— Мама, нет! Я их ненавижу! Они мне мешают!
— Наташа, так надо. Сегодня у тебя такой знаменательный день!
— Да что в нём особенного? Подумаешь, в октябрята принимают. Не в партию же.
— Не кричи. Наташа, как ты не поймёшь — с белыми бантиками на голове ты такая красивая. Как цветочек.
— Ага. Как одуванчик. А может, я не хочу быть красивой?
— Глупости. Все девочки хотят быть красивыми.
— А я не хочу.
— Просто ты пока ещё маленькая. Подрастёшь — поймёшь. Не вертись.
— В магазин зайти после школы?
— Да, у нас гречка заканчивается, купи килограмм. И молока пару пакетов.
— Ещё что-нибудь?
— Хватит, а то нести тяжело будет.
— Мам, мне ещё в книжный зайти нужно, а то у меня чернила кончаются. Ты не теряй меня, ладно.
— Чернила заканчиваются? У тебя же почти полный флакон был. Ты их пьёшь, что ли?
— Я этот флакон опрокинула случайно. Там всё вылилось. Немного только на дне осталось.
— А, теперь понятно, в чём у нас красная тряпка вымазана. А я-то ещё гадала, что это за дрянь такая. Чернила вытирала ей, да?
— Ну, чем-то мне же нужно было их вытереть. Не могу ведь я оставить чернильную лужу на столе. Хорошо еще, что на одежду не попало.
— Могла бы меня спросить. Я бы тебе дала ненужную тряпку. Красная же почти новая была.
— Извини, мам. Я не подумала.
— Ладно, не страшно. Всё, беги в школу.
— Пока, мам!
— Стой!
— Что ещё?
— А поцеловать маму?
— Ой! Забыла…
Вот и закончилась моя первая учебная четверть в школе. Помахивая авоськой с продуктами, я неторопливо бреду в сторону дома. На груди у меня, под курткой, приколот новенький октябрятский значок, а в висящем на спине ранце лежит дневник с одними пятёрками. Я теперь октябрёнок и круглая отличница.
Удивляться тут, впрочем, особо нечему. На этом этапе никаких сложностей я и не ждал. Трудно не стать в первом классе отличником человеку с моими знаниями. Единственное, что меня немного беспокоило, так это физкультура. Однако, как выяснилось, мои занятия по физическому саморазвитию в детском саду даром не пропали. Нормы для первоклассников я выполнял легко.
Блин! Про чернила я забыл! Книжный совсем в другой стороне. Вернуться? Не, лениво. Далеко идти. И кушать хочу. Ладно, потом как-нибудь схожу. Немного чернил у меня ведь ещё есть. К тому же, сейчас у меня каникулы. Зачем на каникулах нужны чернила? Если что писать надо, так у меня и шариковые ручки есть для этого. Это только в школе нам отчего-то запрещают писать шариковыми ручками. Какой в этом скрыт глубинный смысл — я не понимаю…
— Сидоров! А это что такое?
— Где?
— Вот это! И не говори, что тут так и было. Когда я тебе давала эту книгу, страница была целой.
— Я не виноват! Это всё Сашка, брат младший. Он без спроса взял и порвал.
— Это не оправдание. Книгу дали тебе — ты и обязан был следить за ней. Нужно было положить её так, чтобы брат не достал.
— Да он куда хочешь залезет. От него прячь, не прячь — всё бесполезно.
— Значит, нужно было объяснить ему, что книга не твоя и брать её нельзя.
— Ага, объяснишь ему.
— После уроков останешься и заклеишь порванную страницу.
— Я не умею.
— Я покажу тебе, это просто.
— Мы с ребятами на горку кататься договорились идти после уроков.
— Тогда больше не приходи, книг не получишь.
— Ну, Мальцева…
— А ты как думал? Ты будешь рвать, а я за тебя клеить? Нет уж! Сам сломал — сам и чини.
— Я не ломал.
— Сидоров! Книгу дали тебе. Ты за неё отвечаешь. Как другие после тебя будут читать порванную, ты подумал, а?
— Я больше не буду.
— Это не обсуждается. Можешь идти кататься на свою горку. Но ко мне тогда больше не подходи. Книг для тебя не будет. Сам думай, что тебе важнее…
Мелкий пакостник Сидоров так и не пришёл. Усвистел кататься на санках. Собственно, я был почти уверен в том, что он не придёт. Сам в его возрасте так бы и поступил. Помню, я тоже любил в детстве кататься на санках. И хоть сейчас у меня, вроде бы, второе детство, но кататься как-то не тянет. Не хочется.
Я сижу в нашем классе около шкафа с книгами и ремонтирую порванную братом Сидорова сказку про Золушку. Кроме меня в классе ещё находится наша Тамарочка. Она сидит за учительским столом и проверяет тетради. Мы сегодня контрольную по арифметике писали, вот она их и проверяет. У меня, как всегда, пятёрка. Тамарочка об этом сказала ещё во время контрольной, пока весь остальной класс сосредоточенно пыхтел над заданием. Я-то минут за десять с ним справился. Если бы можно было писать шариковой ручкой — мог бы и быстрее. А перьевой получается медленно, тем более что ещё нужно следить за тем, как бы не поставить кляксу.
Мы часто так с Тамарочкой сидим вдвоём. У неё какие-то проблемы с жильём. Она не то в общежитии каком-то живёт, не то комнату вместе с кем-то снимает, я точно не понял. Единственное, в чём я уверен, так это в том, что она не замужем. И ухажёра у неё, вроде бы, нет. По крайней мере, я ни разу не видел, чтобы в школу к ней кто-нибудь заходил.
А я задерживаюсь в классе после уроков потому, что я теперь классный библиотекарь. После того, как мы стали октябрятами, Тамарочка сказала, что самые ответственные и сознательные могут взять на себя какую-нибудь общественную работу. Ну, и я тут же вылез. Я чего-то подобного ждал. Это как раз по моему Плану проходит. Мне нужна общественная работа, и выполнить мне её важно максимально качественно.
Тамарочка выделила под классную библиотеку один из шкафов, после чего я развил бурную деятельность. Всех ребят обязал притащить из дома по паре своих книжек. Можно больше. Кто ничего не принесёт — не будет иметь доступа к библиотеке. Кто принесёт много книг или что-то особо интересное — будет иметь приоритет перед другими читателями.
Пикантность ситуации была в том, что сам я ничего принести не мог — у меня просто не было своих детских книг. Впрочем, выход я нашёл. Тупо зашёл после уроков в книжный магазин и купил парочку не самых убогих.
Вообще, идея классной библиотеки у народа подъёма энтузиазма не вызвала. Как-то не вдохновился народ этой идеей. Дело продвигалось очень медленно и со скрипом. Две недели я ездил по ушам всем и каждому в классе, выклянчивая у них книги. В конце концов, я так всех достал своей библиотекой, что мне, чтобы от меня отвязаться, начали нести из дома старые книжки.
Да уж. Книги. Какую только фигню не тащили. Хороших книг, можно сказать, что и не было. Приносили что-то либо для совсем уж маленьких, либо всякую муть, неинтересную ни детям, ни взрослым. Единственная хорошая книга, которую принесли — сборник сказок Андерсена — была в отвратительном состоянии.
