«Возьми на всякий случай», — он протянул оружие мне.
Похоже, чужаков тут действительно не любят. Но оружие я не взял.
«Справлюсь».
«Ну смотри», — Шерман убрал оружие обратно.
Я двинулся к бару, Тани пошла следом. Я сказал ей, чтобы она осталась с караваном, но Тани лишь покачала головой, встала рядом со мной и заглянула мне в глаза. Я ее понял и не стал спорить. Темнело. Улица была практически пуста. На пороге одного из домов в кресле-качалке дремала старуха. Девушка с выцветшем синем платье, оглядываясь по сторонам, перебежала улицу и исчезла в проходе между домами. Из-за поворота вынырнула стайка ребятишек и помчалась туда, где остановился караван.
Окна бара давно лишились стекол и были забиты досками. Из-за этого его внутренность освещалась тусклой лампочкой, которая свисала на проводе с потолка и развешанными по стенам керосиновыми фонарями. Пол был присыпан опилками, внутри стояло десятка полтора добротно сколоченных столов. За облупившейся стойкой стоял низенький пухлый человек, протирая рваной тряпкой пивную кружку. Трое сидели за картами, так дымя самокрутками, словно подавали кому-то дымовые сигналы. Еще человек десять просто пили и разговаривали. Особенно среди них выделялся сухой старик, который делил стол с наполовину пустой бутылкой виски. Он брал бутылку, наливал стопку и опрокидывал в себя. И повторял эту операцию раз за разом с точностью хорошо отлаженного механизма.
Направляясь в бар, я честно хотел лишь узнать насчет местного «чудика» и по быстрому свалить. Да и лежавшая между игроками кучка банкнот тянула не больше чем баксов на двадцать. Но у меня не было денег, и я решил не упускать шанса ими разжиться. Особенно такого легкого шанса.
«Что бы я ни сказал — молчи», — шепнул я Тани.
Я подошел к картежникам и уселся на свободный стул.
«Ты кто такой?» — крепко сбитый фермер, что сидел напротив меня поднял глаза от карт.
«Человек, который будет играть», — я снял бинокль и положил рядом с деньгами, — «Моя ставка».
Игроки переглянулись. Они знали, что бинокль стоит куда больше двадцати баксов. Потом фермер собрал карты и начал мешать колоду. Карты раздали и игра началась. Я проиграл. Вся троица явно подыгрывала друг другу, рассчитывая поделить приз.
«Может есть еще что поставить?» — тапер слева обнажил в улыбке желтые зубы.
«Есть», — я кивнул на стоящую позади моего стула Тани, — «Она».
«У нас в городе работорговлю не жалуют», — сказал тапер.
«А и не собираюсь тебе ее продавать», — я изобразил самую грязную ухмылку, на которую только был способен, — «Если я проиграю — она ваша до утра».
У всех троих только что слюна на стол не закапала. Фермер начал раздавать карты. Я сидел, с трудом сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Если я ошибусь в расчетах, возникнет очень большая проблема. Я посмотрел на лежащие передо мной рубашкой вверх карты. Если я не ошибся, тут должен быть бубновый король, семерка пик, пиковая дама и валет крестей. Я взял карты и облегченно вздохнул — я был прав. Фокус был прост. В серьезной карточной игре на каждую новую игру вскрывают свежую колоду. Но тут, похоже, было полторы колоды на весь город, поэтому первый раз я не столько играл, сколько запоминал, у какой карты загнут уголок, расплылось по краю масляное пятно, истерлась рубашка. Теперь я знал, какие карты у остальных и какая карта лежит сверху колоды. Выигрыш был неизбежен. Я протянул руку за деньгами, но их накрыла широкая ладонь фермера.
«Хорошо жульничаешь, чужак», — последнее слово он произнес нарочно громко. Теперь на нас смотрели.
«Скажем так. Ты берешь деньги и отдаешь нам девчонку. Всего на пару часиков. Это будет честно».
«Пара часиков?» — продолжал я играть роль «закоренелый негодяй», — «За эти-то деньги? Извините ребята, так дело не пойдет».
Я поднялся из-за стола. Тапер тоже поднялся. Одновременно он выхватил из-под себя стул и взмахнул им, целясь мне в голову.
