По большому счету, достаточно и вышеизложенных фактов, но ради справки мы поясним собственную теорию.
Чаще прочих сюжетов, что видит эмбрион в материнской утробе, ему должны являться кошмары.
Причина этого кроется вот в чем: у человека, прошедшего долгий путь эволюционного развития, отсутствуют рога, как у быка, клыки, как у тигра, крылья, как у птицы, защитная окраска, как у рыбы, яд, как у насекомого, раковина, как у моллюска, и прочие приспособления для защиты или нападения. Человеческое тело слабее, чем тела других животных. Безвредный, неядовитый, лишенный каких-либо физических преимуществ, он ступает на арену ожесточенной борьбы за существование и, пройдя все ужасающие природные катаклизмы, достигает высочайшей стадии эволюционного развития.
Но только представьте, сколько ни с чем не сравнимых мучений и гнета пережил человек в процессе естественного отбора. Воспоминания о прошлом предков за несколько сотен миллионов лет и составляют сновидение эмбриона. Ощущает их эмбрион в истинной продолжительности, и мучения его не идут ни в какое сравнение с короткими и преходящими страданиями взрослого человека.
Едва успев прикрепиться к материнской утробе, малюсенькая клетка, принявшая форму микроорганизма — предка всего живого, сразу же засыпает. Ей снится, как на протяжении сотен миллиардов лет она плавает с себе подобными в теплой воде. Одни из этих бессчетных клеток отбрасывают радуги, преломляя своими прозрачными телами яркий небесный свет. Другие рассеивают золотое или серебряное свечение. Клеткам привольно и радостно: они плавают где хотят, крутятся, подрагивают. Так, легко и беззаботно, они растут, делятся и умирают.
Но вдруг в жидкости — в их среде обитания — происходит некоторое изменение, и клетка ощущает неописуемые, адские муки. Большая часть «подружек» умирает прямо на ее глазах. Клетка хочет сбежать, но боль сковывает и не дает ей пошевелиться. И едва клетке начинает казаться, что страдания вот-вот закончатся, как ее охватывает бушующее пламя адского солнца или же ледяной свет луны. Ветра сдувают ее в бескрайнюю пропасть, а дождь обрекает на адские муки. И пока невообразимо жестокий мир забавляется с клеткой, она неустанно твердит: «Ах, как я хочу стать сильнее, чтобы сносить и холод, и жару!»
Так, в страшной, незнакомой агонии нового мира, клетка начинает делиться и принимает форму рыбы — дальнего предка человека. У нее появляются кожа и чешуя, которые защищают от холода и жары; хвост и плавники, которые помогают передвигаться в воде; нервы, рот и глаза, которые позволяют получать больше информации.
И вот, гордо рассекая морские просторы, наша рыбка думает: «Я само совершенство! Нет никого сильнее меня!» Но вдруг, простирая огромные щупальца, из-за которых не видно неба, к ней приближается гигантский осьминог! «Ай! Помогите!» — рыбка прячется в лесу водорослей и, затаив дыхание, спасается. Но только ей удается успокоиться и поднять голову, как прямо перед ее глазами вырастает огромный морской скорпион — больше осьминога в несколько раз — и загоняет несчастную в западню. «Ах!» — рыбка пытается развернуться и сбежать, но ее преследует гигантский, как туча, трилобит, а рядом уже выпустил ядовитое жало морской анемон. Однако рыбке удается ускользнуть: гонимая страхом смерти, она забивается под камень.
«Ах, как страшно! Как ужасно! Не жизнь, а постоянный стресс! Друзья, которые развивались вместе со мной, уже обзавелись от страха панцирем или научились жить в камнях, высовывая оттуда одни конечности. Но не по мне эта трудная и опасная жизнь в воде. Хочу на сушу! Хочу прыгать и скакать! Хочу вести легкую, привольную жизнь!» Молясь так день и ночь, рыбка превращается в трехглазую ящерицу [37] и медленно выбирается на материк.
