Впервые Рик Дан всерьез задумался о смерти, когда умерла его ручная обезьянка Нати с планеты Таурин. Он купил ее десять лет назад на блошином рынке возле космопорта, и с тех пор они не расставались.
Обезьяна поражала своей разумностью. Понимала и исполняла все просьбы хозяина, чувствовала его настроение. Когда он грустил — пыталась его развеселить, когда веселился — радовалась и дурачилась с ним вместе, а когда на него наваливалась тоска и совершенно ничего не хотелось — она садилась на плечо, прижималась, обнимала маленькими ручками и тяжело вздыхала, совсем как человек.
Несмотря на слова ветеринара, Рик все равно винил себя в ее смерти: он не сразу понял, что нужно делать, когда обезьяна стала себя плохо чувствовать, и отвез ее в ветлечебницу только на второй день. Доктор уверял, что днем раньше, днем позже — погоды бы это не сделало. Нати подхватила неизвестный инопланетный вирус, наверняка завезенный на планету чужими, последнее время яро ее посещающими. На изучение этого вируса и на поиск лекарства потребовалось много времени — обезьяну бы всё равно не спасли. Слава богу, что вирус оказался безвредным для человеческого организма, а то неизвестно, сколько бы людей могло погибнуть.
После этого случая Рик сильнее возненавидел чужих и задумался о смерти.
Дан видел смерть много раз. Жил он в неспокойном районе — через улицу находилось несколько дешевых гостиниц для межпланетных эмигрантов, поэтому постоянно случались перестрелки. Он видел, как умирают люди, видел, как умирают чужие, но никогда не испытывал ничего подобного тому, что испытал после смерти Нати.
Смерть до этого случая для него была чем-то таким, что случается с другими и никогда не случится с ним. В первый раз она шагнула так близко и заставила его задуматься.
Когда мы впервые серьезно задумываемся о смерти? На похоронах любимых бабушек или дедушек, где собирается вся родня. У Рика же родственников не было. Жил он совсем один в огромном, рассчитанном на большую семью, доме. Дом был настолько огромным, что на верхних этажах в некоторых комнатах скопился слой пыли толщиной в палец. На горничную у Рика денег не хватало, а самому убирать — руки не доходили. Жил он в одной маленькой комнате на первом этаже, которая когда-то давно служила ему детской.
После смерти родителей Рика воспитывали чиновники из социальных служб, поэтому настоящего детства он оказался лишен. Может быть, именно из-за этого теперь в свои 24 года он спал на небольшой кроватке с бельем, расписанным яркими смешными картинками с играющими медвежатами.
Рик стал бояться смерти. Он думал о ней, когда просыпался, думал о ней, когда чистил зубы, когда сидел перед монитором компьютера на работе. И чем больше он думал, тем страшнее ему становилось. Он понимал, что не вечен, что рано или поздно жизнь закончится. И это очень ему не нравилось. Потратив большую уйму денег, можно было продлить свою жизнь, заменив органы на более надежные, которые прослужат лет на 30–40 дольше. Но у Рика таких денег не было, да и что эти органы, если можно заразиться каким-нибудь непонятным вирусом и умереть в течение нескольких дней или получить пулю в лоб? Ни одни органы не спасут от заразы и пистолета. А уж если располосует лазером или сожжет сгустком плазмы из бластера — тогда точно.
Рик перестал ходить в бар на углу его улицы и сразу после работы закрывался дома. Мысль о смерти держала его в страхе.
В тот вечер Рик сидел дома, пил пиво и просматривал новостные сайты через стереоэкран. Его внимание привлек небольшой заголовок: «Очередь за бессмертием». _____ Он открыл содержание статьи в новом окошке и углубился в чтение.
На планете Сион совсем недавно при раскопках в Изильгийском каньоне был обнаружен большой камень из тихиона. Всем со школы этот материал известен как самый прочный и самый бесполезный. Материал, который невозможно ничем обработать. Казалось бы, находка как находка, что в ней странного? Но сенсацию вызвала надпись, вырезанная на камне. На камне, который нельзя отколоть, нельзя поцарапать!
Надпись, сделанная на древнем языке Сиона, гласила:
«Лишь избранного я наделю бессмертием».
Еще некоторое время ученые бились над этой загадкой, пытаясь понять, как же вырезана надпись и что она на самом деле значит. Исследовали камень, облучали его, но потом бросили это дело и выставили находку в галерее Сиона. И теперь к нему ежедневно выстраивалась длинная очередь тех, кто хотел стать бессмертным. Но все уходили ни с чем. Ажиотаж, по мнению Рика, мог продлиться еще пару месяцев, а потом все бы бросили эту затею. Надпись на тихионе станет очередным чудом, на которое можно поглядеть, прилетев на Сион.
Рик глотнул пива, закрыл статью и стал читать про новшества в построении гравифлаеров. Он давно хотел купить флаер, но его зарплаты не хватало, чтобы откладывать на подобную покупку. На более высокооплачиваемую работу Дан устроиться никак не мог — не подворачивались вакансии. Можно было сдавать кому-нибудь комнаты в доме, но Рику этого не хотелось — он любил тишину и спокойствие. А о флаере после смерти Нати думал как о чем-то недостижимом. Зачем тебе флаер, если ты боишься умереть? Вот если бы Рик стал бессмертным, он купил бы себе флаер и совсем бы не боялся на нем летать. Он совсем ничего не боялся бы.
И чем больше он читал про флаеры, тем больше понимал, что камень с Сихиона не выходит у него из головы. А вдруг все это правда? Вдруг избранный не кто-то другой, а именно он? Может быть, он станет бессмертным, когда подойдет к камню?!
Рик допил пиво, встал и стал прохаживаться по комнате.
Через час Дан пришел к выводу, что ему просто необходимо слетать на Сион. Надо попробовать, не упустить свой шанс. А если нет — то он просто здорово проведет время, посмотрит на чудеса этой планеты.
Он даже стал собирать вещи, потом вспомнил, что сначала надо заказать билет, сел к стереоэкрану, зашел на сайт космопорта и сильно расстроился. Цена на билет до Сиона оказалась ужасно велика. Даже больше, чем просто велика: она была равна его полугодовой зарплате.
Рик раскис и пошел на кухню за еще одной бутылкой пива.
На Сион хотелось, но таких денег у него не было.
«Занять? Не у кого — такую сумму все равно никто не даст, да и как потом отдавать? Надо же, раньше никогда не интересовался билетами на другие планеты и не знал, сколько они стоят, а теперь вот вдруг приспичило. Дороже всего, наверное, на Землю стоит».
