— Всё готово. Должно хватить ещё на пару дней, — ответил Нолл, прыгая в седло своего вороненого байка. Нэйк молча завёл свою машину, и вскоре три ловца неслись по прерии, и за ними, как за кометами, тянулся шлейф пыли.
Кризис всё-таки наступил. Лекари знали, что без поступления иммунных клеток Гэйба Хозяин Эйм продержится недолго. Но никто не думал, что настолько недолго. Самым ужасным было то, что он не впадал в кому. Мучался, оставаясь в сознании. Его положили в барокамеру, как в стеклянную коробку. Лекари в белых комбинезонах и респираторах, похожие на тени, которые приходят за душой умирающего, хлопотали с приборами и капельницами. Эрнсту разрешили присутствовать в лазарете. Иногда Хозяин Эйм медленно поворачивал голову, отыскивая мутными глазами Эрнста. В барокамере было много света — пронзительно-белого, даже синеватого. А в боксе лазарета царил полумрак. Эрнст хорошо видел своего Хозяина, а тот его — почти не видел. Эрнст сидел на стуле в уголочке, чтоб никому не мешать, и боролся с желанием вскочить, расшвырять всех этих бесполезных людей в стороны, а потом открыть барокамеру, обнять Эйма и унести его в тихую тёплую комнату, где они столько дней и ночей провели вместе.
Но белые тени должны виться вокруг Эйма. Они должны изо всех сил держать его в этом мире. Такова их работа. Но она бесполезна. Эйм умирал. Медленно, спокойно и неумолимо. Болезни надоели все компромиссы.
Эрнст не хотел в это верить. И он ненавидел лекарей за то, что все они уже считают Эйма умершим. Они — профессионалы своего дела. Они видят, когда можно хоть что-то сделать, а когда нельзя. Неужели сейчас — нельзя?…
Эйм лежал в барокамере, повернув лицо набок и пытаясь увидеть Эрнста в темноте. Он не помнил, когда впервые их соединили капельницами. Казалось, Эрнст был всегда. Но зато он помнил, как они впервые прикоснулись друг к другу. Они лежали на боку, гладили другу друга по плечам. И робко, преодолевая многолетние запреты и страх, трогали губы друг друга своими губами. Почему сейчас нельзя так же? Эйму было бы легче…
Эрнст сидел на стуле, вцепившись в свои колени ладонями, и вспоминал, вспоминал, вспоминал. Только самое хорошее. Как он впервые сказал Эйму «люблю». А тот посмотрел на него чуть искоса своими большими глазами цвета крепко заваренного чая. Эйм всегда носил плащи из тяжёлой плотной ткани, с высокими воротниками, которые придерживал рукой, и которые закрывали его лицо до самых глаз. Тогда он стоял у окна, точно так же придерживая воротник, и Эрнст запомнил эту картину навсегда. Пыльный рыжий закат. Эйм, маленький и уязвимый, укутавшийся в плащ. Высокий воротник, как забрало на шлеме древнего рыцаря. А над воротником — огромные, немного удивлённые глаза. Сейчас глаза совсем другие. Тусклые, потемневшие. Как камни на дороге.
Перестаньте же вы его мучить. Дайте мне просто обнять его. И ему станет легче…
Эрнст с каждой секундой ненавидел беглого раба Гэйба всё сильнее. Проклятый мальчишка. Щенок, который думал в момент побега только о себе. Интересно, он хотя бы догадывался о том, что является единственным способом Эйма выжить? Нет, вряд ли. Ведь если предположить обратное, то он просто чудовищно циничен и жесток. Гэйб не казался таковым. Он был просто глупым мальчишкой с горячим сердцем и пустой головой.
Что изменилось бы, если бы он знал? Он не бросил бы Эйма?…
Чайные глаза медленно закрылись. Сердце Эрнста сжалось и задрожало. Что с ним? Что с ним?! Почему вы все отворачиваетесь и медленно отходите от него?…
Эрнст вскочил на ноги, рванувшись вперёд. Кто-то из лекарей осторожно прикоснулся к его груди, пытаясь остановить, но любимый раб Хозяина Эйма оттолкнул его со своей дороги и подбежал к барокамере. Мониторы показывали падение тонуса мышц, давления и температуры, угнетение дыхания. Кома.
— Эйм… — проговорил Эрнст, шаря ладонями по стеклу барокамеры. Потом повернулся к лекарям.
— Выведите его из комы! Сделайте хоть что-нибудь!
— Эрнст, мы сделали, что могли. Это очень тяжёлая форма болезни. Если через несколько часов его организм не получит иммунные клетки определённого образца, то…
Эрнст не слушал лекаря. Слова сами вползали к нему в мозг, как ядовитые змеи. Эйм умирает. Через несколько часов… Всего несколько часов. И все их закаты превратятся в пыль.
