– Да, но от тебя я его не слышал…
– Сальваторе.
Было так, как сказал Йонне: Шэн устроился в кресле у одной стены Кристального зала, Брэтали – у противоположной. Комната была не маленькая – непривычно видеть собеседника на таком расстоянии, не имея возможности подойти ближе.
В том, как Шэн сидел, как разговаривал, угадывался намёк на усталость. Но больным он не выглядел.
Одет он был в белую футболку и серые брюки. Голову какое-то время не брил, отросшие тёмные волосы делали его похожим на кого-то… на кого-то, виденного давно и мельком. Брэтали не стал на этом сосредотачиваться.
Лицо мастера было открыто. Слёзы больше не текли из его глаз.
Глядя на Шэна, Сальваторе вспомнил разговор, который слышал по дороге в городок психологов. В самом конце этой дороги, пока ехал в автобусе от вокзала Пойолис до Эстхелминга. Речь шла об убийстве и о чуде, о технократах, и почему-то о младшем Джесере.
– Знаете, мастер, – нарушил тишину Брэтали, – я думал, мы с вами о многом поговорим. А теперь вот и не знаю, о чём говорить.
– Почему?
– Потому что по-настоящему меня интересовало только одно: всё ли с вами в порядке.
– Спасибо.
– Это мне нужно вас благодарить.
Сальваторе поднялся. Угадав его намерения, Шэн сделал отрицательный жест:
– Не надо, Брэтали…
– Ничего. Забыли, кто я? Мы сильные.
Когда примерно треть расстояния между ним и Шэном осталась позади, Брэтали почувствовал головную боль и тяжесть во всём теле. Сделалось душно, сердце забилось быстрее обычного. И с каждым мгновением становилось всё хуже. Но Сальваторе подошёл к мастеру с тем же спокойным выражением лица, с каким сделал первый шаг. Шэн встал ему навстречу. Брэтали протянул руку.
Для маби рукопожатие значит больше, чем для людей. «Формальных» прикосновений они не любят, и стараются их избегать. Но уж если маби подаёт руку – он делает это искренне.
Брэтали ничем не выдал, как нелегко далось ему рукопожатие. Но это было не притворство. И не желание ободрить. Они оба знали правду.
Йонне предложил Сальваторе пожить у психологов, но тот, поблагодарив, отказался. Перед тем как попрощаться, Силвер сказал ему:
– Один человек очень хочет с тобой повидаться.
– Кажется, я догадываюсь – кто.
– Да, она.
– Я рассчитывал встретить её у вас. Гай Юлий говорил, многие Ангелы часто тут бывают.
– Бывают. Только Ингрид сейчас с ними не работает.
– Опять нашла себе какое-нибудь новое дело? Узнаю старую добрую Подкову…
– Подожди, я напишу тебе её адрес. Они купили жильё в Эстхелминге. Здесь недалеко, Кэллигед, восемнадцатый дом, квартира одиннадцать.
– Они?..
– Ну да. Она с мужем.
– Не верится, что Подкова решила превратиться в примерную жену. С её-то взбалмошным характером.
– Зайди к ней. Она часто спрашивает, не объявлялся ли ты. И не простит, если ты её не навестишь.
– Зайду. Йонне…
– Да?
– Ты когда-нибудь слышал о том, что Лориус Нэриум был связан с появлением маби?
– Слышал, – если Силвер и удивился вопросу, то виду не подал.
– Это правда? Он действительно прожил полтораста лет как компьютерная копия сознания? А потом помогал Мабиусу?
– Мовинградские психологи никогда не подтверждали этих слухов. Разве что он находился не там, где живёт большинство из них… По-моему, Брэтали, теперь всё это может быть только вопросом веры.
– Лучше в такие вещи не верить, – не то в шутку, не то всерьёз сказал Сальваторе. – Чего доброго, начнёшь чувствовать, что на тебя возложили какую-то миссию… а ты её не выполняешь. Вот уж чего мне совсем не надо!
Ингрид и Ларсена Сальваторе застал возле дома. Они как раз откуда-то возвращались.
– Брэтали! – крикнула Ингрид, едва завидев его. – Как хорошо, что ты снова здесь! – Она радостно улыбалась.
Ларсен, само собой, был куда сдержаннее. Кивнул с кислым видом.
Ингрид стала приглашать гостя подняться к ним домой. Но Брэтали покачал головой:
– Я только на минуту.
– Что так? Пошли…
Сальваторе выключил музыку на теленоуте и снял наушники.
– Нет, правда, я ненадолго. Так чем же ты на этот раз решила заняться?
– Ты уже знаешь? Да, я пока не с Ангелами. Всё свободное время посвящаю книге.
– Вроде бы однажды это уже было. «Надо рассказывать людям правду, чтобы меньше было несправедливости»…
– Тогда я больше болтала, а теперь доведу дело до конца.
– Живётся-то тебе спокойно? С тоталами как?
– Ну, ты оказался прав: у технократов поважнее меня забот немало.
Сальваторе посмотрел на неё долгим, испытующим, внимательным взглядом.
– Ты беременна?
– Откуда ты знаешь? – изумилась Ингрид. – Мы ещё никому не говорили! Месяца нет! Вы что, можете это как-то чувствовать?..
Сальваторе не ответил. Но во второй раз Ингрид увидела на его лице улыбку.
Ларсен, решив, что о нём незаслуженно забыли, счёл нужным вмешаться:
– Да, у нас будет ребёнок. А у тебя с этим как? – «невзначай» обронил он. До сих пор не мог простить Сальваторе, что тот помог ему на Плато.
Но Брэтали не был склонен реагировать на его выпады.
– Да ну тебя, Ларс! – сердито сказала Ингрид. – Брэтали, ты, значит, был у психологов?
– Да. Повидал мастера Шэна.
– А дальше – какие планы у тебя?
– Точно пока не знаю. Думаю, какое-то время мне ещё нужно поразмышлять.
– Скажи хотя бы, останешься в Каране, или вернёшься в Вэлид?
– Пока останусь.
– Слушай… Если будет сын, я хочу назвать его твоим именем. Не станешь возражать?
– Моим именем можно назвать и девочку. Но, по-моему, возражать станет кое-кто другой.
Ингрид пренебрежительно фыркнула, что означало: с той стороны возражения приниматься не будут.
– Ладно, время ещё есть… Ещё встретимся, поговорим и об имени, и о книге. Правда ведь, Брэтали?
– Может, и встретимся.
Прощаться они не стали. Перейдя на другую сторону улицы, Брэтали только махнул рукой, и Ингрид, глядя ему вслед, ответила тем же.
Не успели они с Ларсеном зайти в квартиру, как в дверь начал кто-то названивать. Открыв, они увидели сына Энэ Симоны. Он попытался что-то сказать, но получилось это не сразу. Патроклос задыхался – видно, всё расстояние от городка психологов преодолел бегом.
– Сальваторе… у вас? – наконец смог пробормотать он.
– Ушёл только что.
– Куда?
– Да он разве станет рассказывать!
– В какую сторону?!
– К Бирнлусской площади.
Патроклос сорвался с места, но Ингрид поймала его за локоть:
– Стой, сумасшедший! Простудишься!
На Патроклосе не было тёплой одежды, только майка с чьей-то фотографией и надписью «Ларк». Ингрид кое-как напялила на мальчишку куртку Ларсена.