«Интересный приемчик, надо будет запомнить», — подумал я. В иной ситуации он мог бы даже сработать, но я был готов к такому повороту событий как только фермер перехватил мою руку. Я присел, пропуская стул над головой, и подался вперед. Тапер стоял близко — достаточно близко, чтобы я всадил кулак в его пах. Полюбоваться результатами я не успел — фермер перемахнул через стол и сгреб меня за воротник. Огромный, загрубевший от работы в поле кулак сжался для сокрушительного удара. Я опередил его, со всей силы стукнул ребром ладони вдоль переносицы. Из носа брызнула кровь, из глаз — слезы. Фермер отпустил меня и отступил, пытаясь унять оба потока. Он сделал на два шага назад, запутался в ножках упавшего стула и грохнулся на пол. Сзади раздался крик. Я обернулся. Третий игрок, который все время молчал, решил под шумок утащить главный приз. Он подбежал к Тани сзади и обхватил одной рукой за шею, другой за талию. К несчастью для него, Тани была не из тех, кого вот так просто можно утащить. Она извернулась и вцепилась зубами в держащую ее руку. И, судя по воплям, вцепилась не на шутку. Наконец ему удалось вырваться и, прижав к животу насквозь прокушенную руку, он кинулся вон из бара. Тани тыльной стороной ладони вытерла с подбородка кровь и подошла ко мне. Дело пахло скипидаром — остальные посетители бара стали подниматься со своих мест, в руках появились ножи и пустые бутылки. Бармен протянул руку под стойку. В этот момент дверь бара распахнулась и в бар вошел мужчина. Он был одет в куртку без рукавов на голое тело и черные джинсы. На бедрах при каждом шаге поскрипывали кожаные кобуры, из которых торчали рукояти револьверов. На куртке блестела шестиконечная серебряная звезда. Ножи и бутылки вернулись на место, бармен встал прямо и положил руки на стойку. Шериф подошел к свернувшемуся на полу калачиком таперу, ткнул и его носком сапога и, получив в ответ глухой стон, удовлетворенно кивнул. С фермером устанавливать наличие признаков жизни не понадобилось — он основательно приложился об пол затылком и теперь лежал на спине, пуская носом розовые пузыри.
«Властью, данной мне жителями этого города вы арестованы. За избиение трех добропорядочных граждан, нарушение общественного спокойствия и», — шериф взглянул на разбросанные по полу карты, — «жульничество». В толпе пробежал гул одобрения.
«Положите руки на затылок и выходите из здания».
«Послушайте, шериф…» — я шагнул вперед. Шериф стоял, скрестив на груди, и не успел бы ни закрыться от удара в лицо, ни дотянуться до револьверов. За последнее время я посетил уже достаточно тюрем.
«Я сказал — руки на затылок», — рука шерифа вдруг оказалась наставлена прямо мне в лицо. И в руке был револьвер. Я поглядел в открывшийся передо мной темный тоннель ствола, света в конце не заметил и решил не искушать судьбу.
«Делай, как он сказал», — сказал я Тани и первым подал пример.
Мы вышли из бара. Я и Тани шли рядом, шериф и пистолеты шли позади.
«Налево», — мы шагнули в узенькую улочку.
«Еще раз налево», — теперь мы оказались в небольшом тупичке — деревянный забор спереди, стены по бокам и шериф в единственном проходе.
«Опустите руки», — револьвер в мгновение ока переместился из руки в кобуру.
В отличие от меня Тани не стала разбираться, в чем тут дело и, словно кошка, прыгнула на шерифа с явным намерением выцарапать ему глаза. Тот просто шагнул в сторону и Тани плюхнулась в пыль.
«Помочь?» — шериф наклонился и протянул ей руку. Сама любезность.
Тани ответила коротко и конкретно. Честное слово, этим словам ее не учил. Наверное, от караванщиков нахваталась.
«Вот и вся любовь. Мы с Шерманом старые друзья, он перед уходом попросил присмотреть, чтобы вы не влипли в неприятности», — убийственный взгляд в мою сторону. «И что же получается? Не успел я дойти до бара, как оттуда вылетает Дик Скалли, вопя, словно его гиена за яйца ухватила», — следующий взгляд предназначался Тани, которая сердито отряхивала пыль с комбинезона.
«А в баре…Ну, да ладно, перелезайте через этот забор и идите по дороге до заправочной станции. Там будет канализационный люк. Лезьте вниз, там найдете Кардана».
«А что вы скажете жителям?» — сам не понимаю, чего вдруг перешел на «вы» шериф был ненамного старше меня.
Шериф только рукой махнул.
«Минут через десять пальну пару раз в воздух, потом скажу, что вы сбежали. Людям это, конечно, не понравиться… Ну так и пошли они к черту».
«Винсент», — я подошел к нему и протянул руку, — «Спасибо».
«Шарп», — рукопожатие шерифа было не из нежных, — «Не за что».
Тани стояла, склонив набок голову, прикидывая какие-то свои за и против. Потом подошла к Шарпу и, копируя мое движение, неуклюже протянула руку.
«Тани».
«Леди», — Шарп картинно тряхнул головой. Хорошо еще не додумался ей руку поцеловать.
«Ну все, прощайте, время пошло», — шериф повернулся и исчез в темноте улицы.
