— А Фелтон?
— Фелтон такой же игрок для меня, как я для тебя. Мне вообще было скучно с ним играть.
— Сегодня он играл лучше меня. Он знал абсолютно все, что у меня на уме. Если он объявлял козырную масть, его карты были всегда лучше моих. А когда мне шла хорошая карта, он всегда объявлял мизер.
— Наверное, он за это время научился, — сказал Тони с идиотским выражением лица.
— Значит, он очень способный.
Глаза друзей встретились. Потом Тони вслух выразил то, о чем оба подумали одновременно.
— Конечно, много есть хитростей, — пробормотал он. — Но что может сделать человек, сидящий на пляже под солнцем, да еще в одних плавках.
— Вот и я о том же думаю, — сказал Билл.
Остаток дня Тони провел как на иголках. Спокойно поговорить удалось только после ужина. Призвав на помощь все самообладание, он удержался от намеков на людях, промучившись долгих полтора часа.
— Наверное, карты крапленые, — предположил он.
— Нет.
— Ты уверен?
— Я подобрал несколько штук после нашего разговора. Они у меня даже в кармане. Я их проверил под лупой — они нормальные.
— Может быть, Фелтон умеет передергивать.
— Я этого не замечал, — уверенно заявил бывший игрок. — Правда, я это делаю бессознательно, но я всегда слежу за руками, партнера.
— Как же он это все-таки делает?
Голубые глаза Билла затуманились.
— А может, он проштудировал какую-нибудь хорошую книгу о покере?
— Билл, я с тобой серьезно разговариваю!
— Ну хорошо, серьезно так серьезно, — сказал Билл. — Честное слово, старик, я даже не представляю, как он это делает. Но я все-таки узнаю!
Теперь для Тони наступила очередь смеяться.
— Ну как, хорошенькие я тебе каникулы устроил? Вот ты и постарался забыть о картах на время.
Билл усмехнулся.
— Когда я узнаю что-то новое, я не жалуюсь.
— Особенно, когда ты хочешь узнать, как можно мошенничать, не передергивая, и карты не меченные, и на тебе только плавки.
— Совершенно верно, — кивнул в ответ Билл.
Эту ночь Тони плохо спал. Он ворочался с боку на бок, полный самых нелепых предположений, пытаясь найти разгадку. К рассвету он не продвинулся к решению ни на шаг. В отчаянии он опять обратился к другу.
— Билл, сегодня я хочу сам понаблюдать, как ты будешь играть.
— Зачем?
— Может быть, я что-то замечу…
Пармли решительно покачал головой.
— Тони, старик, ты все испортишь! Фелтон играет со мной, как с дурачком. Для меня это необычная роль, и она меня устраивает. Как только он поймет, что я что-то подозреваю, он тут же спрячется. Нет, Тони, ты поможешь мне только в том случае, если оставишь меня с Фелтоном в покое.
— Послушай, — настаивал Тони, — раз ты не разрешаешь мне посмотреть, может быть, ты позволишь мне сказать пару слов Хантли Торнтону?
— На какой предмет?
— Пусть Хантли посмотрит. Он все равно болтается по пляжу.
Билл ответил с деланным спокойствием:
— Когда мне потребуется защитник, я дам тебе знать. Но пока я буду сражаться один. И если ты скажешь кому-нибудь хоть слово, я тебе шею сверну!
Эта угроза заставила Клэгхорна молчать все утро, но во время обеда он все-таки подсел к Биллу и потихоньку спросил, как дела.
— Грандиозно!
— Ты выиграл?
— Проиграл еще шестьсот.
— Это и есть грандиозно? — изумленно спросил Тони.
— Во всяком случае, я очень доволен!
Несмотря на страдальческий вид Тони, Билл отказался отвечать на дальнейшие вопросы, оставив друга в состоянии, близком к помешательству. Десятки раз Тони становился свидетелем мастерства Билла в разоблачении карточных трюков. И все-таки воспоминания о его многочисленных триумфах действовали меньше, чем осознание того, что в данном случае Билл столкнулся с чрезвычайной ситуацией!
Во второй половине дня Тони играл так небрежно, что первый раз выиграл в нескольких партиях. Если бы он задумался и проанализировал свою игру, он мог бы прийти к полезному открытию, что больше всего везет, когда об игре не думаешь. Но сейчас голова Тони была занята более серьезными проблемами. Оказавшись в выигрыше, он через час оставил игру и с безразличием слонялся по пляжу, пытаясь подойти к Биллу. Однако еще за пять метров он был встречен таким свирепым взглядом, что поспешно ретировался.
В конце послеобеденной игры он нарочно прошел мимо Билла и прошипел: «Ну и как?»
Бывший игрок загадочно улыбнулся.
— Ну? — повторил Тони.
— Отлично, — сказал Билл.
Тони уже собирался продолжить свои расспросы, как вдруг заметил Хантли Торнтона, как всегда, безукоризненно одетого, который тайком от всех пытался привлечь его внимание с другого конца пляжа.
— Клэгхорн, — начал Торнтон, — вы ничего не имеете против, если я задам вам несколько вопросов?
— Ничего не имею.
— Даже если это весьма деликатные вопросы, касающиеся вашего друга?
— Конечно. А в чем дело?
Торнтон не стал ходить вокруг да около.
— Клэгхорн, я хочу кое-что выяснить относительно мистера Уильяма Брауна. Кто он такой? Кем он работает? Что вы знаете о нем?
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что он карточный шулер, — безаппеляционно сказал Торнтон.
Тони поперхнулся.
— Ч-что вы сказали? — невнятно пролепетал он.
— Он карточный шулер, — бесстрастно повторил Торнтон. — Как он это делает, какими методами пользуется — я не знаю. Но факт остается фактом. Я не претендую на роль знатока в картах. Наоборот, я разбираюсь в них хуже новичка. Поэтому я не представляю себе, как это можно, не имея на себе ничего, кроме плавок, мошенничать…
Знакомые доводы отозвались эхом в ушах Тони.
— Как это можно? — переспросил он. — По-моему, это никак нельзя.
— Раньше я бы тоже так сказал. Но после того что он сделал с бедным Доном Фелтоном…
— Что же он сделал? — снова перебил Тони. — Ведь он сам проиграл ему вчера пятьсот долларов.
— Да.
— А сегодня утром он проиграл шестьсот.
— Совершенно верно.
— А после обеда он, наверное, проиграл все семьсот.
— К сожалению, это не так, Клэгхорн, — холодно сказал Торнтон. — Днем он предложил Дону поднять ставки и ободрал его как липку.
