Алексей Доронин - Сорок дней спустя

«Стоило ради этого идти четыреста километров? — думал Данилов. — Чтобы встретить одного психа, три сотни сытых дегенератов и несколько тысяч голодных?»

Насколько хватит запасов «Оптимы»? Думают ли его сотоварищи о том, что будет после? Данилов поставил бы свою зарплату против Фонда Будущих Поколений, что нет.

Но эти мысли его особо не угнетали. Жизнь текла почти сытая и без особых проблем. Сашу не трогали, предоставив самому себе новичка с тяжелым взглядом волка-одиночки. В самой общине, снаружи ощетинившейся как еж, отношения были ровными, как в военном отряде в зоне боевых действий. Друзей Данилов не завел, но нечто вроде уважения заслужил — страха не знал, трудности сносил молча, и не раз наводил бригаду на хороший хабар. И хотя при ежевечерней раздаче ему доставалось меньше, чем старожилам, хавки хватало даже на то, чтобы откладывать немного про запас.

Потом столбик термометра, как любили говорить барышни в телевизоре, упал до отметки минус шестьдесят, и жизнь снова замерла почти на неделю. За это время они проедали запасы и маялись жутким, выматывающим бездельем.

Шел второй месяц зимы и третий месяц войны.

Они проделали долгий путь от Северной Атлантики до северной оконечности Евразии, с кратким заходом к Пиренейскому полуострову.

Нет, капитан Эбрахам Сильвербер не пошел под суд. Ему сохранили не только жизнь, но и звание. Опытные командиры ценились на вес золота. Потери были страшными. Настолько страшными, что командирам рекомендовалось не вести с экипажем разговоры на такие темы и пресекать их среди экипажа.

На базе ВМФ в испанском городе Рота он оставил злосчастную «Миннесоту» и получил подлодку класса «Огайо», оборудованную пусковыми установками крылатых ракет.

Половина экипажа была списана на берег. Кого-то направили на другие лодки, кого-то признали непригодными к несению службы. Психические расстройства.

Не видеть бы их лица. В Европе тоже творились бедлам и кошмар. На базе, находившейся километрах в пяти от города, еще сохранялась видимость порядка, патрулировала военная полиция и даже работало кафе. Но периметр усиленно охранялся. Сильверберг увидел несколько бронетранспортеров «Страйкер», пять более старых AMV и его почти тезку — танк «Эбрамс». Пулеметы были развернуты в сторону города, расчеты выглядели напряженными до предела, будто находились не в мирной союзной Испании, а в Иране. База была одним из последних форпостов и ждала эвакуации.

Капитан уже отучился удивляться, поэтому и бровью не повел, когда получил приказ идти на Шпицберген.

Мир сошел с ума, и далеко за полярным кругом было теплее, чем в трех-четырех тысячах километрах к югу. Здесь, на полюсе, температура держалась в пределах минус десяти, тогда как в Центральной России было до минус пятидесяти, а в Сибири — и до минус семидесяти по Фаренгейту.[21]

Было здесь и светлее. Вечные серые поздние сумерки. Которые, впрочем, тоже затрудняли навигацию.

Светя огнями на хвостовой балке и на днище, вертолет «Си-Хоук» завис над подлодкой. Из него выбросили не десантную лестницу, а подъемник, использовавшийся для транспортировки раненых. Подъемник быстро заскользил вниз. На нем, вцепившись в крепления, сидел человек в теплой парке с надвинутым капюшоном.

Капитан смотрел на спускавшегося, стоя у самого ограждения рубки.

Инженер из бывшей «Макдонелл-Дуглас», мобилизованный в Единый Исследовательский Центр, был похож на пастора. По манере говорить, осанке, интонациям. На какое-то время в стане защитников демократии установился военный коммунизм — с такими его атрибутами как распределение и принудительный труд. И с трудовыми лагерями для неблагонадежных, куда ж без них. Владельцы корпораций ВПК — которые выжили почти все — были очень недовольны, когда федеральное правительство национализировало их материальную собственность и патенты, а работников мобилизовало.

Сесть на узкую палубу с наростом рубки было невозможно, а ближайшая суша, — точнее, большая льдина — находилась в двадцати милях. Поэтому и потребовалась эта воздушная эквилибристика.

Наконец, инженер спрыгнул на палубу и махнул рукой. Подъемник втянулся в брюхо, и «Си-Хоук» полетел на север.

Они поприветствовали друг друга так, будто были знакомы.

— Эбрахам Сильвербер.

— Роберт Брешковиц.

— Добро пожаловать на борт.

— Спасибо, — гость рассеянно махнул рукой. — Около острова Вайгач пилот заметил большой корабль. Контейнеровоз. Затерто льдами. На борту никаких огней, похоже, покинуто. Опознавательные знаки не просматриваются. Мы записали координаты и передали их диспетчерской службе на Шпицбергене, но нам ответили, что в радиусе пятидесяти миль других кораблей, кроме вашего, нет.

