Мы приводим себя в надлежащий вид и собираем из разных, самых невообразимых уголков автомобиля свои вещички. Дорога во фракцию проходит в молчании, но не в тягостном, а в приятном, когда говорить не хочется. Да и сил уже нет. Моя «проверка» пришлась Эрику по душе, судя по затраченным на нее времени и энергии. Что будет дальше и как нам теперь общаться? Не знаю. Но забота и нежность уже покинули моего командира, неизбежно сменяясь на ожесточенность, грозность, презрение и властность. Поэтому, стало быть, когда мы проезжаем ворота стены, мужчина нарушает молчание и говорит:
— Надеюсь, ты не думаешь, что теперь ко мне можно подваливать в любое время, как к своим друзьям? — и предупреждающе полоснул глазами. Выдыхаю, иногда мне кажется, что он специально пытается меня от себя оттолкнуть. Зачем?
— Я что, похожа на самоубийцу? — округляю глаза. — Эрик, я помню, что ты мой лидер и командир! — пересекаю на корню все его сомнения. Молчит, хмурится и предостерегающе посматривает. Ох, сейчас вот выбесит же. Распроклятый бесенок внутри меня так и подзуживает на приключения… Нет, не сдержаться. Ну как сдержаться? Караул. — Милый! — скроив томную мурзилку и похлопывая ресничками, выдаю я ласковым голоском и тут же сама не сдерживаюсь и начинаю хохотать над его офигевшей моськой.
Эрик выматерился, закатив глаза, и вроде хотел, как всегда, выдать что-то достойное в его понимании для подобного случая, но стал пристальней вглядываться по сторонам. Боковым зрением я уловила, как командир открыл кобуру и чуть выдвинул пистолет, слегка отодвинув край куртки. На лице его при этом ничего не отразилось. Как-то не хотелось верить, что мне опять посчастливилось куда-то вляпаться, но вот в дурном предчувствии сердце забилось с бешеной скоростью, по телу пробегает холодок, а ладошки стали мокрые насквозь. Быстро оборачиваюсь и всматриваюсь на дорогу и тут же прозрачный воздух разрезают звуки автоматной очереди. Заднее стекло автомобиля покрывается тонкими трещинками, словно кружево паутинки и оно разлетается мелкой крошкой по асфальту, а салон наполняется знакомым запахом пороха. Ну бл*дь!!! Такой обалденный, замечательный день безнадежно, ко всем еб*нным чертям испорчен.
====== «Глава 24» ======
Музыка – Helloween–Final Fortune
Отчетливая паника стремительно нарастает, не спрашивая разрешения, подобно прорыву плотины. Горло сдавливает судорогой, выпуская из него яростное шипение. Словно в замедленной киносъёмке я вижу как заднее стекло расходится тонкой сеточкой трещинок, но не оседает. Крепкое, сука. На одном инстинкте успеваю пригнуть голову и укрыться за широкой спинкой кресла. Новая очередь ювелирно выбивает нам вслед, пули сочно прочмокивают по корпусу внедорожника. Ой бл*, только бы не в бензобак…
Внезапно наросший звук двигателя перебивает оглушительный выстрел от пистолета лидера, прошибая еще одну из многочисленных дыр в стекле и неся нашим преследователям смерть крупным калибром. Приказ — не высовываться, одним быстрым взглядом. Следующий выстрел из командирского Desert Eagle (Пустынный Орёл) — такое вот убедительное — «Пи*дец вам, уебки!» Железо врагов слетает с дороги и уносится в стену старого небоскреба. Ахающий за этим взрыв, толчком отдающийся по земле, не оставляет сомнений в меткости Эрика. Скрежет металла, и оскомина заставляет сцепить зубы. Черный дым от горючки, сверху клубы пыли, крошево старого кирпича, обломки бетона. Ох*еть! Это куда он так удачно засадил? Милый глянул в зеркало, хищно улыбнулся и перезарядил магазин, а через пару мгновений нас словно подбрасывает в невесомости и начинает швырять из стороны в сторону. Ну прелестно… колесо пробили.
Сквозь нескончаемую канонаду и свист пуль прорывается голос лидера, но слух забитый тягучим звоном, отказывается воспринимать даже часть его слов. Учащающееся сердцебиение зацветает дополнительными там-тамами, противники снова открыли огонь. Ужас и мандраж проваливаются в адреналиновую пропасть. Не зря душа болела, чутье выработанное за инициацию просто так не обманешь, кажется придется почувствовать свинцовый дождь на своей шкуре. Ну вашу-то мать.
