Ознакомительная версия.
Зеллаби рассматривал доктора и напряженно думал. В чём не приходилось сомневаться — так это в искреннем беспокойстве Уиллерса.
— Очень любопытная теория, — наконец сказал он.
— Теория подождет, — отмахнулся Уиллерс, — а вот женщины — они сейчас на грани истерии — ждать не могут. К тому же многие из… гм… пострадавших — мои пациентки, — доктор не договорил, покачивая головой.
— И скольких постигла эта участь? — поинтересовался Зеллаби.
— Не могу сказать точно.
— А примерно? Я хочу составить по крайней мере общее представление.
— Чтобы не соврать — где-то от 60 до 70.
— Что?! — Зеллаби присвистнул, чего обычно себе не позволял. В услышанное верилось с трудом.
— Я уже говорил, что проблема дьявольски серьезная.
— Но если точных данных нет, почему вы определили нижний порог в 60 человек?
— Потому что именно столько женщин в Мидвиче способно иметь детей.
Поздно вечером, когда они отправили спать Анджелу, усталую и потрясенную, Уиллерс сказал:
— Нелегко наносить столь болезненный удар, но она все равно скоро узнала бы. Надеюсь, другие женщины обнаружат хотя бы половину хладнокровия вашей супруги.
Зеллаби кивнул.
— Замечательная она у меня, правда? Еще неизвестно, как вы или я вели бы себя на ее месте.
— Сплюньте, — посоветовал Уиллерс. — И подведем итог. Если замужние женщины отнеслись к своему положению в целом спокойно, то у большинства незамужних прогрессирует невроз. Иного пути, кроме как обо всем им рассказать, я не вижу.
— Вы полагаете, это выход? Й можете спрогнозировать их реакцию? Я весь вечер думаю, а не лучше ли оставить все как есть? Тайна — это еще не самое худшее.
— Беда в том, что таинственным является лишь способ деяния, в результате же никакой тайны нет.
Зеллаби уже открыл рот, чтобы ответить; как вдруг взгляд его остановился на фотографии Ферелин.
— Господи боже мой! — вскричал он. — Ферелин тоже?
Уиллерс заколебался и деликатно промолчал.
Зеллаби откинулся в кресле, взъерошил волосы. Минуты две он задумчиво изучал узоры на ковре, затем вскочил на ноги и заговорил:
— Есть три, нет, четыре вероятных предположения. Есть и возражения против них, но к ним я перейду позднее.
— Хорошо, — согласился доктор.
— Итак, начнем: известны случаи, когда способность к продолжению рода удавалось стимулировать.
— Только не среди высших форм, насколько мне известно, — прервал, его Уиллерс.
— Гм… да. Ладно, а как насчет искусственного осеменения?
— Это возможно, — милостиво согласился доктор.
— Но вы так не думаете?
— Нет.
— Я тоже. Тогда, — Зеллаби помрачнел, — остается лишь возможность внедрения. Его логическим продолжением является то, что было названо (мистером Хаксли, если я не ошибаюсь) «ксеногенезис». То есть воспроизводство форм, не похожих на родителей, вернее, в этом случае скорее «носителей».
Доктор Уиллерс нахмурился.
— Надеюсь, это не придет в голову нашим пациенткам?
— Расстаньтесь с надеждой, друг мой. Если они и не поймут этого сразу, то со временем самые образованные из них все равно обо всем догадаются. Мы ведь окончательно отбросили все прочие возможности? Следовательно, как это ни печально, остается лишь вариант внедрения. Во время Утраченного дня жертвам наверняка имплантировали оплодотворенное яйцо.
Вид у Уиллерса был довольно несчастный, но похоже, окончательно его еще не убедили.
— А почему вы не допускаете наличия других вариантов, которые попросту не пришли нам в голову?
Зеллаби нетерпеливо ответил:
— А вы давайте, предложите иной способ оплодотворения, так, чтобы он не вошел в противоречие с основными научными положениями? Нет? Очень хорошо. Тогда вам остается признать, что налицо факты не зачатия, но инкубации! — Уловив в своем голосе нотки не подобающего случаю торжества, Зеллаби смущенно умолк. Доктор вздохнул:
— Ваша взяла, убедили. Но меня, честно говоря, больше беспокоит не столько то, как это случилось, сколько благополучие моих пациенток.
— А вы не торопитесь расходовать нервные клетки. Поберегите их до того момента, когда потребуются все ваши силы. У всех беременных одинаковый срок, так что… — Зеллаби приумолк, что-то прикидывая, — да, в первую неделю июля у вас выдадутся жаркие деньки. Конечно, если ничего не случится раньше, — добавил он..
— Сейчас, — решительно заключил Уиллерс, — наша главная цель — унять беспокойство, а не накалить его до предела. Поэтому мы с вами должны сделать все возможное, чтобы скрыть теорию внедрения на максимально длительный срок. В противном случае вспыхнет паника. Во имя несчастных женщин прошу вас, мистер Зеллаби, на время стать лицемером: если на людях кто-то обратится к вам с теорией, похожей на вашу собственную, призовите на помощью всю свою эрудицию и раскритикуйте его в пух и прах!
— Что ж, я согласен, — произнес Зеллаби после некоторого раздумья, — вещь неприятная, но ничего не поделаешь. Трудно вообразить реакцию женщины, присутствуй она при нашем разговоре. Могу сказать лишь, что будь мне дарована судьбой возможность произвести на свет новую жизнь, эта перспектива уже сама по себе привела бы меня в ужас, а малейшее подозрение, что плод явится непредсказуемой формой жизни, свело бы с ума. Большинство женщин, конечно, более устойчивы в этом смысле, но все же, все же… — он задумался. — Нам с вами необходимо разработать стратегию действий для Анджелы. Прежде всего оговорим такую вещь, как невозможность огласки.
— Это само собой разумеется, — сказал Уиллерс, — Если вдруг пресса об этом пронюхает…
— Упаси бог! Можно себе представить: ежедневные комментарии, дебильные гипотезы; еще, чего доброго, конкурс прогнозов и предсказаний! «Я полагаю, у них будет по семь пальцев, на руках и ногах». Б-р-р!
Все-таки здорово, что Сикрет Сервис удалось сохранить Утраченный день в тайне. Посмотрим, что они смогут сделать теперь.
— Да, нам нужна поддержка. Ох, как нужна!
Мы назвали это «специальной чрезвычайной встречей Большой Важности для каждой женщины в Мидвиче». Подготовка к нему велась интенсивно. В составлении обращения, адресованного всем женщинам Мидвича, принял активное участие сам Гордон Зеллаби. Его стараниями в тексте был привнесен элемент драматического напряжения.
Когда в деревне узнали, что занятия по ГО и тому подобная чепуха не имеют к мероприятию никакого отношения, все удивились: отчего тогда доктор, викарий, сестра-акушерка и оба Зеллаби обзванивали всех подряд и клятвенно заверяли, что не будет никакого сбора пожертвований, а наоборот, даже подадут бесплатный чай?
Ознакомительная версия.