Капитан нахмурился. Еще один «летучий голландец». У него до сих пор желудок сводило, когда он вспоминал «Королеву Викторию», дрейфовавший суперлайнер рядом с Азорами. Не надо было самому подниматься на палубу…

— Мы сейчас не можем выслать трофейную команду, — покачал он головой. — Уходим на глубину. Пройдемте, лейтенант Родригес покажет вам вашу каюту. У нас теперь много свободного места. Идем с половинным составом команды. К сожалению, у Коалиции подготовленных экипажей меньше, чем уцелевших подлодок.

— Я думал, у вас тут солнце, — вздохнул инженер, глядя на серый небосвод, — Уже и не помню, как оно выглядит.

— Солнце тут видят только летчики стратегической авиации. А также корабли и станции севернее 85-ой параллели… которых там нет. А мы наслаждаемся светом, пропущенным через пылевой фильтр. Да и то, скоро начнется полярная ночь. А у вас в Кернсе солнце не проглядывает?

— Нет. Хотя мы перебазировались в Рокгемптон. Это почти тысяча километров южнее. Но примерно два месяца назад черные облака дошли и туда. Теперь мы на осадном положении.

— Понятно… И как относятся к вам местные?

Инженер горько усмехнулся.

— Как вы думаете, для чего нужен периметр? Для них мы те, кто отправил весь мир в ад.

— А как там флора, фауна? Кенгуру, коалы?

— Шутите, какие кенгуру! Всех уже месяц как съели, вместе с кроликами. Сейчас наступает конец овцеводству, хотя правительство конфисковало все стада в казну и расстреливает за кражи.

Они спустились внутрь. Отсеки лодки были ярко освещены, и гость сощурился.

— Не желаете ли медвежатины? Вы, надеюсь, не вегетарианец?

— Был. После ударов мне пришлось… — инженер кашлянул, — внести в свои вкусы коррективы.

— Понимаю. Теперь мы стали неразборчивы. Раньше белые медведи были занесены в Красную книгу. Скоро в нее попадем и мы.

Капитан знал, в каких условиях выживают на берегу.

— Я не ослышался, мы уходим на глубину?.. — опасливо осведомился Роберт. — Разве здесь не безопасно?

— Где теперь в мире безопасно? — капитан сухо засмеялся.

Северный флот России, который причинил метрополии страшный урон, был уничтожен с троекратным запасом, а его базы в Мурманской области, на Кольском полуострове, превращены в поля шлака.

Коалиция. Почти как в старые добрые времена Войны в заливе.

Страны континентальной Европы покинули НАТО. Даже те, которые не понесли критических потерь, «окуклились» и соблюдали нейтралитет. Хотя и раньше вояки из них были никакие.

Зато к своим братьям-англосаксам присоединились Австралия и Новая Зеландия. Не в кровном родстве, конечно, было дело, а в стратегических интересах. Геополитики прошлого были правы насчет «атлантизма», только теперь он превратился в «пацифизм».[22]

Ракеты, которые предстояло испытать, можно было запускать с глубины. Они представляли собой модификацию сверхзвуковой ракеты «Фастхоук» с новой системой наведения и увеличенной дальностью.

— Через двадцать минут прошу прибыть на мостик. Ждем только вас.

Несмотря на вежливую форму, это был приказ.

Спустя пятнадцать минут все были в сборе.

На глазах у офицеров и гостя командир вскрыл папку, пробежал глазами приказ, потом зачитал вслух.

Поразить четыре учебные цели. Координаты прилагаются.

Цели определены во время последнего прохождения спутника над регионом.

Значение имеет не только поражение цели, но и удержание ракетами необходимой высоты траектории полета.

— Ничего не понимаю, — вполголоса произнес Эбрахам. — Зачем так низко? У них же нет ПВО.

— Низколетящая цель — условие учений, — предположил Брешковиц. — Я думаю, это специально, чтоб максимально проверить возможности ракеты. И нас. Будьте уверены, перепроверят.

— Расскажите про спутник.

— Спутник «Night Stalker» запущен с мыса Каннаверел уже после ударов, 8 октября, — он действительно будто проповедь читал. — На нем установлена самая мощная электронная оптика, а также многослойная защита от жесткого излучения. Стратосферные облака пепла создают огромные трудности. Его больше всего на высоте 7–15 км, но достаточно много и у поверхности, несмотря на вымывание с дождями в первые дни и снегом сейчас. Не меньше мешают ионосферные возмущения. В ионосфере до сих пор хаос — после того как мы, русские, китайцы, японцы, индусы и пакистанцы взорвали свои бомбы. В основном, из-за наших бомб, конечно. Зато можно сказать с уверенностью, что мы теперь — единственная страна, располагающая орбитальной группировкой. Хотя бы в составе одного спутника.