Уверенно тяну свою ладонь к оружию лидера, одним жестом требуя — передать мне пистолет. Эрик процарапывает по моему лицу гневным взором и только отмахивается. Ну вот какого хера? В нас, вообще-то, стреляют. Стреляют! А он мне оружие не дает?! Потому что, видите ли, по его мнению я не такая крутая.
— Дай мне пистолет или пусти за руль! — рявкаю я не своим голосом и награждаю мужчину лютым взглядом. — Живо! — морщится паразит. Слишком, блин, самоуверенный.
Да, да, мне очень страшно. И пипец, как хочется забраться к тебе на коленочки, прижаться к широкой груди и спрятаться под горячую ручищу. Да, я хочу почувствовать себя защищенной, как за каменной стеной. Очень хочу. Можно, конечно, притворится слабой, маленькой девочкой и предоставить сильному мужчине решить все-все проблемы. Ну конечно, можно. Но в нас садят из автомата и я не могу себе этого позволить. Я не боюсь. Я бесстрашная.
Уродливая мозаика из кривых трещин в частично выбитом заднем стекле, скрывает полный обзор на нашу погоню. Внедорожник — зверь мощный, но с простреленным колесом далеко и быстро не уедешь. Будем, значит, противоборствовать, эх, просто блеск. Автомобиль виляет по всей ширине дороги, усложнив задачу и стрельбу нападающим. Вокруг стоит адский гул. Не слышу ничего, кроме своего рваного дыхания. Чертова череда наконец-то замолкла, проскользнув ужом между сидениями, выношу ногой остатки окошка. Стекло, словно конфетти из новогодней хлопушки разлетается по салону и свежий воздух разбавляет пороховые газы, наполнившие мои легкие до краев.
— Куда… — рычит милый, пытаясь ухватить меня и затащить обратно. Но вот только руки у него заняты, чем я беззастенчиво пользуюсь и быстро выдираю его «Орла».
Аха-ха-ха, ублюдки, а у меня тоже есть клевая пушка. Тяжелая и большая, такая пушечка-то. Только приподнимаю свою головешку готовясь поиграть в «Рембо», как мою тушку, будто тряпочку затягивает под переднее сидение мужская рука. Машину снова подбрасывает так, что все мои внутренности гуляют ассорти в брюшине под самое горло. Залезаю с ногами на кресло и, наконец, ищу хорошую точку опоры, но меня чуть не парализует, когда я вижу кто за нами пристроился.
— Эрик, — негодование отражается в голосе. — Это грузовик Дружелюбия.
— Вижу, бл*. Не слепой. Не высовывайся. — сухо отбивает лидер.
Ладно, не рычи ты, потом меня прибьешь. Внутри просыпается неуправляемая ярость, вместе с темным полотном хладнокровия и желания, нашпиговать свинцом этих недовояк под завязку… совсем как тогда!
— Ну салют, лапули. — шиплю и улыбаюсь злобной гримаской, досылая затворником в ствол патрон. Уж слишком я собираюсь отсрочить свою смерть. Рано мне еще, рано… я только во вкус вошла.
Ладони крепко смыкаются на стали командирского пистолета, пальцы плавно жмут на курок. Ахает выстрел… Вот это я понимаю оружие… зачетная пушечка. Сильная отдача подкидывает мои руки, чуть не переломав нос. Выстрел… Пуля вихрем уносится в сторону горе-стрелков в непонятном одеянии. Афракционеры?! Опять…
— Стреляй по водителю и колесам. — грозно нравоучает мужчина, пытаясь приручить свою железную махину, выходящую из-под контроля на мокром асфальте.
— Знаю я, не тупая. — возмущенно цежу от такого опрометчивого недоверия. — Держи ровней.
Угрожающий взгляд и еще сильнее вдавил педаль газа в пол. С языка срываются матершинка всего командирского состава, так не вовремя всплывшая в моей памяти. С кем поведешься — от того и наберешься.
Над кабиной грузовика появляется еще один приспешник вохровцев и щедро поливает по нам дождем из ленты зарядов. Пригибаемся. Очередь прошла над головами, оставив на лобовом стекле несколько сквозных отверстий, расползшимися причудливыми узорчиками. Не успев втянуть свою бедовую коробку с низким интеллектом в плечи я тут же, милостиво огребаю свою порцию гостинцев. Правое ухо грызет острая боль, заставляя резко отдернуться. Ах ты, ж сука… если доберусь до тебя, глотку перегрызу. Ох, и красотка же я теперь буду…
