— Это да, — довольно улыбнулся Роговцев. — Это очень интересные исследования намечаются!
Андрей промолчал. Его опять почему-то немного знобило. Дверь в лабораторию приоткрылась, и вошёл кабешник Семён Семёнович.
— Извините, товарищи, — сказал он, — что отвлекаю. Но тут такое дело… Надо мне Андрея у вас похитить.
— Ну, здрасьте! — возмутился Сашка. — У нас тут самая работа начинается! Семён Семёнович виновато развёл руками.
— Да это тоже как бы по вашей теме. С орбиты спускали больного… астронавта. Ну, позвали меня поприсутствовать. Так, значит, поместили его в бокс под аппаратуру, а врач на него смотрит дикими глазами. Ну и я, пока везли, посмотрел… В общем, надо, Андрей, разобраться. * * *
Эндрю Джонсон очнулся от тяжести. Невесомости больше не было. Он лежал на чём-то мягком, но упругом, под какими-то блестящими конусами и думал, что после десяти месяцев в космосе, наверное, похож сейчас на медузу, размазанную на берегу моря.
— Как себя чувствуете? — поинтересовались откуда-то сбоку.
Эндрю с внезапной лёгкостью повернул в ту сторону голову и увидел улыбающегося человека в белом комбинезоне.
— Вы врач? Где я нахожусь? — спросил он и тут же вспомнил события двух последних суток, которые провёл в ускользающем сознании.
— Да, — сказал человек. — Я вам снял мышечные и костные последствия длительной невесомости, кстати, кроме всего прочего. Так что можете смело двигаться. А находитесь вы в клинике купола имени Островского, на Марсе. Джонсон смело подвигал рукой и сел.
— Удивительно, — произнес он. — Что я всё-таки совершил высадку на Марс, но совершенно этому не удивляюсь.
— Есть вещи и удивительней, — посерьёзнел улыбчивый доктор. — Например, когда у двух людей не только одинаковая внешность, но полностью совпадают отпечатки пальцев, генетические карты и даже альфа-ритмы головного мозга…
Герметичная дверь бокса отъехала вбок, и вошли ещё два человека. Эндрю взглянул на первого, но тут же забыл о нём, потому что рассмотрел второго. «Привет!» – знакомым голосом сказал крепкий русоволосый парень с серыми глазами. И Эндрю Джонсон понял, что смотрит на самого себя. В голове у него зашумело, и в сознании с дикой скоростью начал вращаться калейдоскоп с картинками.
…Он осознал себя маленьким Андрюшей Ивановым, которому мама рассказывает, что его назвали в честь деда, погибшего в две тысячи десятом при спасении четвёртой венерианской экспедиции. Увидел чистые, светлые и зелёные города Советского Союза. Услышал вопли друзей, с которыми в детстве гонял до ночи в футбол, а ночью сбегал из дома купаться на речку. Вспомнил, как много раз летал в школьные кругосветные экскурсии и три раза на Луну. Подумал о своей работе, которую выбрал за то, что она ему нравится, и у него получается делать её здорово, чёрт возьми! Представил лицо весёлой девушки, глаза которой иногда становятся грустными, когда она говорит с ним по связи. Ведь Марс всё-таки так далеко от Земли, а ей ещё целый год учиться на гипнолингвиста… Это была его жизнь, которую он помнил в мельчайших подробностях!
…Андрей Иванов видел себя Эндрю Джонсоном, у которого в самом укромном уголке памяти двухлетнего человека хранится шёпот бабки: «Тебя назвали в честь деда, Андрея. Он погиб в две тысячи десятом, в боевом вылете, когда миротворцы ровняли с землёй Москву. Помни это, но не говори, пожалуйста, никому!..» Он помнил всю жизнь глушившую страх выпивкой мать. Их вместе с бабкой вывезла от миротворческой смерти по поддельным документам в Австралию какая-то христианская миссия после того, как Россию разделили на протектораты Америка, Евроальянс, Китай и Япония. Мать всё время боялась разоблачения из-за хакера с дурацким чувством юмора, который за гигантские деньги превратил её во всех электронных досье из Ивановой в миссис Джонсон. Но фамилию почему-то упрямо не меняла. Переезжала сотню раз, пока окончательно не осела в маленьком городке реднеков на юго-западе ненавистной страны. Помнил школу в бедном квартале, драки с цветными и поножовщину, три года контракта в армии, которые выдержал «на зубах», что дало ему возможность поступить в лётный колледж. Помнил, как украдкой находил в сети отрывки нелегальных книг, из которых узнал историю предательства, разрушившего в восемьдесят пятом году прошлого века страну под названием Советский Союз, страну, которая могла быть его Родиной… Это была его жизнь?!
Оба очнулись одновременно. Альфа-ритмы наконец-то вышли из резонанса общего сознания, который принес одному два дня в карантине, а второго едва не убил. Но обогатил при этом каждого памятью другого мира.
У Андрея в глазах всё ещё стояли картины параллельной Земли: «гуманитарные» тактические ядерные взрывы, странным образом легко превращающиеся в холёные лица на телеэкранах, золотые слитки и бронированные хранилища, забитыми кубометрами денежных пачек зеленоватого, трупного цвета.
— Как вы можете так жить? — спросил он, тяжело глядя на Эндрю.
Эндрю не мог забыть лица людей. Обычных людей, которые не носили вечных фальшивых улыбок, а смеялись и хмурились, когда им было весело или грустно. Людей чужой для него Земли, которые никогда никого не боялись и в любую минуту готовы были помочь друг другу просто так, просто потому, что считали это правильным.
— Неужели и мы могли жить по-другому? — с тоской сказал он по-русски. * * *
В зале совета повисло молчание. Если поначалу некоторые недоверчиво улыбались, то теперь все сидели с напряженными, серьёзными лицами.
— Там нет Советского Союза, — после долгой речи повторил Андрей. — Там нет даже России. А на месте Ленинграда могильник ядерных отходов…
— Всякая революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, — помолчав, сказал комбезник Семён Семёнович. — Мы сумели. Они – нет. Но помочь им мы должны. Хотя бы попытаться. Вопрос «идти ли нам в тот мир?» не стоит. Вопрос в том, как нам туда добраться? Он оглядел всех собравшихся и снова заговорил:
— Я уже объяснил ситуацию Земле. Они, конечно, постараются прислать и людей, и технику побыстрее. Но, к сожалению, как мы все понимаем, первые специалисты начнут прибывать не ранее, чем через две недели. Поэтому Комитет безопасности с одобрения Совета пока даёт нам полную свободу действий. Начлаб Роговцев задумчиво побарабанил пальцами по столу.
— Знаешь, Семёныч, мы тут вчера как раз посчитали немного и пришли к выводу, что вход в параллельное пространство может быть пробит не только случайным совпадением двух объектов одной массы в одних координатах, но в разных Вселенных… Да ещё и при пробое подпространства с нашей стороны. Эта вероятность, действительно, исчезающе мала. Но такая парадоксальная вещь… Да вот пусть Саша сам скажет, его идея.
