безопаснее. Дорогу я запомнил.
Все стали расходиться, делая последние приготовления.
К Матвею подошел Тихон и дернул его за рукав, обратив на себя внимание.
— Эй, я помочь хочу, — пробормотал он. Глаза мальчика наполнились решимостью. — Надоело, что за мной как за ребенком.
— Ты и есть ребенок, Тихон, — выдохнул Матвей, уже предвкушая возражения паренька.
Долго ждать не пришлось:
— Да не ребенок я, понятно⁈ — Щеки парня загорелись румянцем. — И на кой хрен я признался, что мне тринадцать? Надо было и дальше врать…
Матвей сел на корточки и поравнялся с Тихоном. Он коснулся его плеча и пристально взглянул ему в глаза.
— Вот что я тебе скажу… — начал он самым серьезным тоном и незаметно указал взглядом на сидящего на коленях Юдичева. Если напрячь слух, можно было расслышать, как капитан что-то бормочет себе под нос. Вероятно осыпал проклятиями всех вокруг. — Хочешь доказать, что ты не ребенок? Помоги Йовану и проследи вот за ним. Сдается мне, этот тип не так прост, как кажется.
Тихон подглядел из-за плеча в сторону Юдичева и прошептал:
— Да он все равно связан.
— И должен быть связан до тех пор, пока… — (А собственно, до каких пор? Матвей и сам не знал). — Короче, он должен быть связан.
Тихон смиренно выдохнул. Видимо понял, что напрашиваться к ним в отряд не имеет смысла.
— Я могу на тебя рассчитывать? — Матвей вытащил из внутреннего кармана куртки отцовский нож и протянул его парню рукояткой вперед.
Глаза мальчишки заблестели. Он проглотил застрявший в горле ком, посмотрел на Матвея и, протянув ладонь к ножу, уверенно произнес:
— Да.
— Вот и отлично, — прошептал Матвей, хлопнув его по плечу.
За неимением большого количества вещей собрались довольно быстро. Оставалось лишь зарядить ваттбраслеты на максимум (без фонарей в подземной лаборатории явно не обойтись) и еще раз тщательно проверить оружие, при этом молясь про себя, чтобы сегодня оно не понадобилось.
Матвей долго наблюдал как Вадим Георгиевич сидел на коленях у подножия эскалатора и тихо молился. Эхо его шепота отражалось от стен подземки, вместе с одиноко падающими каплями и возней крыс за гермодверью.
К собирателю подошла Маша, встала рядом и вместе с ним смотрела на отца, бормочущего очередную молитву в кулак.
— Ну как вы, Матвей? Готовы? — прошептала она как можно тише, словно боясь нарушить уединение отца.
— К подобному никогда не будешь готовым, — честно признался Матвей и попытался улыбнуться ей, но вышла лишь кривая ухмылка.
— Да, пожалуй… — печальным голосом согласилась она и, взглянув на отца, тихо произнесла: — Мама всегда ругала его за его набожность. Она сама была прожженной атеисткой и верила, что все эти ритуалы не что иное, как просто сеанс самотерапии. — Она хмыкнула, поправила непослушный локон и добавила: — До сих пор не понимаю, как они имея такие противоположные взгляды на мир тем не менее умудрились полюбить друг друга.
— Отец часто говорил мне, что человечество будет жить до тех пор, пока жива любовь. — Матвей чувствовал как спину щекочет невидимая щетка. Рядом с Машей он постоянно ощущал страшную неловкость. — Не будет любви, не будет человека.
— Это правда, особенно учитывая, какие подвиги обычно совершаются под влиянием этого странного, но приятного чувства, — согласилась Маша, засунув руки в карманы.
Они молчали. Вадим Георгиевич затих, и теперь на смену эху его голоса послышались электрическое гудение. Арина заряжала ваттбраслеты.
— Если мы и правда найдем «Копье», — обратился к Маше Матвей, — если и правда вам удастся создать этот токсин, вы думаете, мы и правда сможем вернуться к прежней жизни?
