— Ваша честь, не расслабляйтесь! Дальше последуют еще более непонятные и ужасающие вещи… Хе-хе… Итак, если мы внимательно изучим этот документ, то обнаружим две странности. Первую ты и сам заметил: преступника рассчитывали найти благодаря показаниям Итиро Курэ, которые он должен сделать, исцелившись от амнезии. Все другие методы были отброшены. А вторая странность… Ты же обратил внимание на дату рождения Итиро Курэ?.. Вот такие две странности. Понял?
В газетной вырезке, приложенной к расследованию Вакабаяси, было написано, что Тисэко сбежала из дома в 1905 году и училась в женском пансионе для швей с высокопарным названием и в это время не была беременна. Происходило это в Фукуоке, в районе Сото-Мидзутяя. Однако если так, Итиро Курэ должен был появиться на свет не раньше второй половины 1906-го года или в 1907-м. Вырезка, приложенная сюда на всякий случай, позволяет сделать данный вывод. Возможно, автор думал, что эти сведения окажутся небесполезными, ведь Итиро Курэ был незаконным ребенком. Или журналист, писавший про «загадочное убийство вдовушки-красавицы Тисэко Курэ», решил, что за трагедией скрывается старая любовная драма… Кстати! В этой заметке Тисэко упоминается под псевдонимом Мигива Нидзино, то есть «радужный берег», что явно связано с именем Курэ Котэя, звавшегося «радужный край», так что наверняка эта вырезка тут неспроста. Однако для меня в этой статье таится еще более тонкий намек… Ведь время рождения Итиро Курэ, конец 1907 года, совпадает со временем первого выпуска университета медицинской школы Фукуоки, предтечи университета Кюсю, то есть с нашим профессиональным рождением. Ты понял?
Я по-прежнему молчал.
— В глазах человека постороннего это лишь случайное совпадение, однако все не так просто. Был среди тогдашних студентов один странный парень. Он, собственно, и является виновником происшествия в Ногате, о чем говорит расследование, пускай и косвенно. Это, так сказать, психология самопризнания. Как в старинной поговорке: напрямую не скажет, а сам нет-нет да и обмолвится. В общем, о месте и времени рождения Итиро Курэ, кроме матери, знали еще двое — В. и М.
Мои плечи вдруг затряслись. Доктор Масаки некоторое время молчал, и я чувствовал, будто стою на краю обрыва… Наконец, спустя некоторое время, он продолжил:
— Узнав об этом, я воскликнул: «Черт!» Я никак не мог найти себе оправдания. Да и В. — авторитет в тех областях судебной медицины, что занимаются определением родства по крови…
Доктор Масаки подошел к южному окну, замер, затем уныло опустил голову и сглотнул слюну.
Дрожащей рукой я потянулся ко лбу, а другой схватился за колено, пытаясь унять кипящие эмоции.
Доктор Масаки тяжело вздохнули резко повернулся ко мне, словно он боялся увидеть то, что находилось за окном… Понурившись, он молча прошествовал мимо стола и мимо меня, будто пытаясь успокоиться. У северного окна он развернулся под прямым углом и принялся перемещаться туда-сюда. Отражение его задумчивой фигуры мелькало бликом на краешке стола всякий раз, когда он проходил мимо ярких окон…
Доктор Масаки снова тщательно откашлялся и продолжил:
— Более двадцати лет тому назад на базе префектуральной больницы в Фукуоке был создан медицинский колледж, для которого выстроили здание в сосновой роще, и в числе первых студентов этого колледжа были В. и М. В. занимался судебной медициной, М. — психиатрией. Оба они интересовались областями малоизученными и боролись за первенство. Быть может, по причине наследственного легочного заболевания В. обладал крайне въедливым, трудолюбивым и невротическим характером, к тому же он был одним из самых привлекательных студентов. М. же, напротив, ростом и лицом не вышел, витал в облаках и усидчивостью не отличался, поскольку схватывал все на лету, то есть обладал противоположными качествами. И все же они скрестили мечи в битве за научное первенство.
