Он говорил все громче, и я посмотрела мимо него в коридор, боясь, что он ее разбудит.
— Посмотри на себя, — сказал он, привлекая мое внимание. — Ты и Робби. Ты — это реальность, на которую они могут показать пальцем и сказать: «я научил ее всему. Я поддерживал ее, пока она не смогла все делать сама. Я сделал что-то настоящее».
Расстроенный, он уронил руки на стол и уставился в пустоту.
— У меня был шанс стать частью твоей жизни, и я отдал это Монти.
Все еще глядя в окно, я отодвинула свою тарелку.
— Мне жаль.
Таката взглянул на меня исподлобья.
— Твой отец всегда говорил, что я эгоистичная скотина. Он был прав.
Я положила ложку на восьмерку. Не по часовой стрелке, не против. Просто так.
— Ты отдал себя, — сказала я мягко. — Только посторонним, боясь, что, если откроешься людям, которых любишь, они могут отвергнуть тебя. — Я прислушалась к тишине. — Хотя еще не поздно, — сказала я. — Тебе только за пятьдесят. Еще сто лет впереди.
— Я не могу, — сказал он, его взгляд просил понимания. — Алиса, наконец, решила заняться научными исследованиями, и я не попрошу ее бросить все это и попытаться создать семью. — Вздох шевельнул его худые плечи. — Будет слишком тяжело.
Я посмотрела на него, он держал кружку с кофе в руках, но не пил его.
— Трудно, если она скажет нет, или трудно, если она скажет да?
Его губы приоткрылись. Казалось, он хотел сказать что-то, но боялся. Пожав плечами, он сделал глоток и посмотрел в окно. Я подумала о нашей жизни с Айви и Дженксом. Дженкс взбесится, что я забыла его у Трента.
— Все стоящее достается нелегко, — прошептала я.
Таката глубоко, медленно вздохнул.
— Я думал, я тут буду философствовать как старый-мудрый-старикан, а не ты.
Он печально улыбнулся, когда я посмотрела на него. Я не могла разбираться в этом прямо сейчас. Возможно, позже, когда я пойму, что все это значит. Отодвинув стул, я встала.
— Спасибо за обед. Мне надо домой забрать вещи. Ты будешь здесь, когда я вернусь?
Глаза Такаты широко раскрылись.
— Что ты делаешь?
Я поставила тарелку в раковину и стряхнула крошки с салфетки, прежде чем убрать ее.
— Мне нужно приготовить чары, и я не хочу оставлять маму одну, так что, пока она не проснется, я собираюсь работать здесь. Я должна съездить в церковь за всем необходимым. Ты подождешь, пока я вернусь? — Можешь сделать это для меня, подумала я горько.
— Мм, — он запнулся, взгляд был пустой, я застала его врасплох, — я собирался остаться, пока она не проснется, так что тебе не обязательно возвращаться. Но, возможно, я могу помочь тебе. Я не умею готовить чары, но я могу порезать травы.
— Не!. — Это было немного резко, и увидев, как он расстроился, я мягко добавила. — Я лучше буду делать чары одна, если ты не против. Мне жаль, Таката.
Я не смотрела на него, боясь, что он догадается, почему я хочу готовить чары одна. Черт побери, я не знала, как торговаться с демоном, но я знала, как сделать проклятие. Хотя Таката, видимо, был раздражен не этим.
— Ты могла бы называть меня настоящим именем? — спросил он, удивив меня. — Это, конечно, глупо, но слышать, как ты зовешь меня Таката — просто невыносимо.
Я остановилась у двери.
— А как тебя зовут?
— Дональд.
Я почти забыла свои проблемы.
— Дональд? — Переспросила я, и он покраснел.
Он стоял и неловко теребил футболку.
— Рэйчел, ты же не собираешься сделать какую-нибудь глупость?
Я перестала рассматривать свои ботинки, когда вспомнила, что мои остались у Трента.
— С твоей точки зрения, очень может быть. — Ал мучил мою маму из-за меня. На ее теле не было меток, но раны были там, в ее голове, и она приняла их ради меня.
— Подожди.
Он положил руку мне на плечо, но когда я на него уставилась, убрал ее.
— Я не твой отец, — сказал он, глядя на укусы на моей шее. — Я и не пытаюсь им быть. Но я наблюдал за тобой всю твою жизнь, и порой ты делала очень глупые вещи.
Снова появилось чувство, что меня предали. Я ему ничего не была должна, я его никогда не видела. И это было чертовски трудно, взрослеть и быть сильной не только для себя, но и ради мамы.
— Ты меня вообще не знаешь, — сказала я, начиная злиться.
Его брови нахмурились, он провел по ним рукой.
— Я знаю, что ты сделаешь все для своих друзей и любимых, игнорируя тот факт, что ты тоже уязвима. Не надо, — попросил он. — Не взваливай все на себя.
Я разозлилась, но попыталась взять себя в руки.
— Я этого не планировала, — сказала я резко. — У меня есть возможности и есть друзья. — Рука поднялась, и я указала вглубь дома. — Мою мать пытали почти тринадцать часов, и все из-за меня. Я этого так не оставлю! — Мой голос становился громче, но я не обращала внимания. — Она мучилась, потому что этот мерзавец прикинулся моим отцом. Она мучилась, зная, что если она выпустит его из этого круга, он придет за мной. Я могу остановить его, и я это сделаю!
— Говори тише, — сказал Таката, и я замолчала. Стиснув зубы, я смотрела ему в лицо.
— Моя мать не должна прожить жизнь, прячась на освященной земле из-за моих поступков, — сказала я тише, продолжая смотреть на него. — Если я ничего не сделаю, в следующий раз он может покалечить ее. Или начать вымещать злость на незнакомцах. Может, даже на тебе! Не то что бы меня это волновало.
Я пошла в коридор. Его тяжелые шаги были слышны позади меня.
— Черт побери, Рэйчел, — сказал он. — С чего ты взяла, что можешь убить его, когда все их демоническое общество не может?
Я сгребла ключи возле входа, где их и оставила, подумав, что ОВ, вероятно уже разыскивают автомобиль Трента.
— Я уверена, что они могут, — пробормотала я. — Им просто не хватает духу сделать это. И я никогда не говорила, что собираюсь убивать его.
Нет, я только я только возьму его имя. Боже, помоги мне.
— Рэйчел.
Он взял меня за руку, и я остановилась, глядя вверх и пытаясь понять выражение его лица.
— Есть причина, почему никто не охотится на демонов.
Я разглядывала его лицо, узнавая в нем себя.
— Уйди с дороги.
Его рука сжалась сильнее. Схватив его руку, я сделала подсечку и бросила его вниз, сопротивляясь желанию врезать ему в живот, или, может, даже немного ниже.
— Ох, — сказал он. Его глаза были широко открыты, поскольку он смотрел в потолок, одна рука на груди. Он пытался восстановить дыхание и понять, как он оказался на полу.
Я взглянула на него.
— Ты в порядке?
— Да, — сказал он, ощупывая бока.
Он лежал у меня на пути, и я ждала, когда он подвинется.
