Почему этот доктор непременно желает знать, помню я свое имя или нет?..
Я больше и больше терялся и глядел то на ладонь с визитной карточкой, то на лицо доктора Вакабаяси.
К моему удивлению, доктор по-прежнему смотрел на меня свысока немигающим взглядом. Плотно сжав губы и, видимо, ожидая ответа, он изучал меня с крайним сосредоточением. И это напряжение ясно показывало, какую важность он придает моему ответу. Я понимал все ясней: в ответе на вопрос, помню ли я свое имя и прошлое, кроется нечто важное для доктора Вакабаяси. Вместе с тем росло и мое напряжение.
Некоторое время мы неотрывно глядели друг на друга, но, догадавшись, что ответа не будет, доктор Вакабаяси разочарованно прикрыл глаза. Однако, когда его веки снова распахнулись, мускул под левым глазом задрожал еще сильнее и губы растянулись в улыбке. Наверное, он расценил мое удивление по-своему.
Несколько раз кивнув, доктор Вакабаяси зашевелил губами:
— Само собой. Возможно, это прозвучит нелепо, но так и должно быть. Вероятно, вам покажется странным, что, будучи прежде строгим приверженцем принципов судебной медицины, я начал работу в области психиатрии… Однако меня вынудили некоторые серьезные обстоятельства…
Казалось, доктор Вакабаяси вот-вот закашляется, но на этот раз обошлось. Прикрывшись платком, он проморгался и, тяжело дыша, продолжил:
— Да… Не знаю, как сказать иначе… До недавнего времени кафедру психиатрии возглавлял известный профессор Кэйси Масаки.
— Кэйси Масаки?..
— Так точно… Великий Кэйси Масаки, ученый не только национального, но и мирового уровня, автор новой «Психиатрической теории», которая вскоре произведет переворот в сфере психиатрии, где до недавнего времени царил застой… Конечно, я должен сразу уточнить: речь не идет о лженаучных явлениях вроде спиритизма или ясновидения, которые еще вчера изучались совершенно серьезно. При этом можно уверенно утверждать: перед нами эпохальная теория, которая базируется на строго научных принципах. Собственно, ради сбора доказательной базы доктор Масаки и организовал при факультете единственную в своем роде лечебницу. Излишне уточнять, что вам выпала честь оказаться в числе пациентов, которых лечат в полном соответствии с этой новой теорией…
— Я… болен психически?.. Меня лечат?..
— Так точно… Конечно, ваши подозрения уместны. Нельзя не отметить явную несообразность, ведь вместо лечащего врача, доктора Масаки, справиться о вас пришел я, специалист по судебной медицине, однако… С большим сожалением я должен сообщить, что примерно месяц назад доктор Масаки скоропостижно скончался, успев все же передать дела и полномочия мне. Более того, по причине отсутствия на кафедре подходящего ассистента преемник покойного так и не определен. Поэтому приказом ректора я был назначен временным совместителем… Перед кончиной доктор Масаки поручил мне с особым тщанием заботиться об одном из пациентов — о вас! Иными словами, на карту поставлена честь нашей кафедры психиатрии. Нет! Честь всего медицинского факультета, даже всего университета Кюсю! Важно лишь одно — чтобы к вам вернулась память!
Доктор Вакабаяси закончил свою речь. Я захлопал ресницами, и все вокруг словно озарилось ослепительной вспышкой. Где-то будто бы промелькнул отблеск моего имени, и показалось, что вот-вот оно придет мне на ум, но вдруг…
Вдруг я испытал такое чувство собственной ничтожности, что не смог посмотреть на доктора и склонил голову еще сильнее.
Значит, это кафедра психиатрии Императорского университета Кюсю? А я всего лишь психически больной человек где-то… Где? В седьмой палате?
С самого утра, как только я проснулся, мой разум находился в каком-то ненормальном состоянии. Наверное, из-за того, что я был нездоров… Нет, я и сейчас… Точно! Я самый обычный психический больной.
Ах… Жалкий я, сумасшедший!..
Я осознал это благодаря уж очень обходительным выражениям доктора Вакабаяси и застыдился. Сердце бешено застучало — я едва мог дышать. Меня охватили стыд, страх, печаль и другие, непонятные, чувства. Лицо мое, включая шею и мочки ушей, обдало жаром, в глазах защипало, и мне страшно захотелось спрятаться в постель, но я лишь уныло уткнул лицо в ладони и принялся отчаянно тереть глаза.