«Как хорошо! Слава богу!» — глядит по сторонам и принимается шнырять ящерица. Но не тут-то было. Суша дрожит от беспрестанных землетрясений, бушуют цунами, извергаются вулканы. Море вскипает, и ей уже не вернуться назад. Задыхаясь и мучаясь, ящерица переминается на раскаленном песке. Как же ей плохо, как страшно. Но едва эти муки успевают отступить, как ящерицу накрывает лапой огромный, будто гора, игуанодон. Она успевает сбежать, и вот ее уже сдувает порыв воздуха, поднятый крыльями птеранодона, а затем чуть не ловит огромный клюв археоптерикса…
«Как тяжело! Просто невыносимо! Так нельзя! Те, кто эволюционировали вместе со мной, уже обзавелись шипами и панцирями, научились менять цвет в тон ландшафту и в любой момент готовы прыснуть ядом. Но разве могу я уподобляться этим плебеям и трусам?! Я же самое правильное, самое спокойное и свободное существо на свете! Ну почему я терплю эти адские муки?»
Так причитает ящерица, прячась среди камней. И вот глаз на темени затягивается — она превращается в обезьяну, способную прыгать с дерева на дерево.
«Ура! Наконец-то страдания в прошлом! Теперь я самая сильная, самая свободная, самая развитая!» — говорит она, прикрывая лапой глаза от солнца.
Но вдруг из-за ее спины выползает огромная змея, готовая проглотить жертву. Ошеломленная обезьяна убегает, но прямо над ее головой пролетает хищный орлан.
«Еле ноги унесла!» — выдыхает она, спрятавшись среди веток. Но тут ее тело начинают терзать клещи, пиявки и другие паразиты. Ни во сне, ни наяву ей нельзя терять бдительности. Гром и молнии сменяются снегопадом, сыплется град, поднимается страшная буря. Не разбирая дороги, она бежит как безумная среди поваленных деревьев и вырванных с корнем кустов.
«А-а-а! Как мучительно! Просто невыносимо! За что мне все это?! Умоляю, сделай меня великой! Дай мне тело, которому не страшны катастрофы!» — просит она, спрятав голову в дупло и поджав хвост. Сердце ее отчаянно бьется, и обезьяна превращается в человека.
«О чудо! Спасибо!» — думает человек.
Но с чего он решил, что настала вольная жизнь? Сон еще не закончился, настало время для человеческого кошмара.
Люди — не один десяток поколений предков эмбриона — накопили огромное количество грехов в процессе борьбы за существование. Наследники животной психологии, они постоянно истязали (прямо или косвенно) других и шли на преступления из корыстных целей.
Пребывая в материнской утробе, эмбрион переживает все эти мучительные и тревожные воспоминания как свои собственные. Он видит всякое. Как убивают господина с целью овладеть замком. Как верного слугу заставляют вспороть себе брюхо и смотрят на это под чарку саке. Как подсыпают яд супруге или наследнику, чтобы все права достались внуку. Как морят голодом больного мужа, пока жена забавляется с его врагом. Как душат новорожденного… Невыносимое зрелище.
О, как приятно оклеветать невестку, чтобы та удавилась! Как хорошо сбросить ненавистного пасынка или падчерицу в колодец! Как забавно издеваться над невинными девицами! Как радостно, когда глава семьи кончает с собой из-за несчастной любви! Как мило пытать красивых юношей и девушек! Как сладко бросать деньги на ветер! Как глубока однополая любовь! Как вкусна человеческая плоть!
Отравления, измены, убийства, издевательства над слабым… Сколько жутких и бессмысленных сцен проносится в сознании эмбриона. Детские смерти, сокрытие преступлений, гробовые тайны, окровавленные лица, обезглавленные тела, волосы в колодце, кинжалы на чердаке, кости в болоте… Видя все это в своем сне, эмбрион содрогается от удивления и ужаса в материнской утробе.
Наконец эмбрион успокаивается и видит последний сон — сон о своих родителях. Вскоре у матери начинаются схватки, и его выталкивает наружу. В легкие впервые попадает воздух, и сновидение эмбриона перемещается на дно подсознания. Младенца охватывает совершенно иная реальность, жестокая и динамичная. Он удивляется, содрогается и начинает громко кричать. Теперь, окутанный родительской любовью, он будет видеть мирные человеческие сны. Так эмбрион превращается в младенца и начинает писать новую главу романа под названием «Сновидение эмбриона».
