не дойдёт, не дождутся они его, и это больше всего печалит его. Я ему отдам всё, что у меня есть и помогу идти, пока сил хватит, а потом останусь в пустыне один и без сожаления умру…, вот такая моя будет простая смерть.
– Ты считаешь, что Творец для этого тебе подарил жизнь? Для спасения жизни другого человека? Его жизнь более важна, чем твоя? Как ты это определил, кто решает, что это так, ты или Творец? Отдав свою жизнь, может ты спасаешь жизнь того, кому суждено погибнуть, это его судьба…, не твоя. Ты же вчера прервал жизнь этого несчастного, а кто тебе дал право решать? По какому критерию ты оцениваешь план Творца, кому жить, а кому умереть? Ведь это не просто жизнь одного человека, ведь это не просто так – Жизнь! А, что такое Жизнь? Это сущность самого Создателя – того, кто создал Творца – он жизнь ему дал! И вот на основе сущности Создателя – Жизни, Творец творит – вот что такое Время! а не просто так… – взял и умер, как тебе хочется или нравится.
– Не знаю, но в этой смерти есть хоть какой-то смысл, а в моей жизни – нет, это всё равно, что получить в подарок огромную золотую цепь, и не бросишь, и носить невозможно, только сидишь рядом, да охраняешь. – Юноша задумался и какое-то время молчал, а потом тихо для себя прошептал: «… и жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг – такая пустая и глупая шутка…», – вдруг, очень жёстко, даже зло, сказал, глядя в пол, – я не верю Творцу, нет у него никакого плана. Если я последний свой кусок хлеба отдам нищему, а сам потом умру с голоду, то нет никому на свете до этого дела…, никому! Ты это называешь: разумным, духовным или ещё какими-нибудь словами, любыми, просто потому, что это слова? Пустые слова, кричащие лишь о своей значимости, важности, как же, они же просветлённые! Легенды они потому и легенды, что это просто выдумки, наши мечты. Не было никогда никакого Советника, а если бы и был, то он, наверняка, был совсем другим, даже, скорее всего, трижды семь-семь злодеем, а потом ему уже приписали высшую мудрость и добродетель… – так все народы проще держать в повиновении, за вывеской некоего народа освободителя.
– Ты очень озлоблен на свою жизнь и потому так жесток, я, даже, понимаю тебя, в какой-то степени. Всё это так, ничего с этим не поделаешь, только с годами человек либо принимает всё таким каким есть, либо погибает…, в этом ты прав, и потому я продолжу твой пример: придёт человек и отнимет твой последний кусок хлеба у нищего, потому тот всё равно умрёт от голода…, на этом построен «порядок» в этом мире.
– Я согласен с тобой в том, что Князь обязан, если он Князь, как ты говоришь, от Творца, прежде всего, казнить, на глазах у всего народа, прилюдно, предавшую народ дружину – Княжескую дружину. Это его воля, только его, данная ему по праву народом, а иначе…, правды не будет, никогда, по-другому она не завоёвывается. Но этого же никогда не было и никогда не произойдёт, ты сам это понимаешь, тогда, как можно верить Творцу?! Вот потому я считаю, что всё совсем не так, и уж лучше отдать свою жизнь тому, кто в ней нуждается больше, чем просто так прослоняться в поисках утраченных смыслов…, без цели, опираясь только на, пусть интересные, но пустые легенды и проповеди. Помнишь, как мудрец говорил: если я не знаю ничего об Аиде, так я и говорю, что не знаю, а не придумываю о нём небылицы, помнишь? Вон, смотри, весь мир наводнён этими самыми советниками, любыми, какими хочешь.
– Мудрец знал об Аиде, потому так сказал. Знал, что после смерти судим будет – достойными! Нет, не Творцом, а теми, с кем он готов продолжить диалог и после смерти – в Аиде исследовать себя и других, в этом была его цель и, тогда возникает вопрос – не цель разве в этом самого Творца, если он вложил в уста эти слова мудрецу?!
– Может ты и прав…, как всегда. У тебя долгая жизнь за плечами, а что я знаю о жизни или смерти в свои годы, ничего ведь не знаю.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– Я должен благодарен быть тебе… за всё!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
***
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
– За то что вечно жду конца и смерти – а для чего?
В чём смысл жизни той что мне дана Тобой?
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Мужчина лет тридцати, нагой, смуглый от солнечного загара, со свёрнутым выцветшим фиолетовым плащом, переброшенным через плечо, стоял в круге посередине куполообразного зала Храма под висящим над его головой на цепи колоколом. Вокруг него снизу от пола начал образовываться световой голубоватый вихрь, поднимающийся вверх. Он своим светом скрыл от глаз всё вокруг мужчины, и тогда прозвучал громкий внятный голос: «Девять-три-восемь». Световой вихрь начал опускаться, вокруг проступали очертания стен большого, но уже бесформенного каменного зала, перед ним стоял в ожидании такой же высокий в белых одеждах Смотритель, как и в Храме.
– Следуй за мной, – с лёгким поклоном головы сказал Смотритель и пошёл впереди мужчины. Они прошли через весь зал и стали спускаться по очень широкой каменной лестнице. Спустившись, они оказались в огромном каменном зале, повсюду посередине рядами стояли колонны, подпирающие на высоте метров тридцати или выше каменный потолок. Конца зала было не видно, его заслоняли уходящие вдаль колонны. Но больше всего поразило мужчину то, он понял, что это была пещера, вырезанная прямо внутри скалы. Было холодно и довольно светло, но откуда шёл свет было не понятно.
Из-за колонны к ним навстречу вышел среднего роста мужчина, выглядел он лет на сорок или чуть старше, но, пожалуй, его возраст как-то было не определить. В такой же одежде от шеи до пола, как и у Смотрителей, но значительно проще, из обычной грубой ткани сероватого оттенка. Он подошёл к ним, Смотритель отступил в сторону, опустил глаза в пол: «Восьмой», – сказал он коротко и застыл. Тот остановился метрах в пяти от них, у него были правильные черты довольно красивого лица, почти без морщин, глаза глубокие, умные и они немного, совсем чуть-чуть, как будто светились изнутри. В его лице и вообще во всем его облике ощущалась какая-то внутренняя грусть и усталость, а может даже печаль.
– Меня зовут Георгий.
Георгий, какое-то время размышляя, молча