Маша прикусила нижнюю губу.
— Мы — не думаю. Но вот у наших детей и внуков будет шанс. Сотни тысяч со временем станут миллионами, миллионы десятками миллионов, а потом все снова вернется к миллиарду. Они будут жить.
— Вы и правда верите в это?
Она посмотрела на него. Искренность горела ярким огнем в ее чу́дных глазах.
— А что еще мне остается делать, Матвей? Только верить…
— Пожалуй… — согласился собиратель.
— У меня будет просьба…
— Я слушаю.
— Перестанем «выкать» друг другу и перейдем на «ты». Надеюсь, вы не возражаете.
— Мне придется привыкнуть, — нарочно понурив голову, произнес он. — Но я постараюсь.
— Что ж, у тебя будет время.
Тем временем Матвей заметил, как Надя и Шаман подошли к Юдичеву.
— Йован, — окликнула здоровяка Надя.
Йован выдохнул так, словно ему предстояла страшно непосильная ноша.
— Дай мне секунду.
Он подошел к Матвею.
— До чего паршиво, Матюш. Я буду отсиживаться там, пока вас достанется все веселье. Несправедливо это, брат. Несправедливо.
— Понимаю, — честно ответил ему Матвей.
— Пацан значит со мной, да? — Он указал взглядом на стоящего у выхода Тихона.
— Ага, велел ему приглядывать за тобой.
— Щас, нашел няньку. — Йован дружески пихнул его в плечо. Оба они хихикнули, но улыбки почти сразу стерлись с их лица.
— Не прощаемся, старина, — сказал ему Матвей.
— Разумеется не прощаемся! Тоже мне. А ну-ка иди сюда, лучший собиратель в мире… — Здоровяк вытянул в стороны руки так широко, что Маше пришлось отступить на шаг, чтобы случайно не оказаться на пути медвежьих объятий Йована, которые были известны всем жителям Востока.
Матвей крепко похлопал его по спине, Йован ответил тем же.
— Как только вернемся домой, я такую вечеринку устрою! Укачаешься, — объявил Йован и громко обратился ко всем: — Чтоб как только вернемся, все в мой «Полярный переполох» на «Востоке»! Отказы не принимаются! Приглашения вышлю.
Надя едва сдерживая улыбку — небывалая для нее редкость — и покачала головой, как бы ласково говоря: «ну что за придурок!».
— Не задерживайтесь там, — строго велел Йован Маше. — Внутрь, взяли этот яд, и пулей на станцию.
Маша показал ему большой палец.
— Йован, пошли уже! — Надя чуть ли не ногой была готова топнуть, выражая свое недовольство.
— Все, все! Сейчас еще мелкую потискаю… — он указал на Арину, — и пойдем.
Арине тоже крепко досталось от Йована. Ей пришлось оторваться от подзарядки ваттбраслетов, подняться на полметра в воздух — Йован всегда обнимал ее как ребенка, чуть ли не подбрасывая. Девушка сдержанно хихикнула и строго велела отпустить ее. Как только ноги ее коснулись земли, она игриво пихнула его кулаком в живот, но все же обняла, пожелав здоровяку смотреть в оба.
— Да все, все, пошли, — буркнул Йован на очередное замечание Нади, а потом протянул руку Тихону. — Эй, пацан, иди сюда. Держись рядом. Кстати, карты при тебе? А то я подумал…
Басистый голос здоровяка скрылся вместе с ним за поворотом.
— Я закончила, — объявила всем Арина, указывая на лежащие в рядок ваттбраслеты. — Разбирайте.
Все подошли к девушке, поблагодарили ее за работу и, отыскав свое устройство среди прочих, закрепляли на кисти.
— Матвей, с твоим браслетом все хуже, чем я предполагала… — призналась Арина. — Я смогла починить только фонарь, но для всего остального, боюсь, мне нужны инструменты и запчасти.