Эрнст вздохнул, стараясь не проявлять ту бурю чувств, которая бушевала в его душе. Он ведь не просто раб. Он — «чёрно-белый». Он должен вести себя прилично. Хотелось орать и бить всех, кто попадётся под руку. Но в чём виноваты лекари? Никто не виноват. Кроме древнего правительства, развязавшего ту войну. И тех учёных, что изобрели непобедимое биологическое оружие, применение которого повлекло за собой пандемию. Но все эти люди мертвы уже более сотни лет. Не на ком срывать злобу. Только, может быть, на себе. Эрнст вернулся к своему стулу. Постоял, глядя в стену. И со всей силы ударил в неё кулаком. Лекари вздрогнули. Но никто не подошёл к нему. Они понимали.
Постепенно все покинули помещение. Эрнст остался один в полутёмной комнате, наедине с барокамерой и Эймом, в спасение которого не верили уже даже лучшие лекари.
* * *
Гэйб с интересом смотрел в узкое овальное окно флайера. За время полёта прерия сменилась холмистой равниной. Потом стали попадаться какие-то очень странные скалы. Они напоминали каменные коробки с равномерно расположенными прямоугольными дырами. Лианы и полумёртвые деревья стремились поглотить их, но каркасы былой цивилизации упрямо торчали посреди сухих холмов. Постепенно скалы-коробки заполонили собой всё пространство, и Кэр снизил флайер.
Трое пассажиров — беглый раб, опальный лекарь и мутант, выбрались наружу. Под ногами скрипела каменная пыль. Сквозь огромные железобетонные плиты под ногами пробивалась жухлая трава. А вокруг, словно столпившиеся любопытные великаны, проступали из дымки прямоугольники и цилиндры бывших небоскрёбов. Всё каменеет от времени — растения, кости древних животных, цивилизации…
— Это и есть твой Город без заражения? — ехидно обратился к Гэйбу Штэф, поведя головой по сторонам и сунув крупные ладони в карманы своих кожаных брюк. Скрипучий голос мутанта гулко разносился по окрестностям.
Гэйб угрюмо молчал. Не хотелось верить. Если здесь и живёт кто-то, то только дикие звери или мутанты. Это какая-то ошибка, это не тот город!
— Гэйб, судя по электронной карте, полученной сканером моего флайера, который, к твоему сведению, не какая-нибудь колымага, тут на тысячи прыжков кругом больше нет ничего, мало-мальски напоминающего дело рук человеческих! — проговорил Кэр, прикоснувшись к плечу раба, — Единственное, что хоть как-то похоже на город, находится здесь.
Он развёл руками в стороны, как будто предлагая ещё раз взглянуть на призрак когда-то существовавшего мира.
— А под землёй? — Гэйб резко развернулся к лекарю, не желая смириться с крушением мечты. — А вдруг люди перебрались под землю и живут там?
— Тогда их зафиксировали бы био-сканеры, — Кэр старался говорить спокойно и терпеливо. Он тоже был разочарован и не хотел лишний раз произносить вслух то, что доказывает горькую правду. — Тут есть жизнь. Но это не люди. Так, мелочь всякая. Крысы, гиены, какие-то растительные формы…
Гэйб нахмурился и упрямо закусил губу.
Если мыслить логически, то этот город находится не так уж далеко от полиса. Стоит как следует запастись горючим, и сюда можно добраться за несколько дней. Неужели, если даже раб смог сделать это, то отряды разведки не смогли бы? Если бы это был тот самый заветный Город, то его нашли бы так же легко, как Гэйб. Но правда состоит в том, что это — не Город. Никакого Города нет…
Старик был прав. Может быть, когда-то, много лет назад, в возрасте Гэйба, он и сам пытался найти Город. И нашёл. Вот это… Тогда почему продолжает верить?
— Надо поискать! — горячо воскликнул Гэйб, двинувшись куда-то. — Полазать тут по окрестностям, спуститься в канализацию, может быть, люди там и правда живут, но так глубоко, что твой радар не ловит. Или у них стоят защитные поля. А? Ну а вдруг?
— Гэйб, — Кэр быстро догнал молодого раба, придерживая свою безрукавку на груди. — Здесь нет людей. Нужно возвращаться.
— А может, стоит двинуться дальше на запад, а? — не сдавался Гэйб, упрямо топая по мостовой, — Может, мы ошиблись, это не тот Город, а нужный находится гораздо дальше?
— Географию знать надо! — прошипел Штэф, скрестив на груди руки. — Дальше на запад — море. Ты что, забыл, что после Пыльной Войны здоровенная доля материка погрузилась под воду?!
— Не жил я, знаешь ли, в то время, — огрызнулся Гэйб, обозлившись на то, что какой-то мутант лучше осведомлён в истории и географии, чем он. — Кроме того. Вдруг Город находится под водой, в воздушной капсуле? Или построен прямо на воде?
