— Так может быть самое время ими обзавестись?
Мысль была новая. И весьма привлекательная.
— Пирожную лавку, например, открыть, — начал я перебирать возможности. — Или портняжную мастерскую. В Камисе никто не умеет шить кожаные штаны и куртки, тем более, если кожа будет драконья. А она будет. Это зверьё линяет четырежды в год, по сезонам, и для каждой линьки нужна своя выделка и обработка. Так что портняжество, пожалуй, подоходнее пирожной лавки будет.
— Ты говоришь как простородок! — возмутился Иллардин. — Подобные занятия недостойны дворянина!
Мне стало смешно.
— Зато пироги жрать да натягивать на задницу кожаные портки с фигурной отстрочкой занятия куда как достойные.
— Я не понимаю ваших слов, барон Вардеж.
— А я другое не понимаю, командор Иллардин. Почему честный труд для дворянина считается занятием позорным, зато проституция — самым что ни на есть подходящим?
— Что? — вскинулся графский потомок. — Какая проституция?
— Обыкновенная. Ногораздвигательня для женщин и задницеподставлятельная для мужчин. Хотя возможны и варианты, — для клиентов с фантазией поизщрённей.
— Я не понимаю, — холодно повторил Иллардин, высокомерно вздёрнул подбородок.
— Это лишь на улицах промышляют простокровки, — пояснил я. — Зато все многочисленные бордели во всех городах и весях Тарина укомплектованы по большей чести девушками и юношами именно благородной, а не плебейской крови. Причём, если простолюдинов для публичных домов нередко воруют, то благородные дамы и кавалеры нанимаются на этот промысел добровольно, потому что всё равно ничего другого, кроме как в постели кувыркаться, они не умеют.
— У вас столь обширные и глубокие познания бордельной жизни, — ядовито сказал Иллардин.
— Да, ничего, — охотно согласился я. — Если вам вдруг выпадет скучный вечер, могу подсказать пяток адресов, где его можно сделать очень весёлым за весьма умеренную цену.
Милг не ответил. Пылкое желание Иллардина дискутировать о том, какие занятия пристойны для дворянина, а какие — нет, угасло безвозвратно.
Я встал со скамейки. Как бы то ни было, а надо как-то определять себя. Если Альд… Если государь всё ещё не забыл меня, если моя жизнь хоть сколько-нибудь нужна ему и интересна, то надо позаботиться о том, чтобы она была достойна его взора… Внимания моего брата Альда. Я люблю его всей душой, он — единственная моя семья, и ничего с этим не поделать. Однако я предал его. С этим тоже ничего не поделать. Альд вернул мне клятвы. Все связи между нами исчезли.
Только вот Альд спрашивал обо мне. Неужели он готов простить? Но не просто так, разумеется. Я должен доказать свою полезность делу, которым сейчас живёт Альд. Поскольку же он стал государем Тарина, то и главной для него будет задача вернуть нашей империи право именоваться Великой не только с географической стороны.
Осталось определить свою роль в этой задаче.
Похоже, я оказался в одинаковом положении с Орденом. Только крылатики поняли это значительно раньше меня.
— Драконы… — сказал я вслух. — Император говорил что-то о питомниках, но больше для того, чтобы нам мозги запудрить, нежели для дела.
Драйгиан сглотнул.
— Инфант эту затею не забудет, — ответил он. — А значит, ему нужен будет кто-то, пригодный стать мастером и готовить учеников. О тебе же говорили как о хорошем драконьем лекаре.
— Лекарь я действительно неплохой, но у государя есть и получше. Это не то, что способно заинтересовать его настолько, чтобы терпеть меня как посредника на ваших переговорах.
— Мы не просим переговоров, а предлагаем присягу! — возмутился командор.
— В качестве ручателя вашей верности и полезности я государю интересен ещё меньше.
Милг смачно выругался, помянув мёртвые земли своей бывшей родины. Я посмотрел на него с интересом.
— Ваши заокеанские земли действительно так мертвы?
— Да.
— Но ведь прошло столько лет! Неужели никто за это время не захотел их возродить?
Драйгиан посмотрел на меня как на умалишённого.
— Никс, эти земли мертвы. Комета сожгла их навечно. Там отравлено всё — и почва, и вода, и даже воздух!
— И всё же надо проверить их пригодность к возрождению. За столько лет отрава давно могла выветриться. — Сам не знаю почему, но идея всесторонне изучить мёртвые земли захватила, мне захотелось составить подробные карты их поверхностей, пещер и полезных ископаемых.
— Каким же образом, если не секрет, ты намерен исследовать мёртвые земли? — ехидно поинтересовался Милг.
— При помощи драконов. Их кровь — наилучшее противоядие, одежда из их шкур защитит как от жары, так и от холода, а сами драконы достаточно сообразительны, чтобы подстраховать хозяина так, чтобы тот не погиб от собственной глупости. В этом плане они гораздо надёжнее лошадей или собак.
Милг только вздохнул и заговорил медленно и мягко, как с маленьким ребёнком:
— Те несчастные, которые вынуждены были пережидать бурю в заливах и бухтах мёртвых земель, после по нескольку месяцев не могли спокойно спать из-за кошмаров.
— Сколько в этих кошмарах было от буйного воображения упомянутых тобой несчастных, а сколько — от влияния мёртвых земель?
— Никс… Зачем тебе мёртвые земли?
Я хмыкнул.
— Они принадлежат драйгианам. Большинство драйгианов объединено в Крылатый Орден, который является вассалом Тарина. Следовательно, их земли являются частью империи. Это Тарин Заокеанский, и было бы бесхозяйственно позволить этим огромным угодьями пустовать и дальше. Их давно уже следует возродить и заселить.
Орденец опустил глаза.
— Это невозможно, Никс. Никому. Ни драйгианам, ни человекам, ни даже Морскому Народу. Мёртвые земли Тарина Заокеанского потеряны навсегда.
— Только не для драконьеров, — заверил я. — Мы уже столько невозможного сделали возможным… Начиная с того же приручения и выездки драконов.
Милг только головой покачал.
— Да ты ведь тоже дракон! — сообразил я. — Орден может участвовать в разведке новых земель вместе с драконьерами.
Драйгиан чуть слышно застонал. Он наконец-таки осознал, что о разведке и возрождении мёртвых земель Тарина Заокеанского я говорил всерьёз.
— Никс, ты сошёл с ума. Господь-вседержитель, да такое не пришло бы в голову даже пьяному гоблину! Никс, послушай меня, Никс… Да прекрати ты ржать, идиот! Это же не анекдоты…
А мне вдруг стало не только смешно, но и легко на сердце. Всё было как в далёком детстве. Раньше такое часто случалось — старший брат повздорит с Альдом, просит меня их помирить, и я начинаю придумывать для нас троих приключение поувлекательнее, такое, чтобы Альд забыл мимолётную обиду, а его белёсые глаза засияли от азарта, превращаясь в прекрасный мерцающий жемчуг. Брат ругает меня за безрассудство, но понимает, что никуда не денется, заавантюрится с нами как миленький, причём успешно.