Однако, как я уже упоминал, объекты их стремлений были различны: В. хотел заниматься судебной медициной, М. — психиатрией. Но в изучении тогда мало кому еще известной психиатрической науки их интересы совпали. Или же противоположности их характеров сработали магнетическим образом… Но, так или иначе, в те годы у них был один научный руководитель, профессор Сайто. В те времена он был авторитетом.
Интерес В. и М. к изучению слабо связанных с медициной вещей вроде предрассудков и внушений уже достиг точки кипения. Возможно, из-за влияния профессора Сайто и его познаний в восточной философии оба молодых человека попали под воздействие знаменитой и страшной легенды, которая бытовала в окрестностях Фукуоки, что было естественно.
До сей поры непримиримые враги, заинтересовавшись легендой, В. и М. заключили перемирие. Они обменялись мнениями и выработали общий подход к исследованиям. В. избрал сравнительно скромную тему «Происхождение предрассудков и традиций. Душевные ненормальности». М. же — крайне абсурдную: «Понятие воздаяния в буддизме с точки зрения исследований В.», или «Научные исследования метемпсихоза в религиях Индии и Египта».
Но, как бы то ни было, работы В. и М. обращались к одному и тому же вопросу, хоть и рассматривали его с разных сторон, и были связаны с упомянутой легендой. Только представь, с какой энергией молодые люди взялись за дело, не сознавая истинной сути этого предания… В. и М. были готовы отринуть нормы морали и свергнуть богов и будд ради того, чтобы закончить работу. Конечно, среди «волосатых иноземцев» немало первооткрывателей, которые шли на крайности ради своих исследований. Придушив совесть и не обращая внимания на гнев общественности, они решительно продолжали негуманные исследования во имя науки и человечества. Точно так же В. и М. были готовы провести эксперимент, невзирая на какие бы то ни было жертвы.
Объединившись и приступив к изучению легенды с пылом куда большим, чем уходивший на соперничество, они обнаружили, что старшая дочь семьи Курэ по имени Я. уже находится на выданье. Но по деревне гуляли слухи о родовом безумии Курэ, и потому желающих вступить с ней в брак не было. И лишь после многочисленных усилий семейства удалось сосватать некоего тридцатилетнего бродягу Г. из Фукуоки, открывшего красильную лавку в Суноко-мати. Тогда легенды о семье Курэ, утихшие было на какое-то время, ожили с новой силой, что оказалось чрезвычайно кстати для научного исследования.
В. и М. отдались изучению слухов и легенд. В., известный своими познаниями в исследовании исторических мест, пошел к настоятелю храма Нёгэцу-дзи и, притворившись ценителем древностей, тайком снял копию с истории основания храма. А М., заручившись доверием того же настоятеля, открутил голову статуи бодхисаттвы Мироку и обнаружил внутри нечто интересное. Свиток, который, по легенде, был сожжен Курэ Котэем в храме Нёгэцу-дзи, до недавнего времени пребывал в целости и сохранности, однако… Их кто-то опередил! Документ, пролежавший в статуе вплоть до сего дня, был украден!
Такое открытие привело исследователей, желавших лишь описать историю рода Курэ и связанные с нею легенды, в крайнее замешательство. Однако продлилось оно недолго. Молодые люди сразу же преисполнились храбрости и пустились на поиски свитка. Они обобщили собранную информацию и пришли к удивительному выводу, что воровкой является младшая сестра Я. — симпатичная школьница по имени Т. Это запутывало историю еще больше.
Я не проронил ни слова.
— Простите меня, ваша честь, за откровенность, но иначе никак… Ха-ха-ха. Тут согласию между В. и М. настал конец. Теперь свиток находился у живого человека, а не внутри храмовой статуи, и выкрасть его было непросто. Поэтому молодые люди приостановили поиски. «Что ж поделать, как-нибудь в другой раз», — заключили они с невозмутимостью, которая никак не сочеталась с первоначальным энтузиазмом. Но на самом-то деле ни один из них не собирался сдаваться. Каждый твердо и пылко решил во что бы то ни стало довести эксперимент до конца! К тому же ни один из них не мог отрицать красоты Т. Но, в отличие от чувства У Циньсю, верность В. и М. эксперименту сохранилась по сей день, понимаешь?