Смотря на меня сверху вниз, доктор Вакабаяси дважды звучно сглотнул слюну. Потом сложил ладони как перед высокопоставленным лицом и еще более нежным тоном, словно поглаживая кошку, начал утешать:
— Разумеется. Весьма и разумеется. Любой, обнаружив себя в больничной палате, испытал бы схожее потрясение и оказался близок к отчаянию… Впрочем, не стоит волноваться. Ведь, должен заметить, вы находитесь тут совершенно по иной причине, нежели другие пациенты…
— Я… отличаюсь от других?
— Так точно. Вы — ценнейший исследовательский материал для эпохального психиатрического эксперимента под названием «Свободное лечение сумасшедших», который проводится на кафедре психиатрии уже упомянутым доктором Масаки…
— Я… я… исследовательский материал… для свободного лечения сумасшедших?..
Доктор Вакабаяси чуть наклонился вперед и старательно закивал, будто бы отдавая дань уважения самим словам «свободное лечение сумасшедших».
— Так точно, так точно. Все именно так. Полагаю, вскоре вы окончательно поймете, насколько эпохальны и характер доктора Масаки, автора «Свободного лечения сумасшедших», и созданная им теория… Более того, благодаря четкой работе мозга вы уже показали на удивление хорошие результаты и прославили наш университет на весь мир. Однако из-за серьезного нервного потрясения, вызванного экспериментом, вы полностью утратили память. Но я вижу, что сейчас вы находитесь на пути к уверенному выздоровлению. Поэтому вы не только… скажем так, главный образец в этом удивительном эксперименте по свободному лечению, вы в то же время хранитель чести нашего университета — университета Кюсю!
— Но… но почему я… главный… в этом страшном эксперименте?.. — невольно пробормотал я, переместившись на край кровати… Мне сделалось страшно от вихря загадочных новостей, что вились вокруг.
Поглядывая свысока, Доктор Вакабаяси закивал еще хладнокровнее:
— Ваши подозрения вполне естественны. Но… к сожалению, пока — прежде чем рано или поздно к вам не вернется память — я не вправе давать пояснения.
— Нужно вспомнить, кто я?.. Но как? — с нарастающим беспокойством спросил я.
Тон доктора Вакабаяси заставил меня ощутить в полной мере ничтожество сумасшедших.
Однако доктор оставался бесстрастным. Будто желая остановить меня, он спокойно поднял руку.
— Ну, ну… не торопитесь, не торопитесь. Понимаете ли, дело в том… Честно говоря, своему помещению в «Клинику свободного лечения» вы обязаны чрезвычайно серьезным, запутанным и крайне таинственным обстоятельствам, суть которых я не смогу изложить кратко. Более того, боюсь, если я попытаюсь собрать их воедино, вся эта конструкция окажется абсолютной ложью… И в конце концов, кто же в это поверит, если уж вы, так сказать, непосредственный участник этих таинственных и загадочных событий, ничего не можете вспомнить… Вот сколь невероятные вещи таит ваша память! Однако… ради вашего спокойствия я все же могу кое-что пояснить. Итак, относительно «Свободного лечения сумасшедших». В феврале этого года, как только доктор Масаки получил назначение в нашем университете, начались работы над проектом лечебницы. К июлю они завершились, а затем начался сам эксперимент, который длился всего четыре месяца… Ровно месяц назад, 20 октября — в день кончины доктора Масаки — лечебница была закрыта.
Не стану скрывать, все эксперименты, которые проводил доктор Масаки на протяжении этих четырех месяцев, были направлены на восстановление вашей памяти. Более того, он спрогнозировал, когда именно вы начнете приходить в себя и окажетесь в вашем нынешнем состоянии.
— Покойный доктор Масаки… предсказал мое нынешнее состояние?..
— Так точно, так точно. Поскольку вы, величайшее сокровище университета, находитесь у нас под крылом, несомненно, вы придете в себя. Доктор Масаки был твердо убежден, что вы продемонстрируете последствия опытов и послужите таким образом доказательством главных принципов его великой теории! По его же словам, когда память вернется, вы неизбежно вспомните во всех подробностях и те беспримерные, душераздирающие преступления, в которых были замешаны. Сейчас, конечно, я и сам твердо в этом уверен.
